— А как же насчет наших долгосрочных планов в отношении АФА? — спросила она. — Они еще действуют?
— Пока сидим тихо. Ждем Росомаху. Чем больше информации он сумеет собрать, тем больший ущерб мы сможем нанести, — ответил темноволосый датчанин и сухо рассмеялся. — Но тебе не о чем беспокоиться. Ничего не изменилось. Они будут уничтожены. Скоро.
Участники конференции задвигали стульями, поднялись. Встреча подошла к концу. Линн тоже встала и направилась на кухню, собираясь поставить чайник, но потом вздрогнула и резко остановилась.
— Линн Столь. Нам что-то еще о ней известно? — судя по голосу, поинтересовался все тот же датчанин с экрана.
— Мы наблюдаем за ее домом. Полиция и люди из АФА посетили ее, но кроме того, о чем вам уже известно из нашего отчета, больше ничего не случилось, — сказала Клара Рессель.
Темный датчанин таращился с экрана, казалось, он своим взглядом пронизывал комнату и смотрел прямо на Линн. У нее все похолодело внутри, когда он ответил тихим, но угрожающим тоном:
— Будь начеку. Она снова может стать проблемой. Как в прошлый раз. Сразу сообщай Росомахе о любых новостях.
Конференция закончилась. Датчане отключились. Затем погасла иконка Росомахи. Скрывавшийся за ней человек не произнес ни слова.
«Словно он не присутствовал вовсе», — подумала Линн. Она слышала, как люди из «Скрытой правды» болтали об обеде, прежде чем кто-то закрыл ноутбук, и она перестала получать изображение и звук.
Кровь пульсировала в висках. Росомаха. Это имя было новым для нее. Она быстро направилась к бельевому шкафу, собрала нижнее белье, футболки и теплые свитера. В дальнем его углу она нашла спальный мешок. Потом взяла ноутбук, запасные аккумуляторы и зубную щетку. Всему нашлось место в рюкзаке.
Ключ по-прежнему висел на крючке в кухне. Она пару раз собиралась вернуть его, но случай так и не представился. Он остался после того, как летом Рикард просил ее помочь с поливом огорода. Она сунула его в карман, взяла стоявший у двери скейтборд, выскользнула наружу и, держась в тени, направилась к забору с тыльной стороны от дома. На ходу она скосилась назад в направлении Тантогатан, но не заметила никого, наблюдавшего за ней. Рюкзак и скейтборд с шумом приземлились за оградой. Она схватилась за доски, залезла на забор и, перемахнув его, спрыгнула на парковку парковой администрации, находившуюся с другой стороны. Потом она пересекла газон, перелезла через следующий забор и быстрым шагом, пригнувшись, направилась вверх по узкой тропинке, которая шла среди маленьких садовых домиков. Они все были самого разного вида с сильно отличавшимися садами. Приусадебные участки были окружены красными решетчатыми заборами, за которыми виднелись накрытые пленкой кучи компоста и клумбы с завядшими цветами. Тропинка, змеясь, продолжала идти вверх. Она поднялась на вершину холма, встала в тени покрашенной зеленой краской халупы и посмотрела назад в направлении собственного дома. Из трубы поднимался дым. Дрова в печке еще не прогорели. В окнах горел свет. Если они наблюдали за ним сейчас, наверняка считали, что она еще находилась в нем.
Линн напрягла зрение. За деревьями на улице снаружи было пусто, в кустах по соседству она тоже не заметила никакого движения, а ниже у воды негде было спрятаться. Она продолжила изучать темноту перед домом. И не зря. В конце концов ей удалось различить еле заметный силуэт в тени под опорой моста, как раз напротив ее калитки. Шевеление. И едва видимое белое облачко от дыхания на холоде. Кто-то прятался там. Выходит, она не ошибалась. Догадывалась еще до того, как Клара подтвердила это на видеоконференции: нацисты постоянно следили за ней. Докладывали, кто посещал ее. Возможно, готовили нападение.
Теперь с этим было покончено.
Пришло время изменить правила игры.
Она уже слишком долго ждала.
С рюкзаком на плече и доской в руке она направилась назад среди садовых домиков, повернула на боковую тропинку и подошла к едва заметной деревянной калитке в заборе. Оставшийся с утра тонкий слой снега растаял за день. Никто не мог увидеть ее следы. Она огляделась и не заметила поблизости ни души. Здесь никто не жил зимой. И людям не имело смысла приходить сюда в такую пору. Еще не настало время убираться, заниматься клумбами и сажать первые семена. Она открыла калитку, прошла вдоль ручейка с талой водой, проложившего себе дорогу по утрамбованной земле, и подошла к летнему домику Рикарда. Дверь была заперта. Окна закрыты деревянными ставнями. Никто, похоже, не пытался проникнуть внутрь. Бездомные, стоявшие у станции метро «Хорнстулль», не позаимствовали этот домишко, чтобы пережить зимние холода. Она отперла дверь и шагнула внутрь. Рикард не должен был появиться здесь. Насколько она знала, он обычно не приходил сюда в зимнее время. В худшем случае она могла просто объяснить ему ситуацию.
Нацисты нашли ее тайный адрес. Пожалуй, у них имелись свои люди в социальной службе или налоговом департаменте.
Или в полиции.
Датчане, на след которых она ранее выходила дважды, установили наблюдение за ней. У нее не осталось другого выхода, кроме как исчезнуть на время. Спрятаться.
Линн проверила воду. Обнаружив, что ее нет, вышла наружу и повернула главный кран, находившийся с задней стороны дома. Вернувшись внутрь, она сняла свои тяжелые ботинки и легла на кровать. В комнате стоял затхлый запах. Было холодно и сыро. Она встала, обхватила себя руками и занялась изучением висевших на стенах концертных афиш. Названия Jam и Clash ей приходилось слышать раньше. Но что за Sweet выступали в парке Грена Лунд?
Она включила переносной электрообогреватель и подвинула его к письменному столу. Даже если водопровод функционировал, расположенный на холме общественный туалет, возможно, был закрыт. Она могла воспользоваться пространством за кустами, где находилась куча компоста, и вполне продержалась бы так неделю. А потом найти какое-то другое решение.
Распаковав свой рюкзак, она поставила компьютер с подключенным мобильным интернетом на крохотный кухонный стол, села на стул и какое-то время тупо смотрела перед собой.
Ей требовалось понять, как действовать дальше.
Прошло полчаса. Она тщательно все обдумала, прежде чем приняла окончательное решение. И сейчас знала, как ей защитить себя. Она посчитала, что не подвергнет его опасности, если попросит о помощи, и набрала номер на мобильнике.
Пожалуй, он уже мог поменять свой номер. В таком случае существовала возможность послать ему шифрованное сообщение через antifas.dk. Однако сигналы проходили.
— Привет. Это ты, Линн? — спросил он.
— Привет, Каспер. Как дела? — сказала она.
— Хорошо. Я надеялся, что мы сможем видеться немного чаще после того, как ты приезжала сюда в ноябре.
— Я знаю. Но у меня было много дел. Исследование. И все такое.
— Ничего страшного.
— Но я, пожалуй, приеду скоро снова. Мне нужна помощь в одном деле, если у тебя найдется время.
— Конечно, для тебя оно у меня всегда есть.
«Как странно звучит его голос», — подумала она. Он флиртовал? Или она неверно истолковала его тон? Раньше их отношения всегда ограничивались только дружбой.
«И так все и останется», — подумала Линн. Однако она всегда прекрасно чувствовала себя с ним. Доверяла ему. А теперь ей требовалась помощь не только его самого, но и всего отделения АФА в Нерребро.
— Дело касается Ульв А/С, — сообщила она.
— Опять?
— Они, похоже, возвращаются в Швецию, спонсируют правоэкстремистскую группу «Скандинавское копье» и один информационный сайт правой направленности, причем и те, и другие явно тяготеют к нацизму.
— Ну, они ведь всегда занимались подобными вещами. Финансированием экстремистов по всей Европе. И пытались влиять на общественное мнение. Вкладывали деньги в социальные сети. В альтернативные СМИ.
— Они хотят уничтожить АФА. Все отделения. По всей Европе, судя по всему, — сказала Линн.
Но это явно не произвело впечатления на Каспера.
— Такие планы они лелеют давно, — ответил он спокойно. — Но это им никогда не удастся.
— И они, похоже, охотятся лично за мной, — сообщила она.
Ее собеседник долго молчал.
— Что я могу сделать? Тебе надо где-то спрятаться? — спросил он потом.
— Нет, не сейчас, — ответила Линн. — Мне нужна помощь с проверкой кое-каких вещей. Я перешлю тебе одну фотографию.
Она кликнула по экрану и отправила ему снимок темноволосого участника видеоконференции.
— Я не знаю его, — сказал Каспер и, услышав, как она разочарованно вздохнула, добавил: — Но я все проверю, если это действительно необходимо. Поставлю кого-нибудь понаблюдать за главным офисом Ульв А/С, чтобы посмотреть, не появится ли он там. А потом попробую прослушать его телефон с помощью ложной базовой станции.
— Псевдоним Росомаха тогда? Он что-нибудь говорит тебе?
— Росомаха? — спросил Каспер явно удивленно. — Да. От него было немало писем в те дни в прошлом году, когда мы пытались взломать почтовый сервер Ульв А/С. Они все были шифрованные, но мы отследили номер его мобильника в Швеции. Он наверняка все еще активен, но дальше мы не продвинулись.
— Может, его настоящее имя Антон? Или есть какое-то иное имя, которое можно связать с ним? Или адрес?
— Кроме псевдонима мы о нем ничего не узнали. Почему ты спрашиваешь?
— Возможно, его внедрили в АФА Стокгольма.
Каспер снова долго молчал. Она услышала, как он тяжело вздохнул, прежде чем ответил.
— У нас нет никакой возможности проникнуть в систему Ульв А/С снова. Они значительно усовершенствовали защиту. У тебя нет желания попытаться сделать это самой?
— Посмотрим. Я дам знать о себе, — сказала Линн и закончила разговор.
«Понадобится слишком много времени, чтобы пробиться сквозь защиту Ульв А/С», — подумала она и решила, что быстрее будет получить ответы с помощью веб-камеры из офиса «Скрытой правды». Пока же, чтобы не терять времени даром, она порылась в кармане куртки и, найдя там полученный от Эзги листок, набрала телефон Ивана. Кроме того, что он принимал участие в акции в доме нацистов в Тюресё, она о нем ничего не знала. Но вместо его голоса она услышала стандартную фразу оператора, о том, что данный номер больше не используется, и, с раздражением отключив звонок, помянула недобрым словом Эзги. Та либо сознательно сообщила ей неверный телефон, либо успела предупредить Ивана, и он избавился от него. И это после того, как она объяснила: речь идет о жизни и смерти.