юбовь к буэльринку — от отца, воина из Клана Ворона.
Менестрель поспешно вскочил с кровати.
— Прости, я не обут, — развёл он руками. — Не ждал гостей.
— Воспитанные праны для начал здороваются, — чуть скривилась Ита.
Они редко виделись в последнее время. Подготовка трагерских магов-музыкантов отбирала у Ланса все силы, он не выбирался в гости к знакомым, а те тоже не баловали его посещениями. Ну, разве что капитан Васко заглянул несколько раз, да и то по делу — узнавал как идут занятия, есть ли успех. А что поделать? Держава готовилась к войне, а большинство пранов, с которыми Ланс имел счастье сохранять приятельские отношения, служили либо в армии, либо во флоте. Нельзя сказать, что Ланс сильно уж страдал из-за недостатка общения с Итой. Всякий раз при виде её он испытывал странное чувство — смесь сожаления и стыда. Ведь когда-то, давным-давно, будучи с ней, он ощущал себя счастливым. Или думал, что он счастлив — не всё ли равно? А потом в одночасье потерял всё. Из-за чего? Из-за боязни потерять свободу, скорее всего. Неужели, свобода так много значит для него? Но почему тогда много раз в жизни Ланс совершенно добровольно вступал в армию или в вольную Роту, не задумываясь, что служба — прежде всего, дисциплина, выполнение определённых правил, подчинение командирам. Даже сейчас он нырнул, как головой в омут, в службу, надейясь отстоять независимость Трагеры перед лицом браккарсокго вторжения. И не чувствует мучений. Может быть, он боялся потерять свободу только в тех случаях, когда речь заходила о женщинах?
— Добрый вечер, Ита, — поклонился он, понимая, что проявлять галантность, стоя босиком на полу, смешно, но деваться некуда. — Рад тебя видеть!
— Я тоже рада, — кивнула она. — Иначе не пришла бы.
Пока менестрель пытался сообразить, что же она имела в виду, танцовщица поставила на стол корзинку, которую держала в левой руке.
— Ты бы светильники зажёг, что ли?
— Светильники зажёг?
— Во имя Сонны Великомученицы! Ты шуток не понимаешь?
— Видимо, твои шутки острее моей шпаги, — пожал плечами Ланс. — Что зажечь-то?
— Да хоть свечи, хоть коптилки… Что у тебя есть? Я не намерена сидеть в темноте.
— Так бы и сказала…
Ланс высек искру, раздут трут — благо этого добра у него теперь водились полные карманы, а всё из-за близкой дружбы с пушкарями. Зажёг свечи из жёлтого воска — короткие, толстые и фигурные. В Трагере процветали мастера, изготавливающие свечи в виде статуэток святых, каких-либо зверей или гербов Высоких Домов. Их работа пользовалась неизменным спросом и за пределами великого княжества. По приказу адмирала Жильона в «Гнев Святого Ягена» доставили дюжину ящиков свечей, чтобы менестрели, вставшие на защиту отечества, ни в чём не испытывали недостатка.
— Роскошно живёте, — оценила жест главнокомандующего Ита.
— Может, мне сапоги надеть?
— Дались тебе эти сапоги! — Она запустила руку в корзинку, вытащила одну за другой две бутылки вина со следами пыл и паутины, а потом головку сыра — судя по мраморному окрасу, белому с голубыми прослойками плесени, родом из Кевинала. — Сейчас будем пить.
— Вообще-то у нас вино запрещено, — робко попытался возразить Ланс.
— Это у вас запрещено, а у меня нет.
— Но…
— Послушай, альт Грегор! Я сегодня танцевала в великокняжеском дворце. Целую стражу с небольшими передыхами. Луиш альт Фуртаду принимал посланников из Унсалы и Кевинала…
— Из Кевинала⁈
— Ну, да. В кои-то веки! Именно поэтому первый министр и регент из кожи вон лезут, чтобы встреча увенчалась успехом.
— А что они подразумевают под успехом?
— Говорят, готовится Тройственный союз против Браккары.
— Разумно, но Кевинал и Трагера не заключали союзов уже…
— Да. Много-много лет. Об этом мне рассказал капитан Васко альт Мантисс. Здешние правители очень рассчитывали на участие Аркайла, но герцогиня Мариза заняла странную позицию. Сослалась на то, что её воска скованы на юге державы, подавляя вожеронский мятеж, упомянула, что Унсала последнее время ведёт себя, будто разбушевавшийся медведь, протягивая загребущие лапы к границам её герцогства на севере. Начал вымогать земельные уступки. Если говорить коротко, то вела себя, как купец на рынке, пытающийся прибавить цены своему лежалому товару.
— Военная мощь Аркайла — вовсе не лежалый товар.
— Как сказать… Возможно, во времена Лазаля аркайлское оружие и внушало соседям священный трепет, но сейчас все двенадцать держав ясно видят — армия, ведомая принцем-консортом, не способна подавить восстание двух провинций.
— Говорят, там армия Кевинала.
— Если бы там была армия Кевинала, то самозванка Кларина уже примеряла бы аркайлскую корону. Боевой дух в войсках Эйлии альт Ставоса крайне низок, а командиры рот и эскадронов иной раз ведут себя, словно умалишённые. Им противостоят горстка кевинальских наёмников, личные отряды вожеронских пранов и наспех обученные крестьяне с пиками. Вожерон и Венсан до сих пор не взяты и не усмирены, хотя Мариза обещала это ещё в начале лета. Утверждала, что подавит бунт за три дня.
— Откуда ты всё это знаешь? Заимела осведомителя в ставке главнокомандующего армии Аркайла? — недоверчиво прищурился менестрель.
— Ланс! — рассмеялась Ита. — Если это шутка, то очень удачная. Если ты говоришь всерьёз, то, боюсь, мне придётся кликнуть лекарей.
— Да вызывай прямо сейчас. Что-то мне нездоровится со всеми этими менестрелями трагерскими. Может, привяжут к кровати хоть на пару дней?
— Грустно, всё-таки, шутишь.
— Мало радости у меня осталось в жизни.
— Так откупоривай бутылку. Сколько можно тебя уговаривать?
— Нехорошо как-то… Другим запрещаю, а сам…
— Да кто узнает? Всего-то две бутылки бурдильонского! В конце концов, альт Грегор! Будь мужчиной! Почему я должна тебя уговаривать? Я же и обидеться могу!
Поняв, что деваться некуда, Ланс вздохнул и кинжалом сковырял смолу, закрывающую горлышко бутыли и расшатал наполовину торчащую наружу пробку. Выдернул.
— Теперь нарежь сыра, а налить я и сама налью. — Ита заглянула в стоящие на небольшом столе кружки, сморщилась. — Ты что, пауков в них разводишь?
— Пока ни один паук не погиб, — пожал плечами менестрель. Кивнул на полотенце, висящее на гвозде.
Ита, горестно вздохнув, протёрла кружки изнутри и, пока Ланс нарезал сыр, разлила бутылку без остатка.
— Устала. Хочу отдохнуть и поболтать.
Альт Грегор поднял свою кружку.
— За что будем пить?
— За прошлое пить скучно. За настоящее — глупо. Давай, выпьем за будущее. Чтобы у нас всё было и нам за это ничего не было.
— Хороший тост. Для портового притона, — скривился Ланс.
— Вот только не надо корчить из себя изысканного и утончённого прана! Я выросла в портовом притоне, где моя мамаша танцевала танец живота. Да, там собираются люди, не обученные изящным манерам, но зачастую они честнее, преданнее и надёжнее, чем обитатели дворцов и замков.
— Вот тут мне нечего возразить. Была бы моя воля, я бы общался только с наёмниками, моряками и грузчиками. Только они не пытались чинить мне каверзы по жизни. Уж если хотели убить, то старались сделать это честно и открыто. Обычно, я успевал раньше.
— Потому ты и живой до сих пор.
— Именно поэтому. И надеюсь ещё какое-то время огорчать Вседержителя разлукой. Он потерпит, я думаю, даже если очень скучает.
— Потерпит. Он терпеливый — сам терпел и нам заповедовал.
— Ну, за терпение!
— И за отсрочку встречи со Вседержителем.
Ланс отхлебнул вина, с наслаждением «покатал» его по языку. Спору нет, бурдильонское вино было, есть и будет одним из чудес двенадцати держав. Не каждый год виноградники дают урожай с идеальным вкусом, но как бы то ни было, оно превосходит и трагерские, и вирулийские вина, не говоря уже об аркайлской кислятине.
— Ты так и не ответила на вопрос, — заговорил он после третьего глотка. — Откуда ты узнаешь о событиях в Вожероне?
— Это очень просто, — усмехнулась Ита. — Капитан Жерон альт Деррен, если ты помнишь такого…
— Как же мне не помнить его, тысяча болотных демонов! Ещё год назад я числился в роте Стальных Котов.
ЭпилогЧ. 2
— Ну, и замечательно. Так вот. Капитан Жерон альт Деррен пишет мне письма. Эта добрая традиция сложилась у нас давно, с тех самых пор, как некий менестрель позорно сбежал, оставив в палатке запас сорочек, исподнее бельё и жалование за два месяца.
— Я думал, тебе могут пригодиться деньги. Хотя бы на первое время.
— Вот ещё! — фыркнула она, словно рассерженная кошка. — Когда я нуждалась в деньгах последний раз?
— Я знаю, что ты — независимая женщина, и гордишься этим. Но мне хотелось оставить хоть какую-то добрую память.
— Ишь, ты, добренький какой. Исчезает в неизвестном направлении, а потом рассказывает, что хотел, мол, добрую память оставить.
— Прости, Ита, — вздохнул менестрель. — Так получилось.
— А у тебя всегда так получается. От своей зеленоглазой девчонки ты тоже сбежал из-за того, что побоялся утратить свободу? — Танцовщица вновь пригубила вина.
— Во-первых, она не девчонка, — устало пояснил Ланс. — Называй её, пожалуйста, Реналлой…
— Скажи, какие мы нежные! Решил в благородство поиграть?
— Старался не прекращать последние лет сорок.
— Ладно, — неожиданно согласилась Ита. — Пусть будет Реналла. А что — во-вторых?
— А во-вторых, я сбежал потому, что меня хотели арестовать.
— Подумаешь! Герцог Лазаль отпустил бы тебя! Ну, возможно, пожурил бы.
— А вот не уверен. Правда, честно признаюсь, тогда я об этом не думал. Коэл указал на потайную дверь — я побежал. Регнар подвёл коня…
— Ты поскакал. Верно?
— Угадала!
— Как хочешь, альт Грегор, но сейчас ты признался, что твои друзья вертели тобой, как собака хвостом.
— Какое некрасивое сравнение…
— Так я — женщина простая, благородным манерам не обученная. Говорю, как есть.