— Я так и понял, — ответил Франке, услышав в голосе эсэсовца нотки превосходства. Формально Франке был выше чином, однако политическая конкуренция за доступ к уху фюрера между Абвером, которым руководил Геринг, с одной стороны, и СС, подчинявшейся непосредственно Гиммлеру, с другой, ни для кого не была секретом. Этот Акерманн, рассудил Франке, скорее всего, прибегнет к протекции своего начальства. Но Франке намеревался поставить его на место.
— Так что прошу вас, — произнес Акерманн, взглянув на часы, — я не хочу показаться грубым, но меня ждет много дел.
— В таком случае, сразу к делу. Я предполагаю, что кто-то проник в ваш лагерь, майор.
— Проник в лагерь?
— Да, некто был сброшен с самолета неподалеку отсюда. Возможно, в качестве разведчика, чтобы способствовать освобождению лагеря союзниками. Или с какой-то другой целью, — Франке поставил чашку на стол.
— С какой? — Акерманн откинулся назад и скрестил ноги, всем своим видом демонстрируя скептицизм.
— Может быть, чтобы найти здесь кого-то.
— Никто не может попасть сюда незамеченным, — начальник лагеря смотрел на Франке, недоверчиво щурясь. — И зачем? Вы же видели евреев, которых вывезли из Варшавы. Вы должны иметь представление о том, что здесь происходит. Только полный идиот согласится оказаться здесь по своей воле.
— Может быть, им надо кого-то вывезти, — Франке посмотрел прямо в глубоко посаженные глаза майора.
— Я уверен, вы обратили внимание на меры безопасности при въезде сюда. У нас тут двойная колючая проволока. Под током. Ее круглые сутки патрулируют охранники с собаками. У каждого заключенного есть номер, проверки проводятся ежедневно. Любое въезжающее и выезжающее транспортное средство тщательно обыскивается.
— Да, майор, — открыв портфель, Франке достал оттуда папку. — Я обратил внимание на ваши меры безопасности. Но я не уверен, что вас информировали о самолете, который пролетел на малой высоте в районе Вилковице, в тридцати километрах от лагеря, а также о парашютисте, замеченном в этом районе. Возможно, вступившем в контакт с польским сопротивлением, — он выложил рапорт о доносе фермера. Акерманн медленно его прочитал.
Похоже, он был не в курсе этих событий.
— У вас свои заботы, герр лагеркоммандант. Этой рутиной занимаемся мы, в разведке. Кстати, — Франке выложил следующий документ, — у вас в лесу ведь не растут трюфели, майор?
— Трюфели? Обычно они растут в северной Италии. И во Франции, — добавил Акерманн.
— Так я и думал, — сказал Франке. — Но березовый лес у вас тут имеется?
— Березовый? Да, таких здесь полно, — начальник лагеря с любопытством просмотрел перехваченные Франке объявления об «охотнике за трюфелями» в березовых лесах. Он прочитал их и отложил в сторону. — Но ведь это ничего не доказывает. Этот человек, даже если все так, как вы говорите, может быть где угодно.
— Здесь поблизости есть стратегические объекты?
— Есть лагерь для военнопленных, как часть общего тюремного комплекса. И еще идет строительство завода «ИГ Фарбен».
— Для которого, полагаю, вы поставляете рабочую силу, — закончил Франке.
Акерманн еще раз пролистал отчет и положил его на стол.
— Ну, если он здесь, как вы утверждаете, ему отсюда не выбраться. Здесь в лагерях около трехсот тысяч заключенных, — сказал майор. — В общей сложности.
— Да, и я хочу, чтобы каждого из них проверили, — заявил Франке. — Сегодня же.
— Вы хотите? — Акерманн смерил его взглядом.
— Да. Об этом распорядился генерал Гребнер в Варшаве. — Франке вытащил приказ. — А также рейхсмаршал Геринг…
Акерманн взял бумагу и с нарастающим гневом уставился на приказ, подписанный абверовским генералом.
Лагеркоммандант Акерманн, сообщаю вам, что в виду подозрений о нарушении системы безопасности я обсудил вопрос с вышестоящим начальством в Берлине, и они инструктировали меня…
Не скрывая своего пренебрежения, он дочитал меморандум.
— Герр лагеркоммандант, мы бы не хотели замедлять расследование подрывных действий, которые потенциально могут повлиять на ход войны, из-за межведомственных препирательств, назовем это так. Вы потратите целый день на согласование с вашим начальством, которое в любом случае будет получено. И если я правильно оцениваю ситуацию, вы не захотите быть ответственным за подобную проволочку в отсутствии вашего непосредственного начальства.
Акерманн скорчил недовольную гримасу. Еще раз взглянув на приказ, он положил его на стол и отодвинул от себя подальше. Франке видел, что майор предпочел бы схватить эту бумажку и разорвать ее в клочья. Внезапно он задумался.
— Два дня назад, говорите…
— Да. Утром двадцать третьего.
— Вчера мы пропустили на стройку в основном лагере тридцать одного наемного рабочего. А покинули территорию только тридцать.
У Франке заблестели глаза.
— И вы это не расследовали?
— Охранники предположили, что произошла ошибка. Время от времени это бывает. Но ни один заключенный не пропал. Какой безумец согласится по собственной воле остаться в этой адской дыре, полковник?
— Очень хорошо подготовленный и дерзкий, майор. Я прошу доставить ко мне человека, ответственного за эту рабочую бригаду.
— На это уйдет некоторое время.
Сегодня предстояло проделать огромное количество работы, сверить статистику. Ожидалось два новых поезда с заключенными. А эта погоня за фантазиями только отвлечет личный состав. Бросить все, и ради чего? Здесь, за колючей проволокой, находилось триста тысяч заключенных.
— Боюсь, мне придется обсудить это с коммандантом Хоссом, герр полковник.
— Я повторяю, герр майор, не в ваших интересах афишировать, что подобное ЧП произошло в отсутствии вашего начальника, вы же упорно продолжаете это межведомственное перетягивание каната по поводу того, кто главней…
В СС нет никакого уважения к Абверу, понял Франке. Акерманн очевидно считал себя человеком действия, который не боится замарать руки в дерьме ради фюрера, и неважно, какой кошмар он при этом творит — Франке обратил внимание на стоявший в лагере жуткий запах. Без сомнения, Акерманн считал полковника ретивым клерком, который занимается только перекладыванием бумажек.
И все же Франке понимал: эсэсовец видит, что прижат к стенке.
— Фромм! — лагеркоммандант вызвал адъютанта. Лейтенант, подававший им кофе, вбежал в кабинет.
— Слушаюсь, герр майор. Вызывать капитана Кимнера?
— Нет. Принесите пиджак, который обнаружили сегодня утром. В строительном контейнере.
— Слушаюсь, герр майор.
Франке посмотрел на заместителя начальника лагеря:
— Был обнаружен пиджак?
— Сегодня утром. Он мог попасть сюда откуда угодно, полковник. Он мог там пролежать три дня или неделю.
— К вам кто-то проник, майор! — Франке торжествующе ткнул пальцем в стол, глаза его сверкали. — Он рисковал жизнью, чтобы попасть сюда. Я это знаю. И мы должны узнать, ради чего.
Глава 44
Перед ужином Альфред отправился к сороковому бараку и разыскал Лео. Сидя на койке, тот изучал шахматную позицию на самодельной доске.
— Отойдем, — сказал Альфред. — Я должен показать тебе кое-что важное.
— Я тут вообще-то занят, — ответил юноша. Но старик похоже был сильно взволнован.
— Скорей.
— Вы прямо как натянутая струна, — заметил Лео, пока они шагали в отсек для больных, который находился в глубине барака. — Что происходит?
— Твои молитвы услышаны, — объявил Альфред, широко улыбаясь. — Все, что я тебе скажу, останется исключительно между нами. Ты никому не будешь об этом рассказывать, ни приятелю, ни соседу по койке. И уж точно ни новому партнеру по шахматам. Даешь слово?
— Мое слово? Ну, конечно, — Лео видел горящие глаза профессора. — Говорите, в чем дело.
Альфред сжал его руку:
— Кое-кто прибыл сюда, чтобы спасти нас.
— Сюда?
— Именно. В лагерь.
— А «вытащить нас» — вы имеете в виду…
— Вытащить нас из лагеря. У него есть план.
Лео скривился в подобии улыбки и положил профессору ладонь на лоб.
— У вас снова тиф, профессор? На сей раз вы точно бредите.
Альфред пробуравил Лео взглядом.
— Я похож на больного, Лео?
— По правде — совсем не похожи, в первый раз за несколько недель, — Лео мотнул головой.
— Тогда смотри. Я тебе кое-что покажу. — Мимо них в сортир прошел заключенный. — Иди-ка сюда и говори потише.
— Столько предосторожностей. Это что, шутка какая-то?
Они переместились в дальний уголок, где можно было на некоторое время уединиться.
— Слушай меня, Лео. Кое-кто пробрался в лагерь. Но не просто из-за забора… Он приехал из Вашингтона. Из Америки. За мной! Я понимаю, звучит безумно, но пока ты опять не потащил меня в лазарет… — Альфред достал из кармана штанов сложенный листок бумаги. — Он дал мне вот это.
Лео взял листок.
Альфред накрыл его ладонью.
— Сначала поклянись еще раз, что это останется строго между нами.
— Ну, я же уже обещал, Альфред. Хорошо, будь по-вашему, клянусь.
— Своей семьей.
— Да, своей семьей, — согласился Лео. — Тем, что от нее осталось.
— Тогда читай, — Альфред убрал руку.
Лео медленно развернул бумагу, настороженно поглядывая на друга. По-английски Лео знал лишь пару слов, почерпнутых из вестернов и довоенных фильмов Чарли Чаплина. Но он отметил имя в начале письма: «Профессор Мендль». И был шокирован, увидев на адресе отправителя слова «Соединенные Штаты Америки» и изображение Белого дома в Вашингтоне, где жил американский президент.
Лео посмотрел на профессора, в горле у него пересохло.
— Откуда вы это взяли?
— Читай, мальчик мой. И посмотри, посмотри, кто это подписал, — приговаривал Альфред, тыча пальцем в текст.
Лео пробежал послание взглядом и уставился на подпись, отпечатанную жирным шрифтом внизу.
Франклин Делано Рузвельт
Президент Соединенных Штатов