От удара по камню под моими ногами пошла еще одна сетка трещин, на которую я просто не обратил внимания. Я молча потянулся новой рукой и, одним мощным движением выдернул из камня почти дрожащий от наполнявшей его силы боевой посох. Артефакт, который остался на палубе посольского корабля и, как я думал, сгинул в морской пучине, теперь снова был у меня. Я осмотрел оружие — все еще в идеальном состоянии, а в самом центре приветливо горели руны моих богов-покровителей. Ярче всего — Барда и Воина.
Так вот значит как, да?
Боги дождались, когда меня выгонят из Клерии, а потом все же решили вмешаться в мою судьбу. Все как обычно. И я не мог понять, игрались ли они со мной, услышали меня, или просто Пал решил спасти незадачливого смертного таким эксцентричным образом от верной смерти в виде арбалетного болта в груди.
Хотелось верить во что-нибудь четвертое. Например, в то, что таким образом они закрыли все мои обязательства перед клерийским престолом. Ведь когда-то я обещал служить Каю в качестве личного менталиста, если он поставит по всей стране храмы Лу. Но у любой службы должен быть конец, увольнение. Иначе это не служба, а рабство.
Число желающих меня вздернуть сразу поубавилось, точнее упало практически до нуля. Только пара молодых горячих голов еще пытались прорваться через гвардейцев, но так, скорее для виду, так что я беспрепятственно вышел через главные ворота храма, где меня уже встретил «спасательный отряд», быстро собранный лично королем и возглавляемый им же.
Кай мгновенно узнал посох, увидел и латную перчатку, руна на которой горела красным огнем бога войны. Король ничего не сказал — только отошел в сторону, как-то странно на меня при этом посмотрев, пропуская посланника богов. Гвардейцы и городская стража повторили вслед за ним. Те, кто был со мной знаком — тихо улыбались, на лицах других читался страх и непонимание происходящего. Неужели перчатка выглядит так угрожающе? Или дело в огне, исходящем от рун на посохе? Мне было все равно. Мое дело — убраться из Пите. Ведь ничего не изменилось.
Слово короля — закон. Пал заступился за меня слишком поздно и пусть сейчас я был самым опасным человеком на этой половине континента — с куском доспеха бога на руке и посохом, выкованным лично Сидиром — он не мог все переиграть.
Приговор обжалованию не подлежит.
Это я прочитал в мыслях Кая, так что просто на прощание кивнул ему — как мужчина мужчине, а не как подданный своему королю — взял первую попавшуюся гвардейскую лошадь и во всю прыть поскакал в доки. Пора отчаливать. Не уверен, что смогу поймать рукой еще один арбалетный болт, пусть у меня теперь и была рука бога. Тем более, мне приходилось сжимать посох, а надеяться на помощь Калиты, которая однажды помогла уже отразить летящий в грудь болт… Нет, не лучший вариант.
Надо будет заказать новые чехлы — старые я с собой не брал, отослав их с другими, как я думал раньше, ненужными вещами в поместье де Гранжей.
Не знаю, как слухи дошли до пристаней быстрее, чем я прискакал, но никаких препятствий мне чинить не стали, а пара грузчиков заволакивала мои вещи с такой скоростью, будто бы от этого зависела их жизнь.
Я поднялся на борт корабля, который ждал только меня — канцелярия придержала судно, оплатив стоянку — и поприветствовал капитана, сухого мужчину средних лет, у которого не хватало нескольких передних зубов.
— Ну что, господин барон, готовы к путешествию?
— Просто господин, или Антон, если угодно. Я более не дворянин, — поправил я капитана.
На душе было легко и просто. Я стоял на палубе, опираясь на свой посох, и смотрел на Пите, который, как мне казалось, я больше никогда не увижу. Куда занесет меня судьба? Не знаю. Но теперь я не был беспомощным калекой. Внутри все буквально пело. Возможно, эйфория была вызвана и переполняющей меня силой Пала, которая растеклась от перчатки по моим венам. Ну и пусть!
— Эй, Сурвин! Погодь отдавать швартовы! Второго пассажира забыли! — прогремел знакомый голос.
Прямо за плечом капитана, взгляд которого немного остекленел, стояла Оранса.
— О, великий старпом, здравствуй, Ора, — чуть шутливо поприветствовал я богиню, сгибаясь в низком поклоне.
— Привет-привет! А ты неплохо выглядишь! Думала, что несчастные грузчики себе шеи свернут! — посмеялась богиня.
— Ты про перчатку? — уточнил я. — Да вроде обычная, латная. Только что куртку поменять, чтобы не так в глаза руна бросалась…
Оранса наклонила в бок голову, будто разглядывая меня, как какую-то диковинку.
— Ты себя в отражении давно видел, любимчик Воина?
— А?
Я почти машинально прикоснулся к лицу, чтобы почувствовать под пальцами остатки ожога, но кожа оказалась абсолютно гладкая. До конца не веря в происходящее, я провел ладонью по голове и ощутил, что уродство, которое я заработал во время пожара, исчезло полностью, а мои вновь отросшие волосы сейчас были заплетены в тугую воинскую косу. Вроде даже гуще стали…
Я бросился к первой же бочке с водой, что стояла у мачты, и заглянул в отражение. Пал! Уж лучше пусть до тебя доберется Единый, чем я! Дешевле будет!
Все место ожога восстановилось, вот только вместо моих темно-каштановых, почти черных волос, бог Войны отрастил мне новые по своему вкусу — треть головы теперь была огненно-красной. Это была уже не прядь, это не спрячешь в прическе.
— Ну как, нравится? — хохотнула Оранса. — Говорю же, неплохо выглядишь! Главное это, лицо посуровее делай, и все будет отлично!
Богиня похлопала меня, склонившегося над бочкой, по спине. Ага, отличная поддержка, спасибо, то, что надо!
Боги опять толкали меня на непонятные подвиги. Залечь где-нибудь на дно и спокойно дожить свой век у меня не выйдет при всем желании.
— А что за пассажир? — вдруг вспомнил я. — Я плыву один.
— Слушай, вот все тебе надо испортить, а! И волосы новые не нравятся и то ему не так. Скажи спасибо, что Первородный тебе брови не покрасил! А он мог, поверь мне! Да и вообще, имей терпение. Это мне любой корабль — алтарь. Остальным сложнее, — ответила мне Оранса, высматривая кого-то на причале.
Я присоединился к богине ветров и тоже устремил свой взгляд на берег. Мое сердце пропустило несколько ударов, когда я увидел пробивающуюся сквозь толпу грузчиков и матросов фигуру, а уже в следующий миг — сбегал по трапу обратно на берег.
Мне навстречу, ускоряя шаг — да почти переходя на бег — спешила Лу.
Мы остановились в шаге друг от друга.
— Почему только сейчас? — спросил я, глядя в фиолетовые глаза богини.
— Ты встречал их? Безликих в бездне? — тихо спросила Лу.
Я утвердительно кивнул.
— Мы защищали Пантеон, были в осаде. Пал открыл на пару мгновений завесу, чтобы дать тебе это, — она кивнула на перчатку, — и вернуть посох. Ну и выпустить несколько младших богов, которые были нужны тут, в мире людей.
— Тебя и Орансу?
Лу кивнула.
— В том числе.
— И у богов есть для меня задание? Ты поэтому здесь?
Богиня отрицательно покачала головой.
— Я решила вернуться, потому что они все равно придут, как бы я тебя не прятала от них. Уже нашли. Так зачем мне сидеть в Пантеоне, если я могу быть здесь?
Воздух между нами дрожал от напряжения.
— И ни единого приказа, подвоха, договора от Матери? Ничего? — с недоверием спросил я.
— Ничего. Богам сейчас не до того. Старшим, во всяком случае. А это — просто подарок от Пала, — Лу кивнула на латную перчатку, которой я сейчас сжимал посох. — Он на самом деле тебе покровительствует и надеется, что ты переживешь войну с Единым тут, в мире людей.
От Лу исходили волны сожаления. Я, уже почти забыв, как это делается, потянулся к разуму богини ментальной магией и она охотно мне открылась. Меня моментально окатило волной чувств и образов: от воспоминаний о совместных патрулях с Орансой, до глубокого сожаления о смерти Илия. Она все же пришла попрощаться со старым жрецом — фигура, которую я видел в дали. Это была Лу, хотя я подумал, что мне просто померещилось.
Ощутил я и страх, который она испытала, когда узнала о нападении на мой корабль. Как побежала в пантеон просить о заступничестве у Старших, как встретила богиню-покровительницу мореходов. Как Оранса мне помогла. Так это значит, меня из морской пучины вытащила она, я не сам выплыл?
На секунду меня кольнуло сожаление, что богиня не помогла старому графу, но быстро себя одернул: Лу просила только за меня, а не за моих спутников. Хотя Оранса, вроде как, проследила за тем, чтобы выжил и Орвист с Санией. Возможно, Бренард и должен был погибнуть в этом путешествии. Всей правды, впрочем, я так никогда и не узнаю.
— Нельзя было уходить так, Лу.
— Я знаю, но…
— Что но?
— Калита… Она рассказала мне кое-что и я посчитала, что так будет лучше.
— Лучше для кого? — прямо спросил я.
Только что у меня появился счет к единственной из Семерки, против которой я не имел ничего против. Значит, это Бард подговорила Лу? Что она ей нагородила?
— Лучше для тебя. Ты смертен…
Я повел бровью.
Поток людей вокруг нас как-то поутих. Не знаю, виной тому была моя огненно-красная башка, либо же это Оранса своей силой разогнала моряков, чтобы нам не мешали. Мы остались на причале почти одни. А кто проходил мимо — делал это по другому краю деревянной конструкции.
— И что изменилось?
Я вел себя жестоко. Вел, как скотина. Но и Лу поступила со мной не лучше. Почти два года терзаний и одиночества, два года непоняток и желания просто поговорить. Объясниться. Понять, что пошло не так и что между нами сломалось. Ведь я не просто так стал ее Истинным Жрецом, не просто так часть ее божественной силы заполнила пустоты моей истерзанной души. Я любил маленькую богиню, любил всем сердцем и был готов ради нее на все и еще немного большее. И она это знала. Собственно, однажды я это «немного большее» и сделал, там, на берегу порта Миллер.
Лу потупила взгляд и совсем как молодая девчонка не находилась, что ответить мне, смертному мужчине.