Наверное, потому что я молчу, Дима считает нужным продолжить:
— Не знаю, почему он так меня цепляет, зай. Вроде понимаю, что времени много прошло, но все равно… Я еще давно, когда видел вас вместе, бесился. Все думал: «Что такая красивая девочка с этим придурком делает?» Прямо ломало, когда он тебя лапал. Видимо, сейчас отголоски какие-то из прошлого догоняют…
— Ты кофе будешь? — перебиваю я и не узнаю свой голос. Звучит как звон разбившегося стекла.
— Да, буду, зай, — отвечает Дима и, быстро коснувшись губами моей щеки, садится за стол. — Я тебя домой отвезу, а сам на тренировку съезжу. С отцом в теннис сыграть согласился.
Мозг работает как счетчик. Щелк — Дима уедет, а значит, я смогу побыть дома одна. Щелк — сегодня вечером мне на смену, а это дополнительное время, чтобы разобраться, как быть. Щелк — завтра понедельник, а это значит, что, когда я вернусь, Дима уже будет на работе.
От таких мелочей дышать становится легче. Я ставлю две чашки кофе на стол и сажусь сама. Долго находиться наедине нам не приходится. Спустя десять минут домой приезжает Олег. Шутит, что я морю Диму голодом, и предлагает быстро затопить баню и сделать шашлыки. К счастью, Дима от предложения отказывается, и потом они еще полчаса обсуждают новую модель внедорожника. Со второго этажа спускается мама и начинает разбирать привезенные Олегом пакеты с продуктами.
Я молча наблюдаю за происходящим и в очередной раз дивлюсь своему идиотизму. Ведь именно такой жизнью всегда хотелось жить: уютной и размеренной. И Дима может мне ее дать. Нельзя его потерять. Это будет огромнейшей ошибкой.
Спустя еще час мы приезжаем домой, загруженные очередной партией домашних джемов и деревенской уткой. Я иду на кухню, чтобы распихать их по шкафам и холодильникам, Дима собирает вещи на тренировку.
Не так все и ужасно, если заставлять себя не оборачиваться. Я совершила ошибку, которую необходимо вычеркнуть из памяти. Если хочу дать нам с Димой шанс, я должна. Мама права: ни к чему причинять ему боль. Может быть, произошедшее было мне необходимо, чтобы окончательно освободиться от Адиля.
— Зай, — с вкрадчивым придыханием звучит рядом с ухом, и в следующую секунду ладонь Димы забирается под пояс моих джинсов. — У меня еще полчаса до тренировки есть.
Я замираю в панике. Нет. Нет. Только не так скоро. Не сейчас.
— У меня месячные, — бормочу, мягко отталкивая его руку. — В другой раз.
Если ложь — это болото, то за столь короткое время я успела увязнуть в нем по пояс.
Глава 19
— Зай, сегодня все в боулинг собираются. Пойдем?
Смахнув со лба налипшую прядь, я захлопываю посудомойку и выпрямляюсь.
— В «Клаусе»? А во сколько?
Оказывается, ко всему можно привыкнуть, если сторговаться с совестью. Последние две недели я отключила себя от внешнего мира, перемещаясь лишь между работой и домом. Убиралась, готовила, гладила Димины рубашки и смотрела сериалы — иными словами, делала все, чтобы вновь приблизить отдалившуюся картину счастливой семейной жизни. День на четвертый стало получаться и вой совести начал понемногу стихать. Правда за ним пришли новые вопросы, о которых я запрещала себе думать. Потому что даже на мысленноеупоминание имени Адиля наложила табу.
— В шесть вечера договорились.
С сомнением смотрю на тушку птицы, торчащую из мойки. Я не готова выбираться из комфортного вакуума, и внутри зреет протест. Не хочу. Мне и здесь хорошо.
— Я собиралась утку в фольге запечь. Может быть, сегодня дома останемся?
— Зай. — На лице Димы появляется озабоченное выражение. Шагнув вперед, он притягивает меня за талию. — Ты всю неделю из дома не выходишь. Черт с ним, с готовкой. Нет, мне очень нравится, как ты готовишь, но сегодня давай закажем доставку и немного отдохнем.
«Не хочу, не хочу! — истерит назойливый голосок в голове. — Не хочу знать, что происходит снаружи».
— Пойдем, — повторяет Дима и, потеревшись носом о мою щеку, шутливо меня раскручивает. — Успеем еще в пенсионеров превратиться. Я пить не буду. Сяду за руль.
Соглашаюсь лишь потому, что этого хочет он. Это один из главных пунктов сделки с совестью: делать все, чтобы Диме было хорошо. Обманываю себя, что ласковая улыбка, вкусные блюда и частый минет смогут компенсировать то, что я сделала. О том, кто из знакомых будет в «Клаусе», не спрашиваю по этой же причине: чтобы не вызывать подозрений. Играет ли Адиль в боулинг, я не знаю. Когда мы встречались, на подобные мероприятия у него не было денег.
— Привет! — Неоновая подсветка зала придает глазам и улыбке Ксюши голубизну. — Совсем пропала. Как ни позвоню, ты то со смены отсыпаешься, то на работе.
— Тяжелые недели. Ты сегодня одна, без Сени?
С видом «как вы мне все надоели» она устало вздыхает.
— Да он просто пьяный был. Знаешь же Сеню: не проводишь его до дома — он обойдет все бары, пока в одном из них не уснет. Я его до этажа довела и домой баиньки уехала. — Ксюша многозначительно округляет глаза: — Одна, конечно.
Не сомневаюсь, что так и все и было. Спросила, скорее, чтобы поддержать разговор и отвлечь внимание от своей персоны. Ксюша знает меня лучше других и в тот вечер наверняка поняла, что я не в себе. Ей я решила пока ничего не рассказывать. Так будет проще забыть. Чем меньше людей будут знать о том, что я совершила, тем лучше. Не хочу, чтобы на Диму даже секунду смотрели с жалостью.
— А где остальные?
Я оглядываю пустые дорожки. Кроме меня, Ксюши и Димы здесь только Ядвига. Маловато для командного боулинга.
— Или Дима что-то напутал и у нас сегодня девичник?
— Роберт с Аней будут. Сеня если с работой успеет, тоже подойдет.
Кивнув, я ищу официанта. Пока не так уж всё и плохо. Даже вне дома удается удержаться в комфортном вакууме.
Подошедший Дима кладет руку мне на талию.
— Я Робсону звонил. Они с Анькой подъехали. Поднимаются. Ты со мной в команде будешь, зай?
Я успеваю кивнуть, перед тем как сердце спотыкается и начинает молотить как сумасшедшее. В зал заходят Роберт и Аня, а с следом за ними в натянутой на глаза бейсболке идет Адиль. Вакуум, окружавший меня почти две недели, в ту же секунду распадается, оставляя стоять беззащитной. Да что там беззащитной? Чувствую себя так, будто лишилась кожи и любой нечаянный взгляд может ранить до крови.
— Привет. — Роберт пожимает руку Диме, меня треплет по плечу. — Ну что, играем? Имей в виду, я в своихсчастливых ботинках.
Я старательно фокусируюсь на лице Робсона, чтобы взгляд случайно не упал на того, кто стоит прямо за ним. Дура… Думала, что все забудется так просто? Нужно было остаться дома… Придумать повод. А он? Как у него совести хватает приходить сюда как ни в чем не бывало?
Затаив дыхание, смотрю, как Дима протягивает ладонь Адилю и тот молча ее пожимает. Они здороваются. Это, определенно, особый вид испытания для совести. Господи, и как меня угораздило?
— Привет.
От короткого слова под кожей разносится нервное покалывание. Адиль говорит это мне. После всего. Как ни в чем не бывало.
Приходится посмотреть на него в ответ. Темные глаза под козырьком бейсболки за мной наблюдают. Ублюдок. Вот уж кому неведомы муки совести и желание провалиться сквозь землю. Для чего он пришел? Неужели нельзя оставить меня в покое?
— Привет, — буркаю я и сразу отворачиваюсь к Диме. Нахожу его руку и, потянувшись, шепотом говорю первое, что приходит на ум: — Надо официанта найти и заказать воду.
— Конечно, зай, — отвечает он, ласково погладив меня по спине.
В этом жесте отчетливо читается удовлетворение тем, что я прижимаюсь к нему на глазах у Адиля.
Я же чувствую себя второсортной актрисой, которая пытается компенсировать незнание текста дешевыми театральными уловками. Как остановить эту комедию — не знаю. Совершенно не знаю, как себя вести.
— Ладно, братья и сестры, — весело объявляет Роберт, не замечая разыгрывающегося у всех на глазах спектакля. — Делимся на команды? Кто с кем?
Без Сени поровну разделиться на команды не получается, поэтому Аня великодушно отказывается от участия и, заказав мохито, устраивается за столом. Решено играть по трое: я остаюсь в компании Димы и Ксюши, Ядвига уходит к Роберту и Адилю.
Хорошо, что в зале царит полумрак: не приходится переживать за пылающие щеки. Я не ожидала, что это будет настолько сложно — нам втроем находиться в одном помещении. Диме, Адилю и мне.
Не знаю, какую тактику поведения выбрать. Виснуть на Диме при Адиле, знающем обо всем, кажется похабным, но и держать дистанцию не получается. Это будет некрасиво по отношению к Диме. Еще начинает казаться, что остальные за нами наблюдают и что-то подозревают, особенно когда Аня подмигивает мне со словами: «Твой шанс надрать ему задницу». Хочется плюнуть на всё и заказать себе коктейль, чтобы обеспечить нервам небольшую разрядку, но я дала себе слово не пить.
Играть тоже получается из рук вон плохо. За час я не делаю ни одного страйка, а несколько шаров и вовсе пролетают мимо, не задев кегли. Команда Роберта уверенно нас обыгрывает, и даже Ядвига, которая всегда относилась к Адилю с настороженностью, радостно скачет на месте и показывает большие пальцы, когда он делает дабл.
— Зай, соберись. — Дима треплет меня по плечу, не скрывая раздражение проигрышем. — Давай не дадим твоему бывшему нас сделать.
В любой другой момент я бы ответила ему что-то язвительное за то, что в очередной раз попрекает Адилем, сейчас же молча это проглатываю. Потому что виновата. Потому что, изменив, лишила себя права возражать.
— Ребят, берите шары со своей стороны, ладно? — сдерживая раздражение в голосе, прошу я, когда парень из компании, сидящей через две дорожки от нас, выдергивает шар из-под моей руки. — В зале их предостаточно.
— А в чем проблема? — грубо хмыкает он. — На них где-то написано, что они твои?
Нервы моментально скручиваются в узел. Терпеть не могу, когда незнакомцы мне тыкают. И этот парень мне не нравится. От него слишком сильно пахнет туалетной водой, а под толстовкой со слишком броским логотипом известного бренда скрывается слишком перекачанное тело. В нем всё слишком, включая татуировки на пальцах, которые совсем ему не подходят, и ослепительно белые кроссовки. Весь вид моего случайного соседа кричит о то