«…Первый помощник Скурт произвел двенадцать, а боцман Олесман – девять выстрелов. Таким образом, приговор чрезвычайного трибунала был приведен в исполнение…»
– Вот номер семнадцать и этот – семнадцать-бис. Открывайте дверь, лейтенант!
– Я не могу! Я не буду! – завопил Эльяно, чернея лицом.
– Как хотите…
Бекет сорвал бумажную пломбу с печатью капитана и подписями троих членов чрезвычайного трибунала, распахнул тяжелую дверь и увидел, как в образовавшемся тумане один за другим загораются под потолком светильники.
– Их ошибка состояла в том, что они хотели в полной сохранности предоставить тело казненного прокурору флота, а потому привели приговор в исполнение в этой холодильной камере, – произнес Бекет, ни к кому не обращаясь и наблюдая за тем, как тает туман и у дальней стенки отсека проступают контуры тела расстрелянного восемь лет назад лейтенанта Эльяно.
Капитан, первый помощник и боцман были настолько потрясены фактом каннибализма, что решили покончить с мерзавцем немедленно, однако, оставив тело в холодильной камере, они не учли, что крейсер «Алонсо» находился под воздействием гигантской аномалии.
Зайдя в отсек, Бекет стал один за другим срывать со стен питающие кабели, оставляя холодильные установки без электричества.
«Не-е-е-ет!» – донеслось откуда-то с другого конца галереи.
– Да… да… и еще раз да! – сказал Бекет, срывая искрящие провода. Затем еще раз взглянул на изрешеченный труп и вышел в рекреацию. Двери в отсек он закрывать не стал, но общие ворота все же захлопнул.
«…Его призрак сделал нашу жизнь невыносимым мучением. Он кажется до ужаса реальным, преследует нас повсюду и, совершенно измотав, заставляет бояться друг друга. Никто не мог уснуть целую неделю, первыми не выдержали Скурт и Олесман, а теперь пришла очередь капитана… Прощайте и разберитесь с этим жутким феноменом, нам это оказалось не по плечу. Еще раз прощайте. Капитан крейсера „Алонсо“ Стивен Хаггерт…»
Сделав все, что было в его силах, Бекет шагал по залитой светом галерее, ощущая неприятный осадок от случившегося. Оказалось, что эти люди ничего не знали о средах аномалий и в результате последние восемь лет проход через пограничное окно контролировал призрак. Он решал, кому жить, а кому умереть, он заказывал в адмиралтействе топливо, боеприпасы, обслуживающих роботов и кислородный запас – совершенно не нужный крейсеру в сложившейся ситуации.
Уже когда Бекет спускался в шлюзовую камеру, откуда-то с потолка галереи донесся тяжкий стон провалившегося в небытие лейтенанта Эльяно.
«Туда тебе и дорога», – подумал он, подходя к дверце истребителя.
– Солнышко, это я! – предупредил майор, выбираясь из шлюза. – У тебя все в порядке?
– В порядке, – отозвалась Амалия, вооруженная пистолетом-пулеметом и захваченным из дома маленьким кинжалом.
– Опусти оружие, опасность миновала, – сказал Бекет, блокируя входную дверь. Затем подошел к панели управления и, взглянув на датчики, удовлетворенно кивнул: топливо действительно оказалось в баках, и это не было какой-то галлюцинацией.
– Все прошло хорошо? Там были друзья?
– Да, дорогая, теперь у нас повсюду друзья, – ответил Бекет, не подавая виду, что устал, и слегка подрагивающими пальцами начал набирать на клавишах нужные комбинации.
Сначала в борт крейсера убралась заправочная штанга, затем сложились стенки шлюза, брызнув напоследок крошками намороженного льда. Бекет запустил двигатели, и «маскот» начал медленно отходить от серой громады крейсера.
– И куда мы теперь? – спросила Амалия.
– Теперь домой, детка. Здесь нас уже ничто не держит.
92
До окончания путешествия Бекету и Амалии пришлось провести в тесной кабине около шестидесяти часов. Несколько раз за это время майору досаждали полицейские корабли, капитанов которых интересовало, откуда, куда и по какой надобности спешит вооруженный истребитель, не имеющий идентификационного ордера федерального флота.
Первые три раза Бекет просто добавлял двигателям тяги и уходил, благо запас топлива был достаточный, однако ближе к цивилизованным районам космоса приходилось вступать с полицейскими судами в переговоры, и тут выручали особые знания Бекета – он называл такие спецкоды, что полицейские капитаны торопливо прощались и исчезали в космических глубинах, лишь бы не оказаться втянутыми в тайны федеральной службы безопасности.
Наконец путешествие закончилось и на экране появилось приветствие коммерческой станции «Росток», от которой до Хинуэя оставалось полчаса лету.
– Ну вот мы и прибыли, дорогая, – сказал Бекет.
– Это твой дом?
– Нет, это что-то вроде гаража. Я хотел сказать – каретного сарая.
Еще через час они подошли к станции настолько близко, что на навигационном экране появился ее план, а из динамика послышался голос диспетчера:
– Добро пожаловать на «Росток», капитан! Сообщите класс вашего судна, к сожалению, сами определить его мы не можем.
Бекет улыбнулся хитрости диспетчера. Тот сразу распознал истребитель, однако отказывать клиентам по всяким «пустячным» поводам было не в правилах владельцев станций. Если капитан военного корабля говорил, что управляет сухогрузом, с ним никто не спорил, но плата за причал для него оказывалась существенно выше. Плати или проваливай.
– Я перегоняю устаревший истребитель «маскот» для одного коллекционера боевой техники. Меня бы устроило место подальше от любопытных глаз – терпеть не могу расспросы.
– Это не проблема, сэр. Вы видите нашу схему?
– Да.
– Отлично. Ваше место на двенадцатом причале, сектор четыре, причальный бокс четыреста семьдесят…
На экранной схеме в указанном месте замигала зеленая точка.
– Благодарю вас.
Бекет включил автопилот, и тот осторожно повел корабль к причалу.
– Собирай вещи, малышка, больше мы сюда не вернемся, – сказал Бекет, выглядывая через посеченное космической пылью окно.
Место, куда вел их автопилот, было сплошь заставлено грузовыми судами. Подобные станции служили перевалочными пунктами и местами отдыха для дальнобойщиков. Здесь можно было устранить поломку, заправиться, промочить горло или вызвать на борт проститутку. Станции предлагали широкий выбор услуг.
Пока Бекет и Амалия занимались сборами, автопилот виртуозно протащил истребитель между двумя грузовиками и подвел его под стыковочный узел. Подрабатывая рулевыми двигателями, «маскот» повернулся на девяносто градусов, и стыковочный узел плотно закрепился на его борту.
– Ой, Джек, мы сейчас упадем! – испугалась Амалия, приседая на пол. Ее ужаснуло перпендикулярное положение «маскота» относительно всех конструкций причала.
– Не беспокойся, пока мы в кабине, наш центр притяжения у нас под ногами.
– Что?
– Ничего. Давай ранец и будь готова к тому, что, когда мы начнем выбираться из дверей, нас потянет свалиться на правый бок.
– Почему, Джек?
Бекет не стал рассказывать об ином направлении действия гравитационных соленоидов станции, это заняло бы много времени.
– Здесь так принято, крошка. Давай я пойду первым.
Открыв дверь кабины, Бекет показал Амалии, как нужно выползать из кабины, заваливаясь на правый бок и поднимаясь на ноги уже под другим углом. В сознании интрессы из далекого феодального мира такое не укладывалось.
– Мне страшно, Джек, как такое может быть?
– Не бойся, я придержу тебя… – заверил Бекет, по мнению Амалии стоявший на стене.
Наконец интресса выбралась на пол причального рукава и осторожно распрямилась, стараясь не смотреть в дверной проем «маскота».
– В это невозможно поверить, Джек!
– Ничего, привыкнешь. Давай сюда свою шляпу…
– Зачем?
– Я уберу ее в ранец.
– Но она там помнется.
– Пойми, такие шляпы здесь не носят, а нам не следует выглядеть слишком заметно. Посмотри, свою шляпу я тоже убираю в ранец… и вот эту нашивку. – С этими словами Бекет сорвал шеврон с рукава комбинезона и убрал вместе с фуражкой в ранец. – Вот и все. А когда мы доберемся до места, твоя шляпа будет отглажена в лучшей шляпной мастерской.
– Но я, наверное, плохо причесана? – спросила Амалия, подавая Бекету шляпу.
– Нет, солнышко, ты выглядишь прекрасно. Идем.
Он подхватил интрессу за локоть и повел по причалу.
– А почему мы бросаем колесницу, она, наверное, стоит немалых денег?
– У нас будет другая колесница, не хуже этой.
Выбравшись из причального рукава, Джек и Амалия встали на движущуюся дорожку, понесшую их в сторону главного терминала станции.
Интресса молчала, вцепившись в Джека, словно перепуганный котенок. Набегавший поток воздуха развевал ее волосы, и они касались лица Бекета, щекоча его.
– Никогда не думала, что дороги могут бежать сами! – сказала Амалия, придя в себя.
Когда дорожка закончилась, Бекет соскочил на площадку и помог сойти спутнице. В просторном причальном коридоре было пустынно и тихо, только поскрипывало полотно еще одной дорожки, но Бекет предпочел пройтись, поскольку они с Амалией много времени провели в тесной кабине «маскота».
– А люди здесь есть? – спросила она.
– Конечно. Там дальше будет много людей. Даже слишком.
Наконец они вошли в ярко освещенный санитарный приемник. Прозрачные створки за ними закрылись, сверкнули вспышки спектрометров, и двери снова открылись, что означало – переносчиков опасных заболеваний на них не обнаружено.
Впрочем, Бекет в этом не сомневался. В противном случае они с Амалией не продержались бы в изолированной кабине и двенадцати часов. Ему приходилось посещать планеты, где остались лишь пустынные города, поэтому охранные меры на станциях были не лишними.
– Что это было? – спросила Амалия, оглядываясь на прозрачные створки санитарной камеры.
– Это нечто вроде приветствия. Тут так принято. А вон и люди.
Джек с Амалией спустились по эскалатору в один из залов, заставленный прозрачными кубами мини-магазинчиков. В них продавали журналы, фильмы, сигареты, сушеных креветок и прочую мелочь, без которой в дороге было скучно. Между кубами лениво прогуливались десятка два мужчин, судя по одежде – дальнобойщики. Одни из них были нетрезвыми, другие только собирались напиться, но по разным причинам оттягивали этот момент.