ии.
Я не переставал удивляться, насколько подозрительно стабильна была вся экономическая система континента, но, на самом деле, виной тому были две вещи. Первое — достаточно богатые залежи золота, серебра и других важных металлов в горных хребтах как на востоке, так и на западе континента. Второе — Керм, бог-купец.
Полноценно вникнуть в его махинации мне не удалось, но, как я понял, это божество через свои храмы постоянно прогоняло серьезные объемы наличности из страны в страну, выравнивая баланс ликвидности там, где это было необходимо. Подношения Керму делали щедрые, чем пользовалось божество. В итоге ситуации, когда успешное королевство смогло бы собрать критическую массу золота или долговых обязательств в чужой валюте, чтобы банально обвалить рынок конкурента, не наблюдалось. То есть истории, когда за векселя потребуют звонкой монеты столько, сколько вообще нет в обороте, тут не случалось и, в теории, не случится никогда.
Еще одним мощным балансиром таллерийской экономики было Шаринское княжество, которое поставляло услуги магов на экспорт, а импортировало все остальное, не сильно заморачиваясь внутренним производством. И вроде бы деньги циркулировали, и вроде торговля велась, но как только наступало время воевать, все собранное восточными королевствами золото возвращалось в казну князя и Академии — через найм легионов и звеньев магиков в качестве ударных групп.
— Слушай, Орвист, а чего это в Клерии междоусобиц не видно? — внезапно спросил я виконта, пока мы двое вышагивали по коридорам канцелярии в сторону кабинета графа де Шонц-Вилена.
— А? В смысле, о чем ты? — уточнил виконт.
— Ну смотри, — начал я, — вот у меня было владение… Вроде и были у меня несколько соседей. Вот у меня нет к ним вопросов — занимаются и занимаются своими делами. А вот вырастает на границе наших владений небольшая роща там, или яблоня какая. Которую я объявляю своей, а они — своей… Ну короче я за нож, они за нож, и пошла, значит, бодрая и бессмысленная поножовщина… Чисто по-соседски, само собой. Просто у меня дома такие истории — сплошь и рядом, короли только сидели и глазами хлопали, что творится. А в Клерии — тишина. Я уже было подумал, нахрена дружину держал…
Виконт только покачал головой на мои слова.
— За яблоньку или рощу, говоришь…
— Ну, или там пара кузнецов ко мне убежала, которые крепостные были, а я их приютил. У меня работать лучше. Да взял, и спрятал от соседа, а он в сердцах, того…
— За меч схватился и резать…
— Ну, можно и за меч, да.
— И давно тебя этот вопрос мучал?
— Года четыре, так точно. Да не у кого спросить было так, чтобы дураком не посчитали. А Илий ничего не знал о таких вещах, — просто ответил я.
Виконт опять покачал головой и ответил:
— Междоусобицы — это на западе, у тех же гонгорцев или шаринцев в ходу. Там власть — только аристократия да сам король или князь, все они решают. У нас же есть канцелярия Его Величества. Ты знал, что вольные могут уйти на королевские земли свободно?
Я кивнул головой. Это я выяснил еще в Трейле.
— Ну вот. А вольные могут еще и письмо в канцелярию подать, уплатив пошлину королевскую. Если какой барон или граф занимается бандитскими делами или прочим разбоем: девок портит, людей калечит свободных, еще какую глупость вытворять начинает, короче, если вольницу устраивает для себя и своей дружины. Ну или если знатным отпрыскам в голову всякое бить начинает. Вот тогда вмешивается канцелярия и, если надо, армия. В том же баронстве Тиббота бунт подавлялся с участием королевских войск, знаешь отчего? А чтобы люди видели, что это не вольница началась, против которой свободный человек имеет право попытаться защититься или сбежать, а истинная власть пришла порядок наводить.
— И что, часто канцелярия на сторону народа встает? Бунтовать же и из-за налогов могут, например. Или еще что.
— А ты много герцогов в канцелярии видел? Вот идем мы сейчас к графу де Шонц-Вилену, да что он, что жена — жалованные, выслужили и титул свой, и земли перед королем нашим.
— А если канцелярский заговор? У них же, по сути, все полномочия короля есть, монарх только утверждает решения.
Виконт согласно кивнул.
— Так заговор канцелярии и развалил империю в свое время, устроил переворот, когда имперский род совсем распустился, а сам император и его приближенные занимались только тем, что хлестали вино и кувыркались с девками. В те времена в канцелярии много герцогов и графов служило, они планировали сменить систему на сенатскую, как в Республике. На территории Бренна это удалось, а знать современной Клерии, Паринии и Ламии быстро взяла войска под контроль и укоротила заговорщиков на длину головы… И правильно сделала! Через два поколения в Бренне все купцы выкупили — новые же правители хотели и жить по-королевски, на широкую ногу, да так свою новую страну и заложили, а купцы с них махом по счетам и спросили. А когда первые расплатиться не смогли — сбросили с помощью наемников и сами пришли к власти. С тех пор и установилась у нас, купеческая Республика, а три других части империи — монархии, опирающиеся на три разные ветви власти: армию, канцелярию и аристократическое сословие с собственными дружинами. И вроде все друг на друга смотрят. Еще и простолюдины есть, которых можно за любимого короля на бунт поднять, если очень нужно, но тут уж от короля зависит. Обычно бунтуют против, в той же Паринии.
Пока проходил этот небольшой исторический экскурс, мы наконец-то добрались до кабинета графа де Шонц-Вилена. Все было достаточно просто: обычная дверь, посыльный у порога. Внутри — никакой роскоши, только стол был преотличного качества и огромный, чтобы вмещать многочисленные свитки и прочие документы, которые стекались к руководителю, как оказалось, самой могущественной структуры в королевстве.
Интересно, осознает ли Арман, насколько высоко взлетел? Думаю, что осознает. А еще понимает, что должность его — назначенная, и король в любой момент может его сменить, да и гвардия недалеко: если что пойдет в канцелярии не так, она моментально будет заблокирована мечниками в куртках с синим змеем на спине.
Граф окинул нас хмурым взглядом, проследил, плотно ли посыльный, который выполнял еще и функцию секретаря, закрыл дверь, после чего как-то сразу переменился в лице — как сбросил суровую маску.
— О! Наши господа опальные послы! Добро пожаловать в столицу снова! — улыбаясь самыми уголками губ, сказал граф.
— И мы вас рады видеть, граф, и мы рады вас видеть, — ответил Орвист и протянул Арману наши документы.
Я же в это время плюхнулся в одно из кресел для посетителей. М-да, могло бы быть и поудобнее.
— Что, только прискакали и сразу на допрос? — лукаво спросил граф.
— Ну а как иначе. Мы же уголовники, по сути. Я так вообще — неисправимый, в застенках уже дважды побывал… — в тон де Шонц-Вилену начал я, — так что да, с коня — и в любимую канцелярию Его Величества!
— Вы бы, барон Тинт, так не ерничали, право-слово, — покачал головой Арман, — мы же вас не под конвоем пригнали…
Я, чуть приподняв левую бровь — правая отросла пока только на половину — иронично посмотрел на мужа Вилы.
— Граф, Арман, будьте добры, скажите уже, что за допрос, — прямо сказал я.
Де Шонц-Вилен только покачал головой. Эх! Нетерпеливые! А могли бы так мило побеседовать.
— Господа, я думаю, вы понимаете, что это, — он поднял в руке бумаги, — просто хороший повод вызвать вас в столицу. Сейчас пройдем в темницы. Вы, виконт, посидите там, выпьете стакан вина или трав, на ваше усмотрение, а вот для вас, барон, будет работа.
— Какого рода?
— Совершенно по вашему профилю, — улыбнулся граф, — провести допрос. Кстати, это была идея короля, вызвать вас в город таким способом, чтобы раньше времени не объявлять о помиловании.
— И кого будут допрашивать? — спросил уже Орвист.
Я чувствовал в моем друге перемены. Если раньше виконт находился в тени отца, просто следуя в его кильватере, то теперь он, как глава рода, все чаще и чаще проявлял инициативу сам. Больше высказывался, да и вообще, говорил охотнее. Первое время — заставлял себя, но с каждым днем в нем все больше говорила кровь де Гранжей, которые рождались, чтобы стать графами или младшими наследниками фамилии.
— О! Вот это крайне любопытно! Вы будете довольны. Помните ваш променад от поместья Антона и до Миллера шесть лет назад?
Орвист закатил глаза и всем видом дал понять, что «такое забудешь», я же почуял, что запахло интересным и «встал в стойку».
— Неужели канцелярия до сих пор копается с тем заговором, участником которого был Гарен? Тогда же все повесили на Регонов. Всех мужчин я… покарал именем короля, вопрос был закрыт. Или нет?
— И да, и нет, Антон, и да, и нет, — Арман окончательно отбросил чины, потому что разговор пошел один из тех, который ведется в королевском кабинете за стаканом вина, — слышал о своей новой кличке?
— Копченый барон?
— Мне больше нравится «огненный», но да, такая форма тоже гуляет по двору и столице. Мы стали разбираться с этим вопросом, в том числе и с мерзкими слухами, которые сопровождали якобы обстоятельства получения вами ожогов, барон. Ведь это задевает честь нашей будущей королевы, сами должны понимать.
Чтобы показать, что мы более чем понимаем, мы с виконтом активно закивали. Увидев это, граф удовлетворенно продолжил:
— Вот и мы стали рыть, потому что слух разлетелся по Пите как-то подозрительно быстро. Каждый кабатчик, каждый пьяница или матрос слышал о том, что любимчик Кая Фотена наставил ему рога, завалив его невесту на койку. За что, правда, в итоге поплатился рожей, но только потому что стал приставать уже на корабле, где любовников мог застать граф де Гранж. Смерть последнего, кстати, народная молва вешает тоже на вас, барон. И частично на вас, виконт. Вы же бастард, говорят, утопили отца, чтобы быстрее в наследство вступить.
Я увидел, как сжались молотоподобные кулаки моего друга и, чуть замешкавшись, все же коснулся его локтя и прокатил по виконту силу Лу. Сейчас был важный момент и Орвист должен оставаться в трезвом уме. Если Арман что и заметил, то не придал этому значения, виконт же зыркнул на меня, но тоже от комментариев воздержался. Кулаки разжал — и слава богам.