л на свои часы.
Амид спрятал камеру в руке и сфотографировал Росомаху. Они не имели ни одного его современного снимка, который смогли бы использовать надлежащим образом в случае, если бы их верному помощнику пришло в голову сменить сторону или сбежать. А это уже казалось довольно реальной перспективой.
И дело было не только в особенностях психики Росомахи, беспокоивших Амида. С ними он мог мириться, пока мерзкие методы шведа давали результат. Хватало и другого. Когда они завербовали его, Росомаха трудился за письменным столом. И, пожалуй, он лучше всего подходил для той работы. Однако поведение, демонстрируемое им за последние месяцы, сперва удивило Амида, а сейчас все более раздражало. Все началось с новой для него роли агента под прикрытием. Сама мысль выглядела хорошо. Собрать как можно больше данных о сети АФА, а потом уничтожить их ударом изнутри. Пусть даже, по мнению Амида, Росомаха на прежнем месте принес бы им больше пользы. Но тот принял решение, и его не удалось переубедить.
Потом ситуация постепенно стала выходить из-под контроля. Постоянно ширилось сотрудничество Росомахи со «Скандинавским копьем». Нацистской группой, естественно, не имевшей столь масштабных и далеко идущих планов, как у Ульв А/С. Даже если они теоретически находились на одной стороне, Амиду не нравилось, что Росомаха неоднократно передавал им информацию об АФА, а потом планировал вместе с ними акции, не спрашивая его разрешения.
Вопреки существовавшей между ними договоренности.
Амид посмотрел на настенные часы. Ровно 12:00. Он спустился по ведущей к тоннелю лестнице, по-прежнему размышляя о том, с кем ему сейчас предстояло встретиться. В какой-то момент он поверил, что Росомаха спал с Кларой Рессель из «Норвежского копья». И речь шла о банальной любовной истории. Пусть швед не выглядел человеком, склонным к серьезным отношениям. Но вместо этого тот, похоже, пытался избавиться от их опеки и начать свою собственную игру. В связке со «Скандинавским копьем» и вне поля зрения Ульв А/С. И даже если Амид знал, что они боролись с одними и теми же врагами, он раздражался, когда не мог контролировать что-то.
Амид кивнул Росомахе, когда их взгляды встретились. Он постарался подавить свое раздражение. Последнюю акцию, контратаку против АФА в Тюресё, швед, в любом случае, сначала согласовал с ним. И лучше, если бы с его стороны все продолжалось в том же духе. В борьбе, которую они вели, не было места для своенравных индивидуалистов. Здесь все крутилось вокруг организации Ульв А/С и ее лидера Бофельта. И конечно, вокруг национального и расового вопросов.
Если бы речь шла о чем-то ином, они с таким же успехом могли перейти на сторону анархистов все вместе.
Глава 20
— Доброе утро, соня, — услышал Эрик и, продрав глава, ошарашенно уставился на лицо, склонившееся над ним. Потом он улыбнулся. Исабелла наклонилась еще ниже и поцеловала его в щеку. Он заключил ее в объятия, затащил в кровать и крепко держал. Их губы слились. Исабелла стащила футболку, села на Эрика верхом и направила его в себя. Опершись руками ему на плечи, она начала раскачиваться вперед и назад. Время, казалось, остановилось. Все вокруг словно растворилось в тумане, у него потемнело в глазах. Кровь застучала в висках. Он двигался к ней навстречу. На секунду замирал. Снова продолжал. Повторял ее движения. Вся дрожа, она опустилась на него. Какое-то время они лежали неподвижно. Молча. Ничего другого словно бы и не существовало. Потом он снова погрузился в мир снов.
— Я сбегаю и куплю хлеба. Никуда не уходи, — сказала она и исчезла за дверью. Он весь дрожал. Пот, тонкой пленкой покрывавший кожу, казалось, замерз, пусть в комнате и было тепло. Он натянул одеяло на себя. Довольно потянулся. Все, похоже, складывалось хорошо. Между ними царила полная гармония. Как будто все шло к тому, что они станут единым целым. Она отличалась от всех, с кем он встречался раньше. Жила настоящим. Ловила момент. Явно не строила далеко идущих планов. Не выдвигала никаких глупых требований.
Или он сам стал теперь другим? Искал чего-то иного, чем прежде. В силу возраста. Когда короткие романы уже переставали его интересовать? Еще вчера одноразовые интрижки были одной из важнейших частей его жизни. Когда все сводилось к посещению кабаков, мимолетным знакомствам зачастую с помощью «Тиндера», коротким встречам и постоянно новым переживаниям без каких-либо обязательств. Он смутился немного. Вытер лоб рукой. Казалось, с той поры прошла целая вечность.
Исабелла была уникальной. Даже едва зная ее, он не сомневался в этом. Чувствовал каким-то необъяснимым образом. Сердцем, наверное. И одновременно он понятия не имел, как она сама воспринимала происходившее между ними. Наверное, была такой, как он раньше. Быстро уставала от отношений.
Он поднялся с кровати, прошел в ванную и посмотрел на себя в зеркало. Рассеянно провел рукой по щетине и постриженным «ежиком» волосам. Ему требовалось сдерживать себя. Не идти на поводу у эмоций, иначе разочарование могло получиться слишком сильным. Он открыл кран, сполоснул лицо холодной водой и, почувствовав тупую боль в затылке, подумал, что явно выпил лишнего накануне вечером. Он не хотел слишком зацикливаться на ней, если все могло закончиться завтра. Но в то же время знал, что сейчас зашел дальше, чем в какой-то из других своих случайных связей. Пожалуй, ему надо было просто наслаждаться настоящим, не думая о будущем.
И все равно что-то не нравилось ему.
Его не оставляло странное беспокойство.
Что-то не сходилось.
С Исабеллой.
Его настораживала всякая ерунда. Мелочи, возможно, не имевшие никакого значения. Пожалуй, он делал из мухи слона. Или это впервые в его жизни была ревность, Так или иначе его не покидало ощущение, словно она что-то скрывала от него.
Несколько дней назад он подошел к ней сзади, когда они договаривались о встрече. А она торопливо прервала телефонный разговор, который вела, дожидаясь его. Без объяснений. Просто улыбнулась ему широко и заключила в объятия. Но при этом у нее был какой-то виноватый взгляд. А еще пару дней спустя, выходя из ванной, он увидел ее со своим телефоном в руке. Наверное, она перекладывала его, протирая стол.
А может и нет.
Та же история ночью. Она встала. В туалет, как он подумал. Но потом снова увидел ее на кухне с мобильником. Возможно, она устанавливала какое-то обновление на свой телефон.
Или на его. Тогда он заставил себя снова заснуть. Не хотел разрушать установившуюся между ними гармонию из-за каких-то необоснованных подозрений.
Он вышел из душа, обмотав полотенце вокруг бедер, и направился на кухню. Ее телефон лежал на столе. Он колебался. Приготовил кофе. Снова покосился на стол. Нагрел молоко. Вернулся к кухонному столу, взял ее мобильник и ввел код, который запомнил, когда она набирала его несколько раз до того. Ему стало стыдно. Но он продолжил. Проверил фотографии. Ничего странного. Масса его собственных снимков. Подруг. Никаких других мужчин. Он просмотрел сообщения. Вошел в электронную почту. Металлический звук послышался со стороны двери, когда ключ вставили в замок. Он вздрогнул, отключил телефон и положил его на стол. Лоб покрылся испариной. Неужели он сходит с ума? Становится параноиком?
Запах свежеиспеченного хлеба распространился по квартире, как только она закрыла дверь за собой. Она широко улыбнулась и многозначительно подмигнула ему, опустив взгляд на свисавшее с его бедер полотенце. Ее волосы спадали на плечи и блестели в проникавшем через окно свете. Она выглядела сногсшибательно. Он заставил себя забыть обо всем остальном. Расслабиться.
Росомаха подвинул к нему толстый пакет, в котором посередине что-то выпирало. Амид кивнул, но не притронулся к нему. По форме не составляло труда угадать, что в нем лежал пистолет. Он потягивал содержимое своей чашки маленькими глотками. Они сидели в кафе «Старбакс» на Центральном вокзале. Оказалось не так просто получить здесь нормальный кофе, без молока и прочих добавок. В конце концов ему пришлось согласиться на некий сорт «Колд брю», оказавшийся на удивление хорошим.
— Он готов к использованию, — сообщил Росомаха.
Амид спокойно выдержал его холодный взгляд.
— Я разберусь с Линн, — сказал он. — Ты должен ждать новых инструкций.
Росомаха помрачнел. Не кивнул.
— Я могу пойти дальше с другим? — спросил он похожим на шипение голосом. — Антоном. Парнем из АФА.
— Где он сейчас?
— На одном складе.
— Мы поступим, как договаривались. Вина должна лечь на АФА. Нельзя ни при каких обстоятельствах допустить, чтобы через него вышли на нас, — сказал Амид, не спуская взгляда с Росомахи и пытаясь убедиться, что тот не ослушается. — Больше никаких смертей. Иначе полиция задействует все имеющиеся у них ресурсы и, вероятно, раскопает что-нибудь. Пусть СМИ занимаются этим. Твою группу АФА надо представить кровожадными анархистами-террористами. Потом они потеряют всю поддержку, которой сейчас пользуются у левых журналистов и деятелей культуры.
— Откуда мы можем знать, что это получит огласку?
— У нас есть свои альтернативные каналы. После этого у центральных средств массовой информации не останется другого выбора, кроме как оказаться у нас на крючке. В конечном итоге на АФА обрушится такой вал дерьма, что уничтожит все доверие к ним со стороны политкорректных акул пера. Никто и никогда в будущем не протянет им руку помощи, раз они окажутся оголтелыми преступниками.
«Да и нам тоже, — подумал Амид и, устав бороться с жестким взглядом Росомахи, с неохотой отвел глаза. — Если мы позволим таким, как ты, действовать на свой страх и риск. Упаси бог, если информация о каком-то из твоих деяний появится в Сети и тебя смогут связать с нашим движением».
Росомаха ухмыльнулся и протянул свой мобильник Амиду. На его экране была фотография Антона, лежавшего на полу со связанными скотчем руками и ногами. Росомаха наклонился через стол. И Амид невольно вздрогнул. У его собеседника были неестественно белые зубы. И все равно изо рта исходил кислый запах. Как от непереваренных остатков мяса.