– К хорошим психологам им надо, – заметил Костя. – Клинерше и ее кавалеру.
– Ага. И моим родителям надо было идти к психологам сто лет назад, чтобы понять, почему их так тянет устраивать из своей жизни спектакли! – устало произнесла Акса.
– Может, это все потому происходит, эта гонка за эмоциями, что наша жизнь стала чересчур спокойной? Острых ощущений брать неоткуда? – сделала предположение Людмила. – И некоторым надо, чтобы муж разрывался между женой и любовницей, чтобы он исчезал и возвращался, и так по кругу, чтобы с качественной нервотрепкой, поколачивал иногда… И вот тогда да – эмоций море! Но мне такие «качели» не понравились, я сразу от такого «счастья» сбежала. Мне сына жалко стало.
– Ты правильно поступила, – серьезно произнес Костя и положил свою ладонь поверх ее руки.
В этот момент в кафе появился Илья, убрал зонт на специальную подставку, поздоровался, и сел рядом с нами на свободный стул. Спросил:
– О чем сегодня беседуем?
– Почему люди любят трепать друг другу нервы… – рассеяно ответила я. – Отчего некоторым так нравятся эмоциональные качели, вот.
– Люди иногда не понимают своего счастья, – сразу же выпалил Илья. – В погоне за острыми ощущениями теряют нормальных партнеров и остаются одни. Но потом до них доходит, что они потеряли!
– Женщины часто сами бывают виноваты в том, что от них сбегают мужья, – меланхолично заявил Макар. – Расширим тему. Вот, например, типаж милой «хозяюшки» – он точно не мой.
– Почему? – спросила Акса. – Семья – это тяжелый труд. Если жена со всем справляется, то она молодец. Хотя по нынешним канонам домашние обязанности должны делиться между женой и мужем пополам.
– Ты не поняла, – возразил ей Макар. – Я о том явлении, когда люди уверены, что семья – это обязательно пахота. Почему-то все хорошие девочки, особенно бывшие отличницы, представляют семейную жизнь именно так. И их семья всегда рано или поздно превращается в тяжкую работу. Первое время мужчина готов работать на этом предприятии, пока женщина хоть сколько-то дает ему радости и любви. Но через какое-то время жена настолько входит в роль директора в семье, что буквально давит мужа своими приказами… неизбежно у мужчины заканчивается энтузиазм, и он просто начинает прогуливать работу на этом «предприятии». А она, жена, продолжает давить на мужа, считает, что он должен и обязан пахать на семью дальше. И вот тогда мужчина начинает искать источник радости где-то на стороне. Потом возвращается на родное «предприятие», ой, в семью, то есть, и его там наказывают – лишают «сладкого» и прочих благ…
– А я тебя понимаю, – вдруг поддержал Макара Илья. – Женщина, которая живет не для счастья, а для пахоты, всегда будет находиться между желанием мужчину выгнать и опасением, что он сам сбежит. Единственное, мой отец в подобной ситуации не ушел к любовнице, а умер от рака. Мне кажется, что совесть не позволила отцу уйти из семьи… Он «сбежал» из нее с помощью своей болезни.
– И ведь я такая же, первый раз будучи замужем, свои обязанности я выполняла безоговорочно, а вот он бегать из семьи начал, потом пить в выходные, – с отчаянием произнесла Людмила.
– А в моей семье эта функция «буду пахать на работе до седьмого пота» – была у папы, – призналась я. – А маме хотелось просто жить, порхать птичкой, а не лезть вон из кожи и не заниматься непосильным трудом. Но рядом с человеком железной воли, каким являлся мой папа, это все было без шансов.
– Мне кажется, это нормально для мужчины – работать, – вдруг спокойно, даже добродушно произнес Саша. – Я готов пахать на свою семью. И я бы хотел, чтобы моя жена не работала… вернее, не «пахала» бы. Чтобы ее работа не высасывала из нее силы и душу. Чтобы моя жена порхала как птичка. Ну и семья не казалась ей тоже тяжким трудом. Все должно быть в радость.
Илья вздрогнул, посмотрел на Сашу со странным выражением – смесью изумления и ехидства.
– Хотя мне тоже не нравиться это выражение – «пахать», – продолжил Саша. – Когда любишь свою работу и делаешь ее с радостью, ну какая тут пахота…
– Саш, ты идеалист, – усмехнулся Макар. – Ну где ты такую работу сейчас найдешь? И что такое – «пусть жена порхает как птичка»? Теоретически – как оно должно выглядеть, это порхание?
Саша ответил:
– А я тебе отвечу… Читал недавно про одну актрису, популярную в советские времена. Автор статьи задавался вопросом – почему ее любили мужчины? И отвечал словами тех мужчин, что ее любили – оказывается, с ней было хорошо просыпаться. Она открывала глаза утром всегда в хорошем настроении и радовалась жизни. Она просыпалась и пела, и смеялась. Потом, в течение дня, всяко, конечно бывало, но вот эти первые минуты после сна от нее исходило счастье.
Все за столом вдруг замолчали. Никто больше не захотел спорить с Сашей. Мне вдруг показалось, что он говорил это и обо мне тоже… Хотя не помню, как именно я обычно просыпаюсь.
– После дождя всегда выходит солнце, – глядя в окно, на мутную пелену дождя, произнес задумчиво Костя. – Надо просто подождать. Надо уметь ждать…
– Не все умеют ждать, – пробормотал со странной улыбкой Илья, опустив голову. – А кто не умеет, тот расплачивается.
Что, неужели и это обо мне тоже? Только непонятно, кто не умел ждать – я или он?
Глава 8 Август
– Помню, читала очень давно в одной статье, в юности, чуть не в детстве… – с задумчивой улыбкой произнесла Ирина. – А вот чего-то запомнилось на всю жизнь! Итак. Один известный психолог сказал вот что: если родить до двадцати пяти лет, то после сорока пяти уже живешь для себя. А мне скоро пятьдесят три года. А я еще не жила вообще. Вообще!
– Кузя, не страдай. Ты жила и живешь! – возмутилась я. – Ну что за любовь к драме… Я не стану тебя жалеть. Да ты вслушайся в свои слова, в смысл того, что только что сама сказала – ты именно что живешь для себя! Только для себя, всю жизнь, без перебоев и промежутков!
Мы с сестрой опять гуляли вдоль реки, по набережной. Белая акация давно отцвела, листва на деревьях запылилась и не казалась уже такой глянцевой и яркой, как в мае.
Солнце пряталось за облаками – но не темными, не теми, что обычно несут в себе дождь, а просто делавшими небо светлым и непрозрачным. Все вокруг было окутано легкой дымкой, здания вдали прятались в молочном тумане. Все такое чуть белесое, смазанное, без четких контуров и ослепительного блеска…
Не холодно, но и не жарко, просто тепло.
Август буквально обволакивал. Гасил все звуки. Было лень сердиться и толкать эмоциональные речи… Мы с сестрой сейчас словно барахтались в парном молоке.
– Да, нынче не принято считать свою жизнь бесполезной, если чего-то в ней не случилось, – пробормотала Ирина. – Люди сами себя привычно уговаривают, что счастливы в своем небытии. Лишь одна я честная и правдивая, потому что не боюсь заглядывать в бездны и говорить о себе правду.
– Кузя, а я не люблю пафос. – Я принялась ее обнимать, тормошить, тискать, щекотать. Щипать Ирину было весьма сложно – она была такой плотной, твердой… Словно статуя из мрамора, и не ухватишь.
– Все, все, хватит, сдаюсь, – засмеялась она, уворачиваясь от меня. – Но я не жалуюсь, что ты… Я сейчас очень, очень счастлива.
– Расскажи! – с азартом потребовала я, подхватив сестру под руку. Мы побрели по набережной дальше. Собравшись с мыслями, Ирина принялась за неторопливый рассказ, глядя при этом вперед, в молочный морок, за которым пряталась линия горизонта:
– Аркадий – добрый и очень романтичный. Недавно гуляли с ним в парке, и вдруг пошел грибной дождь… Аркадий подхватил меня, закружил в танце. Это было необыкновенно… Всю жизнь о таком мечтала – хоть раз станцевать под летним дожем с красивым мужчиной! А еще мы с Аркадием сидели в одном ресторане. Дорогом, заметь! Сама бы я в жизнь не решилась пойти в такой… Представь себе… Вечер. Закрытая территория. Ограда, вся увитая диким виноградом, мерцают причудливой формы фонари… Живая музыка: на эстраде выступал музыкант, играл негромко на саксофоне. А Аркадий мне на ухо пел негромко. Господи, какой у него голос, у меня аж мурашки… бархатный баритон. Мы ели устриц, пили вино.
– Как тебе устрицы? – с любопытством спросила я.
– Устрицы?.. Ну неважно! – отмахнулась сестра. – Короче, а вчера случилось вот что – Аркадий пригласил меня в речной круиз. По Волге. Скоро поедем. То есть поплывем. – Она засмеялась, вернулась к прежней теме: – Допустим, я и устрицы не в первый раз пробовала, и в речных круизах сколько раз бывала. Но это все не то. Только с любимым мужчиной ощущаешь всю прелесть жизни, ее вкус. Вот что я имела в виду, когда говорила, что не жила до этого момента.
– То есть раньше не считалось, а теперь считается? – недоверчиво спросила я.
– Да, представь себе. Я понимаю, кому-то, наоборот, нравится путешествовать и ходить по кафе в одиночестве, когда никто не отвлекает и не мешает… Есть такие люди. А вот мне одиночество не в кайф, – вздохнула Ирина. – И, честно скажу, не с всеми подругами интересно в путешествиях… Мне надо разделить с кем-то чудесные моменты этой жизни, с кем-то особенным и близким, родным по духу.
– Он такой хороший, твой Аркадий?
– Да. Он как твой Саша, только старше, – с нежностью, проникновенно произнесла сестра. – Это, видно, такой тип мужчин… Редкий и прекрасный. Они похожи – Саша и Аркадий, надеюсь, скоро удастся вас познакомить.
– Кто оплачивает круиз?
– Дашка, так и знала, что ты об этом спросишь! – теперь уже Ирина ущипнула меня. – Он все оплачивает, он, Аркадий. Мы с ним обсуждали детали будущего путешествия… Это так прекрасно – планировать все вместе! Интересных и красивых мест так много! Хочется как можно больше всего успеть и увидеть. За короткое время отпуска нужно успеть многое: и побывать везде, на всех экскурсиях, и блюда новые попробовать, с новыми людьми пообщаться, в речном круизе без общения не получится, там именно так все устроено. Я, например, всегда записываю названия достопримечательностей, исторические факты, местные словечки… Оказывается, Аркадий делает все то же самое, он тоже все фиксирует в записной книжке! Он говорит, что каждая поездка для него – это новая ступенька в его развитии, новая страница его жизни.