— И, похоже, ты права. — Теперь настал черёд Ланса соглашаться. — Сам об этом думал неоднократно.
— Вот видишь. Мысли у нас с тобой сходятся. Открывай вторую бутылку.
— Если бы я не знал тебя достаточно хорошо, — усмехнулся менестрель, — то подумал бы, что ты намерена подпить меня и соблазнить.
— Очень нужно! Ты же слышал, что мне пишет письма пран Жерон альт Деррен. И я отвечаю ему по мере возможности.
— Он уже объяснился? — Ланса распирало веселье. Он представил, как суровый одноглазый капитан наёмников, железной волей удерживающий в подчинении Роту Стальных Котов, немеет и заикается, словно безусый юнец, пытаясь предложить Ите руку и сердце. — Письменно или устно?
— Пока нет, но дело к тому идёт. В последнем письме он рассказывал, что подписал очень выгодный контракт в южном Аркайле с неким праном из Дома Бронзовой Черепахи. По окончании его он намерен передать командование Ротой одному из лейтенантов — кажется, Марцелю альт Родеру — и удалиться в своё имение. Хочет разводить виноград. Думаю, в следующем письме он будет сокрушаться, что в его замке нет хозяйки.
— Согласишься?
— Не знаю. Но скорее да, чем нет. Танцевать мне всё тяжелее — никто из нас не молодеет с годами.
— Говоришь, как старушка, а ведь тебе всего лишь… Тридцать? Или тридцать один?
— Двадцать девять! Но всё равно о танцах пора забывать. Не могу же я всю жизнь прыгать по помосту и стучать каблуками?
— На свадьбу пригласишь?
— Сплюнь. Мне ещё никто не делал предложения.
— Да не переживай! — Ланс поднял кружку. — За тебя!
Какое счастье, что Ита не держит зла! Наверное, это и называется «остаться друзьями». До сих пор менестрель думал, что расхожее выражение — выдумки. Оказывается, нет. За это не грех и ещё выпить. Правда, бурдильонское надо смаковать, перекатывать на языке, а не глотать по полкружки за раз. Ничего… Будет время, будет вино и собеседники, можно будет и насладиться тонким ароматом и вкусом.
Ланс быстро допил вино. Открыл вторую бутылку.
— А скажи мне, — задумчиво проговорил он, разливая розовый, пахнущий мёдом и розами, напиток, — не упоминал ли капитан Жерон имя этого прана из Дома Бронзовой Черепахи?
— Упоминал, но я не помню точно… — отмахнулась Ита. — То ли Клеон, то ли Клеан…
— Клеан альт Баррас из Дома Бирюзовой Черепахи?
— Каждется, да.
— Так вот оно что! — Менестрель едва сдержался, чтобы не хлопнуть себя ладонью по лбу. Недостойно как-то благородного прана. Хотя Ита и не такое видала, но всё-таки — лучше потерпеть. — Так капитан Жерон сейчас на юге Аркайла!
— По-моему, это и так было понятно… — покачала головой она. — Что тут непонятного может быть?
— Прости. Это я, должно быть, стал плохо соображать с этими менестрелями трагерскими. Кому хочешь мозги заморочат.
— Ну, конечно, теперь тебе трагерские менестрели виноваты…
— Ладно, пусть не они. Не в том дело. Я только сейчас понял, — Ланс мучительно подбирал слова, — мои друзья из Роты сражаются против армии законного правителя моей державы. Именно поэтому Аркайл вынужден отказаться от союза с Трагерой перед лицом браккарского вторжения на материк. Вот что я должен предпринять?
— А почему ты должен что-то предпринимать? — искренне удивилась Ита.
— Аркайл — моя держава. Его правители не всегда были ко мне справедливы, но это же не повод для предательства родины?
— А разве ты предаёшь Аркайл?
— Вообще-то я угодил в странное положение, из которого не знаю, как и выкарабкаться. Аркайл, скорее всего, поддержит Браккару, если ты ничего не напутала. Браккара воюет с Трагерой. Я служу Трагере. Следовательно я выступаю против Аркайла… Где ошибка в моих рассуждениях?
— Ошибка в том, что не Аркайл собирается поддержать Браккару в этой войне, а герцогиня Мариза, захватившая власть путём дворцового переворота. И, вполне возможно, поддержит она островитян только на словах, поскольку связана войной на юге…
— Которую развязали мои друзья из Роты Стальных Котов.
— Как бы не так! Войну развязали две правительницы. Кларина и Мариза. Одна незаконно захватила престол, а вторая не успела, но очень хочет. А глупые праны, ищущие славы и приключений, умирают ни что.
— Вообще-то я хотел, когда отбросим врага от Эр-Трагера, отправиться на родину и сражаться. Я не хочу, чтобы мою державу разорвали на куски и присоединили один к Кевиналу, второй к Унсале…
— Да поезжай! — махнула рукой Ита. — Только прежде чем, сломя голову, бросаться в войну, определись на месте — кто прав, кто виноват.
— Кларина — заговорщица!
— А Мариза свергла брата, которого короновали вполне законно.
— Айден — слабоумный и не может править.
— Если так рассуждать, то половину правителей нашем мире следовало лишить престола. А им приносят присягу и вассальную клятву, в их честь сочиняют оды и ноктюрны. С их именем на устах погибают восторженные бойцы.
— Мариза коронована согласно старинному обычаю, в храме. Следовательно, её власть признана церковью. Если святые отцы согласились с переворотом в Аркайле, то почему я должен оспаривать?
— Удобно. Ничего не скажешь, — покачала головой Ита. — А ты не допускаешь мысли, что кто-то мог не согласиться с желанием Маризы и волей церковных иерархов?
— Не допускаю.
— Не узнаю Ланса альт Грегора! Ты же всегда был бунтарём!
— Был. В молодости. Может, хватит бунтовать?
— А может, есть смысл отправиться в Аркайл и разобраться на месте? Пока что ты пользуешься лишь домыслами и слухами.
— Но ведь и ты пользуешься теми сведениями, которые тебе присылает в письмах капитан Жерон.
— Но я и не делаю далекоидущих выводов о том, кто виноват, а кто прав в споре на юге Аркайла.
— Возможно, потому, что это не твоя родина?
— И именно поэтому чувства не затмевают мне разум. Впрочем, ты — взрослый пран с богатым жизненным опытом.
— Это так. И мой жизненный опыт подсказывает, что мне придётся воевать против моих же друзей. Разумеется, после того, как исполню до конца свою клятву адмиралу Жильону.
— Это твоё право…
В двери постучали. Вошёл слуга с подносом.
— Молодой барашек, запечённый с земляными яблоками, пран Ланс, — проговорил он. В гостинице к заселившимся менестрелям относились с удивительной почтительностью. Ещё бы! Столько знаменитостей собрались под одной крышей! А кроме всего прочего, за их проживание платили из казны, и весьма щедро. Альт Грегор готов был биться об заклад, что хозяин «Гнева Святого Ягена» молится своему суровому покровителю утром и вечером, чтобы защитники Эр-Трагера прожили у него как можно дольше. — Блинчики с корочкой, как вы любите, и слоёные пирожки с солёным сыром.
— И правда, всё как я люблю! Спасибо, приятель! — Ланс сунул пальцы в кошелёк, выудил медную монету.
— Что вы⁈ Не надо! — замахал руками слуга.
— Бери, бери… Заслужил.
— Спасибо, пран Ланс. — Трагерец несколько раз поклонился, пряча медяк. — Когда тарелки забрать?
— Утром заберёшь, — отмахнулся менестрель.
Слуга, пятясь задом и кланяясь, покинул комнату.
— Ладно! Ужинай, — улыбнулась Ита. — Не буду отвлекать. Вино оставь себе.
— Тут многовато для одного. Не хочешь помочь?
— Во-первых, я не ем земляных яблок…
— Худеешь?
— Просто стараюсь не разжиреть.
— Достойно уважения. А что во-вторых?
— А это теперь не важно. Ты совсем меня заболтал.
— Я?
— А кто же ещё? В этой комнате только мы с тобой, альт Грегор. Я совсем забыла, зачем пришла.
— Я думал, ты пришла выпить вина и поговорить по душам.
— Ну, это тоже. Но всё-таки я шла к тебе не за этим.
— Ты меня пугаешь.
— Не верю. Альт Грегор ничего не боится. Ну, кроме серьёзных и узаконенных отношений с женщиной, конечно.
— Потому и пугаешь.
— Спокойно, менестрель! Твоя верность зеленоглазой Реналле не подвергнется угрозе. По крайней мере, с моей стороны.
— Ита, — вздохнул Ланс. — Хватит уже меня мучить. Выкладывай, что у тебя там.
Зная, что его бывшая любовница не прочь шутить и может подтрунивать сколь угодно долго, но когда доходит до дела, то становится хваткой и внимательной, как купец, заключающий сделку на несколько тысяч «лошадок».
— Держи! — танцовщица извлекла из корзинки целую пачку листков. Очевидно, они так и лежали на дне, придавленные бутылками с бурдильонским. — Это тебе привет от твоих друзей-менестрелей. Капитан Васко альт Мантисс просил передать. Ему он без надобности. А тебе, возможно, пригодятся.
Лансу ничего не оставалось, как принять кое-как сложенные бумажные и пергаментные листки, исписанные разного цвета чернилами и разными почерками.
— Что это? Зачем это мне?
— Это доносы и кляузы твоих друзей-менестрелей. Да, тех самых людей, с которыми ты так стремишься плечом к плечу встречать браккарскую армаду.
— Доносы на кого?
— Ты всегда такой непонятливый или только ближе к вечеру?
— Ита, я догадываюсь, но хотел бы узнать точно.
— Хорошо, альт Грегор. Если тебе лень прочитать хотя бы парочку первых писем, я скажу — доносы на тебя.
— Вот как⁈
— Именно так! — Ита кивнула так сильно, что серьги размашисто закачались подобно кадилу в руках церковного служки. — А сейчас — до свидания! Не говорю «спокойной ночи», поскольку тебе будет не до отдыха теперь. Желаю развлечься и выучить хотя бы несколько уроков, которые жизнь не устаёт тебе преподносить. — Развернулась лёгким танцевальным движением, как могла только она, и выпорхнула за порог, не дав Лансу возможности ни поблагодарить, ни толком попрощаться.
Он остался с пачкой записок в руках. Горела, потрескивая, свеча. Печёная баранина пахла просто восхитительно, напоминая о том, что не меньше трёх страж у менестреля и макового зёрнышка во рту не было. В конце концов, оставалось ещё бурдильонское. Не много, но Ланс и не собирался напиваться допьяна. Маслины, сыр, блинчики… Подумав, он отложил доносы и хорошенько приналёг на ужин, пока тот не остыл. Недоброжелателей у великого менестреля всегда было много и будет много. Неужели, из-за них ложиться спать натощак?