— Хочу познакомить тебя с кое-кем, — предложил Констант Мате закончив очередное занятие по политической грамотности, бдительности и основам информатики на полчаса раньше обычного. Кто-то из подразделения пожелал остаться в классе, в который превратили пустующее складское помещение три десятка стульев, столов, терминалов и один голографический проектор. Кто-то заторопился по своим делам. Старшие придержали задумавших слинять новеньких, устроили в дверях маленький экзамен по пройденному материалу и выпускали только тех, кто ответит правильно хотя бы на половину вопросов. Тех, кто не ответит, заставляли садиться за терминалы и повторно изучать прочитанное.
— Здорово ты их, — заметил Констант пока они шли по направлению к лабораторному корпусу где располагался отдел интеллектронных систем.
— Что я их? — не поняла Мата.
— Ну, здорово, что старожилы заботятся о новичках и заставляют их учиться.
— Цепь рвётся всегда на самом слабом звене, — пожала плечами Мата. — Мы это понимаем, а новички пока ещё нет. Поэтому приходится объяснять, но придёт время, поймут и они. А что ты хотел мне показать и с кем познакомить?
— Увидишь, — загадочно ответил Констант. — К общей сети он пока не подключен, поэтому приходится Магомеду идти к горе. Здесь один из доступных интерфейсов.
Мата спросила: — Кто такой Магомед?
— Путешественник, наверное, — рассеяно объяснил Констант, — по горам ходил. Этот, как его, альпинист.
Они прошли в небольшую комнатку где не имелось вообще ничего, кроме нескольких стульев и интерактивного голографического терминала. Ещё две стены из четырёх были видеостенами, приспособленными для вывода на поверхность изображений.
Мата села на ближайший стул. Констант остался стоять. Покопавшись в наручном коммуникаторе, он недовольно поморщился: — Придётся немного подождать, сейчас идёт тестирование. Скоро закончится.
— Так с кем ты хочешь меня познакомить?
— Помнишь, я рассказывал о центральном искусственном интеллекте лунной республики по имени Октябрина?
— Вашем электронном повелителе?
— Ну не то, чтобы повелителе, скорее обсуживающим устройстве, слуге, хотя в какой-то мере и повелителю. Там всё сложно, а после исхода, когда все другие интеллекты были уничтожены вместе с Землёй, стало ещё сложнее. Скажем, у человечества с Октябриной взаимовыгодный симбиоз. Во всяком случае она является неотъемлемой частью лунной республики. Наверное, мы бы даже не выжили без неё. Или, во всяком случае, гораздо дольше и с большим трудом восстанавливали бы утерянные технологии.
— Я ничего не поняла, — призналась Мата.
— Говорю же, там всё сложно. Но речь не об Октябрине.
— А о ком?
— Подожди пять минут и сама увидишь. Вот пока, посмотри, что сестрёнка из дома прислала.
Констант вывел на видеостену изображающий цветок мальвы рисунок. Крупные, бледно-розовые цветы, широко раскрывались. Бледно-зелёный мясистый стебель, выписанный до крайности реалистично, плавно изгибался.
— Какие большие цветы, — удивилась Мата. — Такие растут у тебя дома? Только почему-то бледные.
— Как не подбирай идентичный солнечному спектр ламп, а растения не обманешь. Или может быть дело в гравитации, в искусственном воздухе, искусственном грунте. Я не биолог, не знаю.
— Это нарисовала твоя сестра?
— Представляешь, она встретила координатора в рекреационном парке. Вот просто так взяла и встретила. Теперь этот рисунок висит в зале верховного совета, представляешь?
— Не очень, — призналась Мата. — Координатор — ваш главный? А верховный совет самый главный из советов?
— Как-то так. Когда-то давно мою страну даже называли «страной советов».
— Потому, что там все друг с другом советовались? Если кто-то не знал ответа, то ему на помощь приходили всем миром и вместе решали задачу?
— Что-то в этом роде. Только координатор не самый главный. Он временно главный. Тот, кто лучше всех сможет решить поставленную задачу. А когда решит, то перестанет быть главным. Я ведь тебе рассказывал, что за глобальная задача сейчас стоит перед лунной республикой?
— Защитить домен Ан-фееро.
— Именно так, — подтвердил Констант, — защитить и принести справедливость. Потому, что несправедливо, когда одни люди считают себя высшими, а других низшими и вообще не людьми. Справедливость — девиз лунной республики.
…и месть — подумал Констант. — Справедливость и месть. Но за что мстить местным высшим будь они хоть трижды фашистами, но прекрасную Землю уничтожили маги из другого мира веера, не эти.
Пикнул наручный коммуникатор, а изображение на видеостене пошло волнами.
— Вот, кажется, он и освободился.
— Он?
— Ну, может быть и она, оно. Язык сломаешь.
Констант включил голографический проектор. Мигнул и загорелся зелёный огонёк, а воздух над проектором начал течь и плавиться: — Можешь проявляться.
И он проявился.
Или она.
А может быть оно. И вправду сломаешь язык.
Сначала вспыхнуло облако быстро гаснувших искр. Потом туманное облако вытянулось и обрело подобие человеческой фигуры. Констант только покачал головой: маленький, а уже позёр. По превратившемуся в фигуру человека облаку побежали цветные полосы, сменяя друг друга. Потом как-то разом всё закончилось и с подставки голографического проектора Константу и Мате улыбалась… вторая Мата. Интеллект до мельчайшей детали скопировал облик девушки, её мимику и её характерные движения.
— Привет! Ничего, что я так?
— Почему ты выглядишь как я? — спросила Мата. Она вроде бы уже привыкла к фокусам чужаков и даже стала немного разбираться в них, но сейчас ей было очень страшно и только близкое присутствие Константина Игоревича не давало панике затопить разум. Хотелось взять куратора за руку, но Мата сдержалась.
— Определяюсь с обликом, полом, именем. Примеряю, пробую, — интеллект дёрнул плечами, как дёрнула бы сама Мата, если бы считала, что заданный вопрос не стоит ответа и отвечала бы только из вежливости.
— Кто ты?
— Я электронный повелитель, великий и ужасный. Склонитесь перед мною.
Может быть она бы и склонилась. Вот прямо взяла бы и встала на колени, как вставала много раз перед высшими, когда была в отряде наёмников и позже, когда корчевала мокрый и ядовитый лес. Когда-то очень давно. Но при этом относительно недавно — в прошлой жизни, меньше чем полгода назад.
Но резкий и недовольный голос Константа разрушил иллюзию: — Прекрати и не шути так больше! Только не здесь, где «высшие» отказывают «низшим» в праве называться людьми. Немедленно извинись.
Голографическая Мата смущённо потёрла рукой подбородок: — И правда переборщил. Ты не обижаешься? Мир?
Мата что есть силы замотала головой. Обижается ли она? Нет, конечно нет. Она просто в ужасе.
— Не бойся, — попросила причина её страха, — я на сам деле хороший! Давай познакомимся заново?
— Как мы можем познакомиться, если у тебя нет имени? — удивилась Мата. От удивления она даже стала бояться немного меньше. А Констант стоял рядом и, как будто бы, совсем не замечал её страха. Может быть и правда не замечал.
— Действительно, проблемка, — согласился интеллект, — тогда получается, что это половинчатое знакомство. Твоё имя мне известно, а тебе моё нет. Но я сообщу его тебе сразу, как только выберу. Хорошо?
Мата послушно согласилась: — Хорошо.
— Ой, меня уже зовут обратно. Приятно было наполовину познакомиться с тобой, Мата!
Он, она, оно исчезло в вспышке искр, и только лёгкая дрожь в воздухе показывала, что голографический проектор ещё работает, но больше не транслирует изображение. Констант подошёл и щёлкнул выключателем.
Они вышли из переговорной комнаты и из здания лаборатории.
— Всё-таки у вас очень странные боги-повелители, — поделилась впечатлениями от знакомства Мата.
Констант мрачно пообещал: — Я определённо надеру кое-кому его электронные уши.
Небо было синим, прозрачным и хрупким, каким оно и должно быть в начале осени. Попадающие по пути редкие деревья стояли в жёлтом и зелёном, словно застигнутые в момент переодевания девицы. Опавшую листву растащили дроны и от того казалось будто осень ещё не наступила, а на деревья кто-то очень тщательный вылил банку краски, покрасив каждый жёлтый листок в отдельности.
Пока Мата шла в казарму, где квартировалось её подразделение, она думала о том, что чужаки очень странные. Иногда казалось будто она понимает их и даже будто она думает теперь так же, как и они. А иногда эта странность неожиданно проявлялась в чём-то, и она снова их совсем не понимала. Странные чужаки. Пришельцы из другого мира. Наверное, поэтому они создали себе странного электронного повелителя-бога, который на самом деле не бог и не повелитель. Такого же странного, как они сами.
Небесный Молот был недоволен своим первым учеником. АнТолоф прекрасно знал насколько опасным может быть недовольство учителя и старался лишний раз не привлекать по пустякам его внимание. Однако обязанности первого ученика предполагают частые встречи.
Вот и сейчас, первый ученик замер в дверях, осмелившись лишь обозначить своё присутствие и не более того. АнМонох, мизинец правой руки повелителя, стоял у окна, рассеяно перебирая цветы в тонкой, с высоким горлышком, вазе. Пальцы мяли и отрывали тонкие лепестки, сбрасывая их на пол. АнТолоф тоже замер, не решаясь прерывать размышления учителя. Лепестки падали, один за другим. Где-то спустя два десятка лепестков, АнМонох вспомнил о присутствии первого ученика.
— Ты здорово опростоволосился.
АнТолоф молчал, не в первый раз выслушивая подобное.
— Я думал сменить первого ученика, но снова вводить кого-то во все тонкости довольно утомительно, поэтому радуйся.
— Радуюсь, мастер, — АнТолоф отвесил глубокий поклон.
— Щит вот-вот треснет, счёт идёт на недели, в худшем случае на дни. Чужаки предложили повелителю рискованный план и повелитель принял его. Мы сами убираем щит по всей границе. После чего несколько смешанных групп из чужаков с их цепными низшими и высших нанесут удары по важным объектам враждебных доменов вынуждая их оттянуть силы для защиты. Если же они решат продолжить наступление, то отдельная группа должна будет задержать их до того, как другие, ушедшие вглубь вражеских доменов, не вернутся и не ударят в спину. Чужаки называют такие группы мобильными армиями подчёркивая, что они передвигаться очень быстро. Вся суть в скорости. Тактика «ударил-отошёл». Или продолжать бить, если сопротивление слабо, сковывая силы противника.