Чашма, Копетдаг, Аштарак, Солнцедар.
Цицка, Иверия, Белое крепкое,
Волжские зори, Сафеди, Памир,
Аист, Тринадцатый, Красное крепкое,
Лидия, Псоу, Гадрут, Кюрдамир.
Гетап, Золотистый, Анапа, Колхети,
Фархад, Акстафа, Шемаха, Айгешат,
Лыхны, Марабда, Изабелла, Гарети,
Кизляр, Хванчкара, Мадраса, Жасорат.
Сахра, Аджалеши, Чумай, Ркацители,
Хирса, Цинандали, Кокур, Хиндогны,
Виорика, Твиши, Кодрянка, Кварели,
Тайфи, Карабах, Карданахи, Апсны[9].
Солировала я, а мой тонконогий побратим подпевал «Фляф!» и салютовал языком, изредка предлагая на закусон мелких и крупных насекомых. Мне подобных деликатесов пробовать не приходилось, и я стеснительно отказывалась от подношений. Остальные участники родео сильно негодовали и ужасно завидовали нашему единению. На такое подлое отношение мы совместно с Фу-Фу показали им языки (у него был длиннее. Гигант! Завидую и горжусь!) и отомстили стильной финальной арией:
Свет! Озарил мою больную душу.
Нет! Твой покой я страстью не нарушу.
Бред, полночный бред терзает голову опять:
Стопарик водки, я посмел тебя желать!
Зеленым змием, словно бесом, одержим,
Похмелье жуткое мою сгубило жизнь,
И даже утром мне не обрести покой,
Я в вытрезвителе очнусь за ночь с тобой…[10]
На последней ноте нас прыжками нагнал Магриэль и взмолился:
– Леля, я согласен на любую сумму в пределах разумного, только не пой больше!
– Вот видишь, Фу-Фу, как эти эльфы не любят конкуренции, – обратилась я к осьминогопауку. – Но когда так убедительно, а главное – щедро просят… иногда можно пойти навстречу.
– А хахшше шуфсссфо пффессноххо? – возмутился клейкий ногастик. – Не соххлашшайсяя! Пошшемуу оно тошно стсааать?
– Им чуждо чувство прекрасного! – картинно закатила глаза. – У них его нет!
– Есть, и оно уже пострадало! – заорал брюнет. – И не один раз! Мы уже все вместе готовы совершить ритуальное самоубийство, лишь бы не слышать этот жуткий, выворачивающий душу вой!
Какое интересное и неожиданное средство воздействия на лопухастеньких! Я запомню!
– М-дя-а, – протянула я задумчиво, разглядывая несчастного эльфа с травмированными ушами, – не понимают некоторые отсталые от культурной революции личности своего счастья.
– А сутьи хто? – поддакнул образованный Къяффу и заслужил мое полное и безоговорочное одобрение.
– Вот-вот, – мстительно добавила я. – Мы вас в жюри не выбирали, но, так и быть, пойдем навстречу жаждущим уединения с природой и заткнемся за определенное вознаграждение. Размер которого определим позднее. Ибо я устала и желаю отдохнуть! И не надейся, что я забуду об этом. – Это уже в сторону облегченно вздохнувшего ушастика.
Высказавшись и обрисовав Магриэлю радостные перспективы, я свернулась калачиком посредине своего желеобразного матрасика, не обращая внимания на пропитавшую меня сверху донизу клейкую слизь. Сладко посапывая, последнее, что я уловила, погружаясь в глубокую дрему, – мой породистый иноходец сменил прыжки на плавную рысь.
– Умница, Фу-Фу, настоящий мужчина, – пробормотала я, отключаясь.
– Леля, вставай! Просыпайся! – начал меня тормошить неугомонный брюнет, вытаскивая из уютного забытья.
Я зевнула, присаживаясь, и, не открывая глаз, поинтересовалась:
– Уже приехали? Конечная станция – гарем князя диэров?
– Еще нет. Остановимся на ночевку, а завтра пешком до города, – объявили мне дальнейшие планы.
– Мрак! – пожаловалась я, сползая с Къяффу. – Мало того что мне там отрабатывать, так еще и пешкодралом до этого сексуально активного элемента тащиться?! Где справедливость? Нет ее ни на этом свете, ни на том!
– Площщай, Лелля, – вдруг выдал мой осьминожка. – Я ниххохсса сеффя не саффуссу!
– Прощай, Фу-Фу, – расчувствовалась я и, заливаясь слезами, полезла обниматься. – Честное слово, я бы с радостью приняла твое искреннее предложение ног и сердца, но я другому отдана и буду век ему вредна… Долг, понимаешь, зовет и в мягкое место пинает. Будь он неладен! Чтоб ему вечно икалось, тому эротоману с гаремом!
– Хосселл! – веско приласкал диэра поддакнувший Къяффу. – Фафнихх!
– Истину говоришь, мохноногенький ты мой, – умилилась я. – Как есть козел и бабник!
В стороне кто-то сильно закашлялся. Выяснять, кто именно из наших ушастых двуногих был против наших эпитетов, мне было лень и некогда. Я эмоционально прощалась с новообретенным приятелем, обмениваясь координатами, приглашая в гости и порываясь дать номера аськи, скайпа и мобильного телефона. Мы еще немного порыдали друг у друга в объятиях, вытерли жгучие слезы… (Мне это проделать было намного труднее: глазки друга постоянно уворачивались. Пришлось отвлечься от патетического момента и, разом изловчившись, зажать хотя бы один, чтобы вытереть соленую жидкость и продемонстрировать признательность и дружелюбие.) И расстались довольные друг другом.
С неимоверным трудом покинув милого друга и неназойливого ухажера, я еще долго стояла и махала ему вслед запыленной банданой тролля, которую стащила, когда давала непререкаемые указания, куда меня нужно уложить на ночь. Это в отместку за предательство. Эльфам тоже досталась своя личная порция указаний и пожеланий, которая закончилась словами:
– А завтра мы обсудим размер гонорара за мое молчание!
Брюнетик тут же сник и, опустив ушки, постарался затеряться в толпе.
Наивный! Да чтоб я и деньги не унюхала! Да он скорее полиняет!
Вот с такими звенящими, шелестящими и греющими душу и кошелек мечтами я мирно улеглась спать снова, мило предупредив спутников:
– Если кто-то наберется наглости потревожить мой сон, то ему придется просить политического убежища в другом гареме!
– Вставай, несчастная! – Кто-то визжал у меня над ухом мерзким фальцетом и чем-то тыкал мне в бок. Ощутимо тыкал, пакостник, болезненно.
А по-моему, тут кто-то нарывается на бесплатную пластическую операцию! Кто-то чересчур экономный и неосторожный! Потому как ему явно жить надоело!
Накрутив себя до состояния красных точек в глазах и дыма из ноздрей, я подпрыгнула с намерением дать отпор и популярно объяснить, как неразумно спешить в объятия смерти в таком молодом возрасте. И тут я как-то даже опешила. Смертник исчез.
Это как?
Но визг все еще раздавался из… района коленок.
Странно! Это я сплю и грежу?
Я медленно опустила голову и выкатила от изумления глаза… передо мной бесновалась ожившая бледная поганка. Ну, если грибы неведомым чудом сумеют прыгать, вопить и начать размахивать ветками. По крайней мере, это скачущее создание было ну очень похоже на гриб.
Закутанное по самые глаза и уши существо надело на маленькую башку крошечную клетчатую повязку из материи наподобие «арафатки», как если бы ее натянули поверху на пробковый шлем времен английской колонизации Востока. Из-под этой импровизированной шляпки вырывались достаточно странные заявления типа: «Я тебя сейчас полоню!» или «Трепещи, женщина! Я – бейон!»
Невыспавшаяся, а потому крайне вредная девушка, устав смотреть на танцы народов мумба-юмба, подцепила сию поганку за шиворот и на вытянутой руке брезгливо поднесла поближе к лицу. Существо подверглось рассмотрению со словами:
– Трепещу! Что ж не потрепетать-то? Было б перед кем!
Грибок сильно заволновался и задергался, сверкая из-под нахлобучки глазенками и стараясь выкрутиться из рук.
– Ты это! Меня бойся! Чего не боишься? Я знаешь какой страшный, коварный и жестокий?..
– Знаю! – уверила «гриба», не желая разочаровывать мужчину в его значимости. – А ты знаешь, что нельзя будить незнакомых девушек, ибо сие чревато нехорошими для твоей коварности последствиями?
– Почему? – удивился гриб и даже прекратил дергаться.
– Поясню коротко и один раз: потому что я не умылась, не причесалась, не почистила зубы и – самое страшное! – у меня похмелье! А еще я вся перемазана в слизи осьминогопаука, который предложил мне стать его женой и которого я отвергла в угоду князю диэров. И этот похотливый бабник, в свою очередь, сильно пожалеет о том, если со мной и дальше будут так обращаться!
– Почему? – повторяясь, недоуменно заморгал глазенками висящий в воздухе собеседник. Заклинило его, что ли?
– Потому. – Я терпеливо пояснила ему свое положение: – Когда мы сольемся в дивном любовном экстазе – О-о-о, я просто предвосхищаю этот миг! – он всего-навсего приклеится ко мне намертво. Раз – и навсегда! У меня в запасе множество изумительных идей, я прямо-таки мечтаю претворить их в быт его несравненного и обширного гарема!
– Это какие такие идеи? – Недомерок в ужасе от моего многообещающего тона застыл.
– Это, – сделала я театральную паузу, нагнетая зловещий эффект, – прекрасные идеи по улучшению ландшафтного дизайна – опыт у меня уже есть! Например, можно пустить все пальмы на дрова и насажать много кактусов. Шикарно и пользительно. Или украсить клумбы декоративным дурманом и пасленом, а стены дома увить диким ядовитым плющом… Эт ваще модерн. И тебе охрана, и вместе с тем украшение. Два в одном. Тебе нравится идея? – отвлеклась я, интересуясь мнением собеседника.
– Д-да, – выдавил мужичок с ноготок, потрясенный разворачиваемой картиной погрома в одном отдельно взятом гареме.
– А еще… – продолжила я развивать приглянувшуюся мысль.
– Ой, не надо! – завопил «карманный вариант», сберегая нервы. – Пусть это будет для князя сюрпризом!
– Ну ладно, – смягчилась я. – Так и быть. У меня еще есть время все хорошенько обдумать. Да, к слову, ты не в курсе, где остальные участники нашего стихийного кочевого лежбища?
– Э-э-э… – проблеял мелкий. – Они… мнэ-э-э… воздухом дышат.