Сафрон увидел «БМВ», стремительно набирающий скорость. Он бежал в одну сторону, машина уходила в другую. Сафрон остановился.
«Почему я бегу? Нужно срочно обосновать такое вот свое поведение. Ну да, конечно же, я догоняю Пантелея!»
– Стой, сука! – заорал Сафрон, выстрелил вслед машине и повернул назад.
Ничего не поделаешь, не повезло ему, не удалось догнать Пантелея. Может, Халява с пацанами его перехватят? У них машина и стволы. А если нет, то Сафрон их накажет. За то, что они в тылу отсиживались, пока он сражался с врагом здесь, на передовой, себя не жалея.
Сафрон повернул назад и едва удержался от искушения забраться в машину. Движок заведен, сел и поехал. Но все же он забежал в подъезд.
Там Чарлик и Окунь. Чарлик лежал на боку, одной рукой держался за живот, другую тянул к нему. А Окунь даже плавниками не шевелил. Лежал неподвижно и смотрел вверх стеклянными глазами.
На третьем этаже Сафрон увидел Агнессу. Она ладонью зажимала рану на шее у Савоя. Он лежал на спине, пальцы правой руки царапали пол, а левая нога дергалась в конвульсии. Кровищи – жуть! Агнесса вся в крови. Губа разбита, под носом красная сопля размазана.
Карлуша лежал на полу, раскинув руки. Глаза закрыты, на лице предсмертная гримаса, на груди красное пятно с дыркой посередине.
Сокол сидел на ступеньках, плечом прислонившись к стене, держался за живот и тихонько стонал. Пистолет валялся у него под ногами.
Зато у Сафрона ствол был в руке.
– Сука! – заявил он и направил пистолет на Агнессу.
– Я Савоя держу! – взвизгнула она.
– Тварь!
Но стрелять в нее Сафрон не стал. После этого ему самому пришлось бы сидеть на лестнице и пережимать простреленную артерию на шее у пацана. Он-то, конечно, готов, но и менты в любой момент могут нагрянуть. Отвечай потом за какую-то мразь.
– Савоя в больницу надо! Поднимай его, – заявила Агнесса.
Сафрон схватил Савоя за ноги. Агнесса постаралась взять его спереди, но не смогла. Ей нужно было держать Савоя за руки и при этом зажимать его рану.
Тут, слава богу, появился Халява с пацанами. Сафрон велел им грузить раненых в машины. А покойников он оставил ментам. Пусть разбираются.
Братки уложили Савоя на заднее сиденье. Агнесса осталась с ним. Кто-то должен был держать ее на прицеле. Поэтому за руль сел Халява.
Сафрон устроился рядом с ним и приказал:
– Гони!
Он повернулся, приставил ствол к голове Агнессы. В этот момент машина дернулась, страгиваясь с места. Ствол пистолета ударил ее в лоб и едва не въехал в глаз.
– Зачем? – проныла она и скривилась.
– Больно?
– Больно было, когда Пантелей меня бил.
– Садомазо?
– Какой садомазо?! Он меня похитил!
– Ага, и отвез на твою же хату!
– Да это я ключи, дура, не убрала. Он эти ключи схватил, адрес, говорит, давай. Ты же видел, как он стреляет. А какие у него глаза!
– Заглохни, сука! – выкрикнул Сафрон.
Он видел, с какими глазами шел к нему Пантелей. Взгляд жуткий, как ножом по сковородке или рашпилем по пенопласту. К мурашкам по коже Пантелей прилагал пулю. Сафрон уцелел только потому, что позорно бежал. Да, именно так все и было. Эта мысль и взбесила его.
– Я ни в чем перед тобой не виновата, – тихо проговорила Агнесса.
– Мы с тобой еще поговорим, тварь!
Сафрон едва сдерживался, чтобы не всадить в нее пулю. Его останавливал Савой. Пацан был еще жив, более того, находился в сознании. Он умоляюще смотрел на Сафрона, просил не убивать Агнессу. Она была для него тем самым волоском, который отделял от смерти. А Сафрон не хотел потерять Савоя.
Глава 11
Сначала поступила ориентировка, затем появились опера из Москвы. Пришли они к начальнику РОВД, но Кузовиков не смог им толком ничего рассказать, поэтому вызвал Степана.
Сухопарый капитан с живым взглядом выложил перед ним фотографии покойников, но Степан едва на них глянул.
– Окунев Петр Евгеньевич, шестьдесят девятого года рождения. Карлов Илья Витальевич, шестьдесят седьмого года рождения, – без энтузиазма, но четко проговорил он.
– Из группировки Сафрона? – внимательно глядя на него, уточнил Ярышев.
– Да, из банды Сафрона.
– Еще трое в больнице.
– Савостин в реанимации, шансов почти нет, – сказал Степан.
Он знал даже то, что Агнесса фактически спасла Савоя. Только вот саму Агнессу взять не смог. Да и Сафрон сейчас на месте не сидел. Степан пытался найти его и вызвать на разговор, но бесполезно. Пантелей тоже исчез бесследно.
– И остальные тяжелые, – добавил капитан.
– Я за них не особо переживаю, – заявил Степан.
– Ничего не говорят? Кто, что?.. – спросил Ярышев и с надеждой посмотрел на Степана.
– Ты занимался Сафроном, должен быть в курсе, – начальственным тоном сказал старшему лейтенанту Круче подполковник Кузовиков.
– Что, и свидетелей не было? – спросил Степан.
– Какие свидетели?.. – буркнул лейтенант Комов.
Крепкий на вид парень, мощный, борцовские плечи, боксерские кулаки. Взгляд отчаянный, демонстрирующий готовность лезть к черту на рога. Давно Степан таких не встречал.
– Там такая стрельба была! Люди напуганы, языки попрятали, – проговорил лейтенант.
– А пальчики?
– Какие пальчики? Там через подъезд столько людей проходит!
– А в квартире? Сафрон ездил Пантелея брать, – сказал Степан.
Ярышев и Комов переглянулись.
– Там сплошной темный лес. А им квартира нужна была? – спросил капитан Ярышев.
– Какая, не знаю.
– Так и мы не знаем. Мы думали, что они просто наверх поднимались, а их там встретили. Кто такой Пантелей?
Степан озадаченно посмотрел на Ярышева. Капитан был завален делами и не мог заниматься Пантелеем. Старший лейтенант думал, что его уже вовсю ищут. Ан нет. Московские опера о нем ничего не знают. Как же они тогда выяснили, что убитые и раненые братки принадлежат к банде Сафрона?
– Бывший вор в законе.
– Что-то я о нем слышал, – сказал Ярышев.
– Конфликт у него с Сафроном.
– А подробнее можно?
– Сначала Пантелей просто-напросто избил Сафрона, потом наехал на бизнесмена, подконтрольного ему, да еще и увел его бабу.
– Надо же, какой компот! – с усмешкой проговорил Комов.
Степан кивнул, соглашаясь с ним, и сказал:
– С этой самой бабой он и сбежал. Агнесса ее зовут. Агния Ильинична Нагатова, шестьдесят девятого года рождения. Привлекалась за мошенничество, но вина доказана не была.
– Проституткой она была, – блеснул осведомленностью Кузовиков. – Сейчас сводничеством занимается. Под эгидой Сафронова.
– В свободное от работы время развлекается со случайными мужчинами. Накачивает их клофелином и чистит им карманы.
Кузовиков ничего не сказал, но глянул на Степана удивленными глазами.
– Ограбление на Первомайской – ее работа, – продолжал тот. – Деньги она уже вернула, потерпевший забрал заявление. Говорю же, развлекается. Теперь вот на Пантелея переключилась.
– Ограбить хочет?
– Нет, голову от любви потеряла и сдала ему бизнесмена, который не очень-то хотел делиться с Сафроном. Пантелей похитил его дочь, снял с него сто тысяч долларов.
– Почему я ничего не знаю? – не сдержался Кузовиков.
– Потерпевший не заявлял. Да и похищения как такового не было. На самом деле потерпевшая гостила у подруги. Пантелей все это организовал.
– А сто тысяч?
– Сто тысяч Протасов выплатил и получил дочь. Она просто вернулась домой от подруги. Я предлагал написать заявление, но потерпевший отказался.
– Деньги вымогал Пантелей? – спросил Ярышев.
– Не он лично. Его люди.
– Кто?
– Личность одного я смог установить. Жилин Евгений Павлович, шестьдесят четвертого года, в восемьдесят четвертом был осужден за разбой.
Степан работал с базами данных, но смог идентифицировать только одну физиономию с вражеского шаржа. С другой пока не было никаких сдвигов.
– Сколько человек у него, я не знаю. Но банда есть, – сказал он.
– Зачем нам его банда? – заявил Ярышев. – Нам сам Пантелей нужен. Есть основания считать, что его серьезно ранили в перестрелке. Будем искать, где он отлеживается.
Степан кивнул. Сам он Пантелея не найдет, но если к делу подключится вся московская милиция, то шансы на успех значительно увеличатся. Если его возьмут, то высшая мера ему обеспечена. На этот раз он не выкрутится.
На улице жарко, в подвале душно, но ствол пистолета такой прохладный и пахнет приятно. Сафрон ласково провел пальцами по затворной раме.
– Ну и куда его тебе засунуть? – спросил он, склоняясь над Агнессой.
Матрас был брошен прямо на грязный пол. Она сидела на нем со связанными руками и ногами. Это чтобы жизнь медом не казалась.
– Пантелею засунь, – огрызнулась Агнесса.
Это был грубый намек на его несостоятельность. Мало того что Сафрон постоянно огребал от Пантелея, так он еще и не мог его найти.
– Адрес назови! – Сафрон пальцами обжал ей щеки, заставил открыть рот.
Агнесса замотала головой. И больно ей, и не знает она.
– Сука!
– Да не знаю я!
– Знаешь. Он предлагал отправиться к нему, а ты повезла его на свою хату. Куда надо было ехать?
– Хреновый из тебя Шерлок Холмс.
– Я тебе сейчас зубы выбью.
– Думаешь, Пантелей не пытался? У меня все зубы ноют.
– Почему же ни один не выбит?
Агнесса опустила голову и закрыла глаза. Она жалела о том, что поддержала разговор о зубах. Как бы не спровоцировать проверку на их прочность. Сафрон вполне мог ей врезать. Никакой жалости у него не было.
– Ну и чего молчишь?
– Вялый он был. Слабо бил.
– Что у него там вялое было?
– Он водки с клофелином выпил.
– Да?
– Ведь мы же с тобой договаривались. Я думала, Пантелей отключится, а он меня вырубил. Как врезал!..
– А говоришь, вяло бил.
– Это уже потом вяло бил. Когда засыпать стал.
– И в машине тебя повез?
– Два раза в канаву чуть не съехали.