— Скажи, ты хоть раз в жизни извинялся? Или всегда во всем считаешь себя правым? Семь лет я пыталась тебя отпустить, полгода на успокоительных провела… А в итоге чувствую себя виноватой… А ты даже ни слова в свое оправдание не сказал. Какими бы не были причины уехать — ты сделал мне больно… Если я гребаный космос, неужели так сложно относится ко мне бережнее?
Молчит. Дергает челюстью, хмурится и продолжает молчать… Невыносимо… Это правда невыносимо… Два гребанных блядских слова. Даша, прости. И я прощу. Я ему все готова прощать.
— Уходи, — хриплю я, прижимая пальцы к мокрому веку. — Серьезно, уйди. Не хочу тебя видеть.
В течение нескольких секунд Адиль сверлит меня взглядом. Я этого не вижу, а чувствую, потому как смотрю себе под ноги. Слышится шорох надеваемой обуви. Истеричный спазм подступает к горлу. Ему проще уйти, чем меня успокоить. Я не понимаю… Не понимаю. Как так? Хлопок двери.
Я стою на месте минуту, не меньше. Может быть, потому что не могу пошевелиться, или потому, что наивно жду его возвращения. С букетом цветов вместо слов. Сейчас мне бы и этот банальный ход подошел.
Адиль конечно не приходит. Но есть и хорошая новость: за семь лет я все-таки немного выросла. Раньше бы выскочила за ним в подъезд или хотя бы разбила одну тарелку.
Глава 45
Навык, приобретенный в прошлом, сегодня мне помогает. Как бы паршиво не было на душе и как одиноко, можно и нужно продолжать жить. Загрузить тарелки в посудомойку, приготовить бутерброды, чтобы взять их с собой на смену, улыбаться коллегам и суметь концентрироваться на картах пациентов, несмотря на стойкое желание свернуться калачиком и пялиться в одну точку.
После смены наутро еду к отцу, у которого сегодня должен быть выходной. И совсем не потому что горю желанием его увидеть — наши встречи уже давно не доставляют никакого удовольствия, — а потому что не хочу оставаться одна.
У него все без изменений. Черный чай, принесенный мной пирог, неловкий обмен вопросами. Не всегда компания лучше одиночества. Эта неуютная кухня и бледная тень человека, которого я когда-то боготворила, только усиливают серость в душе.
— Пап, почему ты меня не долюбил, а? — шепотом спрашиваю я, сминая разбухший пакетик заварки.
Поднимаю глаза. Отец на меня не смотрит, а напряженно разглядывает свои пальцы.
— Ты не только своей любви мне не додал, но еще и отнял часть маминой. Пока она тебя вылечить пыталась, я осталась совершенно одна. И теперь всю жизнь пытаюсь добрать эту чертову любовь. Себя извожу и других. Это мучительно.
Ухожу я еще более разбитой, чем была. Отец конечно ничего мне не ответил — так же как и Адиль.
Телефон продолжает молчать. Причины, по которым мы с ним поругались, стираются, уступая место отчаянному ожиданию. Со мной все очень просто, даже если на первый взгляд так не кажется. Адилю достаточно дать понять, что ему тоже плохо без меня. Я моментально растаю. В ту же минуту.
Теперь домой мне не просто не хочется: даже мысль о возвращении в пустую квартиру вызывает панику. Поэтому я как и всегда выбираю поехать в место, где мне рады всегда — к Олегу и маме.
Мама встречает меня с маской на лице и в махровом халате — она только что вышла из бани. Как всегда в отличном настроении, будто проводит ночи в капсуле счастья. Порой мне кажется, что этот дом и есть ее индивидуальный райский уголок, который тщательно охраняется от любых негативных посягательств извне. Не даром же мама так резко реагирует на любое заявление об отце — будто оно несет угрозу.
Но это я скорее всего от зависти — потому что самой не получается познать дзен. Олег ведь не идеальный, но я ни разу не видела, чтобы мама с ним ругалась или критиковала. Для меня же замечания — проявления неравнодушия и заботы.
— Так, а сегодня ты какая-то потерянная, — выдает свое наблюдение мама, пока мы вместе пьем чай.
— Я останусь у вас сегодня, ладно? — невпопад отвечаю я, заставляя себя положить в тарелку пирожок. Аппетит напрочь меня покинул, а значит питаться снова придется по памяти.
— Конечно, чего ты спрашиваешь. Даш, случилось что-то? С Димой виделись?
Я качаю головой. Наверное, лучше смолчать, но я не могу. Хочется хоть с кем-то поделиться. Просто плохо так. Хочется, чтобы стало легче.
— С Адилем поссорились… — в ответ на ошарашенный взгляд, поясняю: — Мы не со всем в отношениях… Скорее, пробуем.
— А с Димой… То есть все?
— Вещи еще не забрала, но это вопрос времени.
— Ты меня огорошила конечно, Даш, — произносит мама, в этот момент выглядя настолько потерянной, что даже часто моргает. — Как-то быстро все…
Я невесело усмехаюсь.
— Да, это я могу. Не успела окончательно порвать с одним, как уже поссорилась с другим. Дитя многих талантов.
— То есть все таки на те же грабли во второй раз, Даш?
— Мам, — я умоляюще кривлю лицо, не в силах спорить и обороняться. — Пожалуйста, хотя бы ты меня не добивай… Я знаю, что все вы не за Адиля… И может быть, вы даже правы, но что я могу поделать, если…
Договорить не удается, потому что кухня оглашается пронзительной трелью моего мобильного. Сердце, все еще находящееся в режиме ожидания, екает, и тут же разочарованно обмякает: на экране повис незнакомый номер.
— Слушаю.
— Дарья? — уточняет хорошо поставленный женский голос.
— Да, это я.
— На сегодня вам запланирована доставка цветов. В какое время и по какому адресу удобно будет принять?
Вот оно: то, что сейчас мне было так сильно необходимо. Укол радости, оживляющий кровь. Знак того, что обо мне думают. Цветы.
Невольно соскочив со стула, я начинаю расхаживать по гостиной под удивленный взгляд мамы.
— Я сейчас нахожусь за городом… Адрес могу назвать… Или вы только в пределах… А, нет? Отлично…
Трубку я вешаю, улыбаясь от уха до уха. Ведь есть же шанс, что это Адиль…Все-таки семь лет — большой срок. Может быть, он пересмотрел свои взгляды на романтику.
— Цветы-ы? — тянет мама, к моей признательности пытающаяся не показывать свое разочарование последними новостями. — От кого это, интересно?
Я пожимаю плечами и розовею как смущенная первокурсница. Не знаю. Будет сюрприз.
С этой минуты время пребывание в доме превращается в новое ожидание. От депрессивного состояния не осталось и следа. Мне не терпится получить букет и прочесть записку. Ну хорошо, пусть там не будет записки… Мне достаточно имени в ней. Просто, чтобы я знала, что цветы от него.
Когда посыльный вручает мне букет, я улыбаюсь как дура. Увесистый, стильный. У того, кто его заказал, явно хороший вкус.
— Спасибо, — благодарю я и, вложив в руку парня купюру чаевых, закрываю дверь. Специально не стала при нем потрошить лепестки в поисках записки. Хочу одна.
Белый уголок я нахожу приколотым к бумажной обертке. Тяну. И даже жмурюсь на мгновение — так сильно хочу, чтобы это был он.
Увы, эта уловка не помогает. Наверное, потому что чудес действительно не бывает. На плотном кусочке картона черным по белому написано:
Это тебе для настроения. P.S. Постоянно думаю о тебе. Дима.
— Ну и кто там? — доносится из-за спины голос мамы.
Беззвучным вдохом я снимаю аромат с лепестков и пытаюсь улыбнуться. Не от Адиля, но все равно приятно. Я ведь и так догадывалась.
— От Димы, — нейтрально произношу я.
— Ой, красивые такие, — тараторит мама, оглядывая пышный цветочный ансамбль. — И анемоны здесь… Я их так люблю. Ну? Как у тебя с настроением теперь? Получше немного стало?
Я молча киваю. Да, стало. Стало немного теплее.
Глава 46
«Привет. Получила вчера цветы?»
Я разглядываю экран, не зная, как поступить. Стоит отвечать или нет, а если написать, как сделать его максимально корректным.
«Получила. Красивые. Спасибо большое».
Жму кнопку «отправить» и думаю, что если на столь лаконичный ответ, определенно не требующий продолжения, Дима пришлет что-то еще, это будет знак. Знак того, что все это — не просто часть извинений, а попытка заново сойтись.
Проходит несколько минут, но ничего не приходит. Я запихиваю телефон в карман пуховика и, поплотнее втянув подбородок в горловину, продолжаю свой путь по проспекту, залитому светом новогодних гирлянд. Город старательно излучает настроение праздника: впереди посверкивает хребет ели, увенчанный пятиконечной звездой, а проносящиеся мимо автомобили едут не агрессивно как обычно, а радостно куда-то спешат. Новый год наступит через три дня. Наверняка, торопятся за подарками.
Я тоже спешу за подарками, правда, пешком. Преддверие зимнего праздника мне нравится куда больше, чем сам праздник. Люблю слышать аранжировки новогодних хитов в супермаркетах, обожаю рассматривать украшенные еловыми ветками витрины и ловить ощущение чего-то сказочного, неосязаемо витающего в воздухе.
Но сейчас даже это предвкушение померкло. Впервые я иду за подарками, не зная, будет ли у меня возможность их подарить. В праздники становишься особенно уязвимой, потому что хочется проводить их с теми, кто тебе особенно дорог. Особенный день — особенное настроение, как-то так. А Адиль по-прежнему не появлялся.
Подарки я все-таки покупаю по списку: французские маски для мамы, шейный массажер для Олега, бритвенный набор для отца, ароматическую свечу для Ксюши, спортивный шейкер для Роберта, пенные бомбочки для девчонок с работы. После минутных колебаний захожу в отдел брендовых мужских вещей и после получасовых мук выбора стою на кассе с бейсболкой. Ее цена составляет половину моей зарплаты и это конечно неразумное расточительство с учетом того, что мы с ним может даже не увидеться. Просто эта кепка — единственное стоящее, что пришло мне в голову. Не люблю дарить подарки просто так — непременно хочется, чтобы ими пользовались и они нравились.
Домой возвращаюсь тоже пешком. Торопиться некуда: я не успела соскучиться по пустой квартире. От звука раздавшегося в кармане звонка по привычке вздрагиваю: а вдруг…? Даже несмотря на то, что на Адиля у меня стоит отдельный звонок.