и сошлись и находили общий язык. Толстый негр и сухощавый ирландец были самой странной парой, какую я когда-либо встречала. Будь я центре БЕЗО, на один корабль я бы их не поставила. В противоположность Паркеру, Бретт находился всегда в состоянии загнанного кролика. Его сухощавое тело неестественно двигалось, и временами казалось, что сначала начинает шевелиться его одежда, и лишь потом, повинуясь ей, движется он сам. Единственным его увлечением, о котором мне было известно, была ретротехника. Ей он посвящал все свободное время, мог часами копаться в каком-нибудь хламе. Однако на посту он всегда был крайне собран и внимателен, практически не реагировал на разговоры, не касающиеся непосредственно работы. Большой козырек бейсболки, которую он вечно таскал на голове, наполовину скрывал его лицо. Я никак не могла рассмотреть цвет его глаз. Тонкий прямой нос и тонкие губы в сочетании с острой челюстью придавали ему вид серьезного, уверенного в себе человека. Он походил на сорок первого президента. Почему-то он ассоциировался у меня исключительно с президентом и с кроликом.
4
— У меня новость, — объявил Даллас, появляясь в каюте. — Пока мы спали, «мамочка» поработала с кем-то.
— Поработала? — глаза Кейна широко раскрылись.
— Да, шло самое настоящее общение, — продолжал капитан, поглаживая бороду. — «Мамочка» вела переговоры.
— А что случилось-то? — глухо спросил Паркер.
— Мы не вышли на место. Конечно, надо еще проверить.
— Что это была за информация? — Рипли привстала в кресле.
— Неизвестно.
— А с кем был контакт? Это можно установить? — спросил Бретт; эта история нравилась ему все меньше и меньше.
— Нет. Вся передача туда и обратно длилась двенадцать секунд. После чего была послана команда об изменении курса.
— Бред какой-то… — Ламберт закурила.
— Согласен. Основной терминал был отключен, ключи находились в сейфе. Следовательно, проход сигнала просто немыслим. А об изменении курса «мамочка» должна была доложить сразу же после пробуждения. Так что…
— Но тогда в какой системе мы сейчас? — Рипли всматривалась в лицо Далласа.
— Нужно выяснить. Я дал запрос «маме». Сейчас можно сказать одно — очень далеко от Солнца.
— Это могли быть разумные существа!
— Если только «мамуля» в порядке…
— Пришельцы — здесь? — Кейн пожал плечами. — Сомневаюсь.
— Ты что, Эш, соскучился по приключениям? У тебя все в порядке, и тебе явно не хочется домой? Тебе надо срочно выпить на брудершафт с инопланетянином?!
— А вдруг они похожи на нас?
— Разумеется, — Паркер с трудом сдерживал смех, — и они такие умные, и у них одна мечта — познакомиться с кем-нибудь; они прямо спят и видят, как мы их обнимаем и хлопаем по плечу!
— Я согласен с Эшем, — кивнул Даллас.
— У меня в контракте нет пункта, в котором сказано, чтобы я рвал задницу ради какого-то сигнала, посланного неизвестно кем и, что самое интересное, неизвестно с какой целью. Ты его даже проверить не можешь. Я — транспортник, а не ковбой из косморазведки.
— А если это действительно шанс? — Рипли взяла Паркера за руку.
— Да ну вас, — он отдернул руку, — лезете не в свое дело…
— Ну что, проверим? — Даллас обвел взглядом присутствующих.
— Надо посмотреть, — как бы нехотя согласился Кейн.
— Ты еще у Джонси спроси, — привычно съехидничал Паркер; теперь, когда решение было принято, он смирился и расслабился. Может, пойти поискать?
— Ладно, — подытожил Даллас и, хлопнув ладонью по столу, скомандовал: — Кончай базар, по местам!
5
— Как система? — Даллас усиленно щелкал клавишами. Отклонение от курса?
— На полтора квадрата, — ответил сидящий рядом серьезный Кейн.
— Тебе это о чем-нибудь говорит, Рипли?
— Пока нет, но если дашь разметку…
На экране поплыла точка, отслеживаемая радаром.
— Есть планета!
— Хм, только одна… — Ламберт нервно дергалась в кресле, но говорила медленно и спокойно, даже, пожалуй, чересчур спокойно. — Мы в другой системе.
— Приехали, — Даллас откинулся на спинку кресла. — Эш, ты слышал?
— Да, дело серьезное.
— Рипли-и-и, мы в другой системе.
— Спасибо, дорогая.
На корабле чувствовалось оживление. Все соскучились по настоящей работе. Даже отклонение от курса было воспринято как хороший знак. В космосе, а тем более у дальнобойщиков, существовала примета: слишком хорошо — это тоже плохо. Так что подобная непредвиденная ситуация подтверждала, что жизнь, черт побери, все-таки продолжается.
— Планета третьей величины, атмосфера для дыхания не пригодна.
— Скорректируй курс. Зависнем на стационаре, а там разберемся.
Даллас монотонно посылал импульсы радиовызова, но эфир молчал. Планета не проявляла никаких признаков жизни.
— Дайте развертку излучения. Да, и определите координаты источника сигнала в момент «мамочкиных» шашней. Да, конечно, надо учесть, что корабль шел старым курсом, и выяснить его координаты.
— Кэп, есть точка, — как-то не к месту обрадовалась Ламберт.
— Корректировка на три градуса — и мы на месте, — сказала Рипли и сняла шлемофон.
— Ну-ну, удачи вам, — Паркер развернул кресло и встал. — Если понадоблюсь, вызовете.
— Сколько летаю — и всякий раз какая-нибудь лажа. И всякий раз, как нарочно, при возвращении. Просто слов не хватает. На этот раз точно — вернусь и больше никогда никаких гребаных контрактов! Черт! И подберется же команда из одних олухов, только и мечтающих где-нибудь на задворках свернуть себе шею. «Давай! Летим! Жизнь!» Хрена им, а не жизнь! Прямо на каждой сраной планете сидят разнообразные разумные, конечно, очень дружественно настроенные. А-а-а!.. — Паркер махнул рукой.
Раздался щелчок, и голос «мамочки» проворковал:
— Мистер Паркер, вас просят к капитану!
— Я так и знал, — Паркер хлопнул себя по ляжкам. — Этот черт плевать хотел на мое мнение! И за это я его люблю. А тебя я люблю за то, — обратился он к рыжему коту Джонси, который щурил глаза, развалившись в кресле, — что ты, гнусный котишка, все понимаешь, но никогда ни с кем не споришь.
6
— Ну, что у нас?.. — Даллас опять был строгим и подтянутым."Мамочка", если все в норме, давай отчет с «полсотни».
Экран вспыхнул: «Хорошо, кэп, начинаю».
«Когда и у кого она успела нахвататься этой фамильярности?» — подумал Даллас.
«Сейчас стартуем» — появилось на экране, после чего затолпились цифры десятых и сотых секунды.
«9; 8; 7; 6; 5; 4; 3; 2; 1; 0!»
— Ненавижу эти старты! — процедил Паркер сквозь зубы.
Шесть сегментированных захватов отошли в проем переходной консоли.
— Наш гроб на полпути в ад, — зловеще пошутил Кейн.
— Ребята, можете расслабиться. Мы будем лететь еще двадцать четыре минуты, — облегченно вздохнула Рипли.
— Кейн, старина, — Паркер вытер ладонью лоб, — еще пару таких шуточек, твою мать, и по возвращении на корабль я тебе настоящий гроб устрою, понял?..
— Я нем как рыба, — огрызнулся Кейн и прикрыл рот ладонью.
7
Угловатая коробка челнока неслась к планете на всех шести плазменных двигателях. С каждой секундой гигантские очертания корабля уменьшались, поглощаемые бархатной темнотой. А в фиолетовом свете звезды проступал серый диск планеты.
— Даю минутную готовность, — зашипел в наушниках голос Эша. Контроль прекращаю, двигайтесь самостоятельно. Вы входите в атмосферу.
— О'кей, — привычно откликнулся Даллас и пробежал пальцами по клавиатуре.
Экран вспыхнул, выписывая траекторию движения шлюпки.
— Десять секунд до входа в атмосферу. — Ламберт была на удивление собрана. — Полная готовность!
— Интересный шарик, — Рипли задумчиво глядела на экран, атмосфера как кисель.
— Боюсь, что этот кисель — черничный, — язвительно подметил Паркер.
— Почему черничный? Судя по анализу проницаемости, скорее… Бретт, не поняв, собрался прочесть лекцию по оптике и метеорологии.
Но Паркер, не обратив на него внимания, продолжил:
— Ну вот я и боюсь, что после посадки у нас у всех будет приличный запор.
— Ребята, вошли в атмосферу.
Из боковой стенки приборного щита выполз планетарный штурвал.
— Беру управление на себя.
Челнок начало трясти, как в лихорадке.
— Вот черт! — Паркер вцепился в подлокотники. — Ненавижу перегрузки!
— Как у вас дела? — спросил Эш.
Он был спокоен и, склонившись над экраном, наблюдал за мерцающей точкой, погружающейся в темноту плотной атмосферы планеты.
— Пока жить можно, — Даллас криво улыбнулся. — Даю коррекцию. Выходим в соседний квадрат к предполагаемому источнику сигнала.
— Мы движемся по очень странной траектории. До контакта с поверхностью тридцать шесть секунд. Все нормально, отрапортовала Рипли.
Челнок затрясло с невероятной силой, как будто корабль старался выбросить людей, находившихся в нем, чтобы облегчить свое падение. Казалось, что он дышит, как впавший в агонию зверь. Листы обшивки вибрировали, приборы и щиты управления бились в истерике, дергаясь из стороны в сторону и грозя вот-вот рассыпаться. Перегрузка наваливалась и душила, терзая экипаж, выворачивая наизнанку внутренности. Планета явно не была рада непрошенным гостям.
— Включаю тормозную систему, — Даллас изо всей силы вдавил клавишу в рукоять штурвала. — Держитесь, ребята!
Ухнули дюзы, голубое пламя рванулось наружу, остановив на мгновение челнок. Агония усилилась. Корабль дергался, как эпилептик.
— Дьявольская дыра, — хрипел Паркер, — всю душу вытрясет!
— До контакта десять секунд… девять…
На экране вспыхнули зубья горных пиков, передаваемые через полевой сканер. Скалы толпились плотным частоколом, не давая возможности посадить челнок на более-менее ровную поверхность.
— Малоприятная фифочка. Сейчас раскроим себе брюхо, как крокодил на колу, — рычал Кейн.
— Нашла местечко! — весело закричала Ламберт.