— Ага, Робсон сказал. Я уже на установку записался.
— Куда? Мне саб в «Данлопе» ставили. Толковые пацаны.
Решив не мешать парням обсуждать неинтересные мне темы, ищу глазами Ксюшу и, когда нахожу, тереблю Диму за руку.
— Вы разговаривайте, а я пойду к девчонкам, ладно?
Увлеченный разговором, он не глядя гладит меня по плечу.
— Иди, зай. Скоро подойду.
Ксюша и Аня тоже успели меня заметить и теперь с улыбками обмахиваются руками, делая вид, что им внезапно стало жарко. Мол, ох, как же ты горяча, Даш.
— Ну хватит, хватит, — шутливо ворчу я, по очереди целуя их в щеки. — Вы тоже ничего такие красотки.
Меньше чем через минуту в руках оказывается бокал с шампанским, и мы с девчонками, чокнувшись, пьем за встречу и здоровье именинника. Праздник быстро набирает обороты.
— А ты Сене, как обычно, туалетную воду подарила? — со смехом спрашиваю я у Ксюши.
Она с наигранным пафосом передергивает плечами.
— Слушай, ну а кто, если не я?
На последнем курсе у нее и Арсения, знавших друг друга еще со школы, случился роман. Спустя полгода они полюбовно расстались, но обязанность выбора его парфюма плотно закрепилась за Ксюшей. Ребята — редкий пример того, что и после разрыва можно остаться друзьями. Не уверена, что мне такое под силу.
— Роберт как сквозь землю провалился, — недовольно фыркает Аня, оглядывая зал. — Наверное, акустику с парнями опять обсуждает. Я уже мечтаю, когда мы наконец одни уедем отдыхать. Вот у тебя Димас совсем другой, Даш. Цени. Он к тебе и дому привязан. У Робсона друзья на первом месте, а уже потом я. Думаете, дом этот он для нас снимал? — Она раздраженно закатывает глаза. — Ага, как бы не так. Это чтобы к нему в любое время друзья могли приезжать.
— Ань, он тебя очень любит, — успокаиваю я, хотя и не могу не признать, что в чем-то она права.
Роберт почти каждый вечер видится с кем-то из ребят, при этом оставляя Аню сидеть дома. Меня бы такое сильно угнетало.
— Любит, да. Но друзей своих любит больше.
Аня подносит бокал ко рту, и в этот момент ее взгляд неуловимо меняется, фокусируясь на точке за моей спиной. Невидимая рука заставляет меня обернуться, чтобы выяснить, куда Аня смотрит, и сердце моментально пропускает удар, а затем, напротив, начинает стучать быстрее.
Адиль. В черной толстовке с узнаваемым принтом дорогого бренда и в темных джинсах. Пожимает руку Андрею, глядя сквозь него, то же самое проделывает еще с парой гостей, несмотря на то что они о чем-то спрашивают и даже улыбаются. Его отстраненная манера общения всегда завораживала, хотя я пыталась ее критиковать. «Неужели нельзя быть поприветливее? Здороваешься с таким лицом, будто тебе на всех наплевать». «Может быть, так и есть», — то ли в шутку, то ли всерьез отвечал Адиль.
Для той, что считала своей обязанностью в любой ситуации поддерживать беседу, подобное отношение было предметом восхищения и огромной зависти.
Закончив череду рукопожатий, Адиль обводит глазами наполненный зал и останавливается на мне. Внутри что-то екает и натягивается от волнения. А вдруг?.. Вдруг, несмотря на недавнее потепление, он снова посмотрит на меня как на безвкусный предмет интерьера? Это будет обидно. Да, по-человечески обидно, потому что в свете последних событий я такого не заслужила. Выходит, при определенных обстоятельствах Адиль может вести себя по-разному: в квартире своей матери пить со мной чай и быть почти милым, а на людях…
Адиль меряет меня взглядом с ног до головы и, вернувшись к лицу, кивает в знак приветствия. Напряжение моментально отпускает: плечи перестают быть деревянными и расслабляется спина. Все-таки сколько ненужных мыслей может промелькнуть в голове за какую-то секунду.
Я улыбаюсь Адилю уголками губ, беззвучно выговариваю «привет» и отворачиваюсь. Потому что Аня и Ксюша наверняка наблюдают. Ни к чему давать им пищу для размышлений.
— Посмотри на нее, — не задерживается с комментарием Аня, с иронией глядя на меня. — Гаденыш ее бросил и пропал на семь лет, а она ему улыбается.
Ксюша, к счастью, предпочитает отмолчаться, хотя знаю: ей есть что добавить. Именно поэтому я и называюее своей лучшей подругой. Наедине Ксюша может меня линчевать, но в присутствии третьих лиц всегда выбирает мою сторону.
— А вот и Роберт с ребятами, — кивает она в дальний угол зала, с успехом выводя меня из-под Аниного словесного обстрела. — Пойдемте? Пришло время говорить тосты.
— За именинника! — громко объявляет Роберт, который в нашей компании по традиции первым говорит тосты. — Рад быть твоим другом, брат Арсений. Спасибо, что пригласил. Четырнадцать лет подряд присутствую на твоих днях рождения и рассчитываю, что так все и будет продолжаться. Ну и счастья, здоровья, процветания, конечно. Еще хочу пожелать, чтобы в следующем году ты нас всех вывез куда-нибудь на Ибицу…
— И обязательно за свой счет! — весело вставляет Артур, отчего стол моментально взрывается смехом.
— Так я это и имел в виду.
Улыбающийся Сеня с бокалом виски обходит всех, чтобы чокнуться. Мне подмигивает, Ксюшу треплет по волосам, заставляя гримасничать, Робсона крепко обнимает… Адиля хлопает по плечу. Роберт не соврал, что Адиль не пьет алкоголь — в его руках стакан с соком.
Я слишком увлекаюсь наблюдением, и наши взгляды встречаются во второй раз за вечер. Вздрогнув, хочу по инерции отвести свой, но потом беру себя в руки и приветливо улыбаюсь. Все-таки наша последняя встреча многое изменила — это очевидно. Стеклянного колпака между нами по-прежнему нет.
— Зай, я выйду с Робсоном на улицу. — Рука Димы, опустившаяся мне на колено, заставляет резко повернуться. — Обсудить кое-что нужно.
Я машинально киваю и глажу его ладонь, ощущая призрачный укол вины за то, что, сидя рядом, переглядывалась с Адилем. Это зря, За вечер я неоднократно встречалась глазами с Робертом и даже в шутку послала ему воздушный поцелуй. Невелика разница.
— А здесь разве нельзя поговорить? — спохватываюсь, когда Дима поднимается.
Вместо ответа он лезет в карман и демонстрирует пачку с сигариллами, которые ему привезли в подарок из Испании.
Я хмурюсь:
— И по какому это поводу? Ты же не куришь.
— Да ладно, зай. В честь Сениной днюхи выкурю парочку с пацанами.
— Где одна, там и две, — не сдаюсь я. — Для чего снова начинать? Знаешь же, что я терпеть не могу табачный запах.
Дима гладит меня по плечу и, наклонившись, успокаивающе целует в висок.
— Я потом жвачку пожую. Не дуйся.
Чувствую, что снова завожусь. Все, что касается зависимостей, неизменно вызывает во мне бурную аллергическую реакцию. Из-за отца, конечно. Детство повредило мои нервы.
— Надеюсь, эту пачку я больше никогда не увижу, — буркаю, давя в себе порыв продолжить ссору.
— Не помню, что ты была против, когда он курил.
До того как успеваю как-то среагировать на этот неожиданный выпад, Дима отворачивается и уходит. Я провожаю его взглядом в немом бессилии. При чем здесь Адиль? Это давно было. Тогда я на многие вещи смотрела по-другому. Дурочкой была.
— Даш, танцевать пойдем? — окликает Аня и кивком указывает на свободное пространство рядом с диджейским пультом. — Музыка прикольная.
Глаза случайно цепляются за Адиля. Будто почувствовав, он отрывает взгляд от телефона и смотрит на меня. Наверное, это и становится решающим доводом, чтобы залпом опустошить фужер и подняться. Не знаю, как себя вести. Роберт и Дима, сидевшие рядом, ушли, и теперь я чувствую себя до странности беззащитной.
Аня, прильнув к диджейскому пульту, задирает голову и весело выкрикивает:
— Что за трек, Вадик? Телефона с собой нет, чтобы зашазамить.
Парень, стоящий там, с улыбкой наклоняется и говорит ей название композиции. Я не удивляюсь. У Ани и Роберта в любых местах находятся знакомые.
— Няша он такой, не могу, — заговорщически выдыхает она мне в ухо. — Не было бы у меня Робсона… — Иуже громче: — Может, Ксюху с ним познакомить? А то она от скуки скоро опять с Сеней сойдется.
— Она взрослая девочка, разберется, — сдержанно отвечаю я, не желая примерять наряд феи-крестной.
К тому же у диджея, которому исполнилось от силы двадцать три, с Ксюшей нет ни единого шанса. Она предпочитает интеллектуалов постарше.
— А я все равно их познакомлю, — не унимается Аня и игриво толкает меня бедром, чем вызывает одобрительную реакцию паренька.
Ослепительно улыбнувшись, он показывает большие пальцы. Только почему-то не Ане, а мне.
Посылаю ему сдержанную улыбку и отворачиваюсь, чтобы сразу лишить «Вадика» мыслей о флирте. Димы за столом все еще нет — очевидно, беседа с Робертом выходит занимательной. Машý Ксюше, призывая ее присоединиться, но она мотает головой. «Я пас». Погримасничав, я многозначительно указываю глазами на Сеню, сидящего с ней рядом. Это из-за него, да? Неужели Аня права и они действительно решили войти в одну реку дважды?
Ксюша снисходительно закатывает глаза. «Глупости не говори. Мы просто общаемся».
Я продолжаю танцевать, но вибрирующее покалывание в плече заставляет взгляд примагнититься к тому месту, откуда оно исходит. Получается невольно. Снова Адиль.
Взволнованное клокотание поднимаетсяз от живота вверх, и лицо вспыхивает. Это потому, что я танцую. Танец, за которым наблюдают — всегда интимно.
Отвернувшись, я запрокидываю голову, запускаю пальцы в распущенные волосы, встряхиваю ими в такт музыке. Рисую волны бедрами, покачиваю руками, стараясь не обращать внимание на диджея, который с вожделением на меня таращится. Я танцую для себя, а не для кого-то. Но запретить на себя смотреть не могу.
Спустя несколько минут к нам присоединяется Ядвига, и девчонки начинают исполнять свой фирменный танец, навеянный временем, когда Аня работала в стрип-баре. Голодный взгляд Вадика немедленно переключается на них.
Музыка сменяется на более динамичную, и тогда я решаю взять перерыв. Три фужера выпитого шампанского дают знать о себе сухостью в горле, поэтому прошу официанта принести воды, а сама иду к туалетным комнатам, чтобы освежиться.