— Это номер?… — раздраженно переспросил мужчина.
— Извините, — с достоинством ответил Олег, — у меня вообще нет телефона.
И, повесив трубку, добрые десять минут наслаждался изысканностью своего юмора. Как здорово он отбрил этого мастеришку с какой-то станции! Как элегантно! А тот, небось, сидит теперь и тупо пялится на телефонный аппарат, пытаясь переварить услышанное. Потеха, да и только!
— Тебе пора, — услышал он нежный женский голос и обнаружил в непосредственной близости от себя ту самую девчушку, о которой недавно вспоминал. — Я пришла помочь тебе собраться в дорогу.
Девчонка была точь-в-точь такой, какой он её запомнил в тот развеселый вечер: совершенно обнаженная, с бессмысленной улыбкой на губах, блуждающим взглядом и явственными следами страстной любви на шее и груди. И стояла так близко от него, что можно было коснуться. Он и коснулся, уверенный в том, что рука его скользнет в пустоту.
Ничего подобного! Никакой пустоты не было, скорее, наоборот. А девчонка обвила его шею руками и наградила страстным поцелуем. Дальше все пошло достаточно банально, но такого острого, совершенно неземного наслаждения Олег никогда ни с одной женщиной не испытывал. Да и вообще — не испытывал. Краем сознания мелькнула мысль: Ирка узнает — убьет. А потом все исчезло в невероятной, обжигающей судороге, завершившейся вспышкой ослепительного, прекрасного света.
Он перевел дыхание и открыл глаза. Никого рядом не было. И в комнате было пусто. А за окном разгоралось фантастическое, золотое с алым зарево, при взгляде на которое хотелось петь от радости. И Олег запел, снова поразившись тому, как мощно, уверенно и прекрасно звучит его голос. Он даже не подозревал, что может так петь.
«Неужели это я? — подумал он. — Мне хорошо, никаких проблем не существует, жизнь великолепна. Скоро мы встретимся с Иркой, да-да, я знаю, я точно знаю, что это произойдет очень скоро. Как я мог вообразить, что убил ее? Она жива, мы любим друг друга и все у нас будет прекрасно. Теперь я умею петь, я могу летать — Господи, как все замечательно! Я никого не убивал, все живы, даже та девчонка…»
Откуда-то снова донесся звонок, но он не обратил на него никакого внимания, потому что на подоконнике появилась Императрица. Возникла из ниоткуда, из этого невероятного зарева, и вот теперь, совершенно обнаженная, сидела вполоборота к нему, свесив ноги на улицу. Он хотел было крикнуть, чтобы она прекратила дурачиться, так ведь и убиться недолго, но во время спохватился: она ведь тоже умеет летать. Все люди умеют летать, нужно только об этом догадаться.
— Ириша, вот и ты, — сказал он нежно. — А я тебя ждал, чувствовал, что ты придешь… То есть прилетишь…
Императрица смотрела на него со своей загадочной полуулыбкой и молчала. Будто хотела услышать продолжение.
— Мы теперь никогда не расстанемся, — торопливо сказал он. — Прости, я был идиотом. Придумал, что убил тебя, чуть с ума не сошел…
— Ты убил меня, — спокойно сказала Императрица. — Но это пустяки. Это только один из шагов по долгой, долгой дороге…
— Я не сделал тебе больно! Ты почти не страдала, правда?
— И тебе не будет больно. Мы улетим вместе отсюда, от этой грязи и кошмара, от твоих воспоминаний. Мы улетим туда, где всем всегда хорошо.
И она, соскользнув с подоконника, замерла в пустоте над землей. Он шагнул было к ней, но заколебался и отпрянул от окна.
— Иди ко мне, глупый, — зажурчал смех Императрицы. — Я жду. Тебе будет так хорошо, как никогда не было. Иди же.
Откуда-то доносились странные звуки: звонки, удары, голоса. Но все это уже не имело никакого значения. Олег подумал о том, что сейчас оставит позади всю суету и мерзость бытия, приобщится к Красоте, познает неизведанное — и все это будет действительно наивысшим наслаждением, которое способен испытать человек. Он встал на подоконник и с блаженной улыбкой шагнул в бездну.
Ворвавшиеся в квартиру оперативные сотрудники, с которыми были Павел и Андрей, успели только заметить мелькнувший в окне силуэт нагого человека, а потом услышали слабый удар тела о землю.
— Опоздали, — мрачно сказал Павел. — Совсем опоздали. Тринадцатый этаж…
— Не знал, что ты такой суеверный, — отозвался Андрей. — А вдруг…
— Пьяницам обычно везет, — сказал один из милиционеров, — а вот насчет наркоманов не уверен.
— С выпивкой тут все нормально, — ответил второй. — Бутылка пустая, судя по запаху, допили недавно.
— Вызывайте «Скорую», — закончил дискуссию Павел. — Пойдем вниз. А потом вернемся и попробуем определить, что тут произошло. Помочь ему спланировать явно никто не мог, сами видели.
— Если только…, - начал Андрей, разглядывая рассыпанные по столику белые таблетки.
— Что — если? — обернулся от двери Павел.
— Если только он сам себе не помог. Нужно проверить это снадобье. А ещё лучше — спросить нашего замечательного Волкова Виктора. Пари держу, он знает, что это за лекарство. Просто уверен.
Глава восемнадцатая
Я поставила точку и в буквальном смысле слова перекрестилась. Душераздирающий триллер благополучно подошел к концу, моя работа над переводом — тоже. По количеству экзотических нелепостей на одну страницу этот, с позволения сказать, шедевр побил все мыслимые и немыслимые рекорды. А уж в плане всевозможных отравляющих веществ его можно было заносить в книгу рекордов Гиннесса. Неужели и в нашей богоспасаемой стране когда-нибудь начнется такое же? В плане преступности и её изощренности мы догоняем развитые страны прямо-таки семимильными шагами. Иногда у меня возникает смутное подозрение, что мы на самом деле в этой области уже впереди планеты всей, но из врожденной скромности просто скрываем свое лидерство.
Единственным светлым пятном за весь день был звонок Алины, которая сказала, что у неё якобы есть сообщение специально для меня. То есть ей ночью было буквально видение, чтобы не сказать — озарение. И держать его в себе она не может.
— Ты скоро выйдешь замуж! — провозгласила она торжественно. — За военного, точнее, за человека в погонах. По любви.
— Он что — по любви в погонах? — не поняла я с первого раза.
— Дурочка! Он на государственной службе. В погонах. А женится на тебе по любви, причем по взаимной.
Пустячок, а приятно. Не иначе Костя вернется на военную службу. Нужно срочно его полюбить, а то так и останусь старой девой…
Часы показывали десять часов вечера. Андрею давным-давно пора было быть дома, но его сегодняшняя задержка в общем-то пришлась достаточно кстати. Иначе нипочем бы не закончила эту бредятину, пришлось бы возиться ещё и завтра. А в такую жару сидеть в душном помещении за компьютером — не самое приятное на свете занятие. За город, к воде, в прохладу деревьев, к аромату цветов! Даже такую стопроцентную горожанку, как я, московский климат, что называется, достал. Говорят, нечто подобное случалось в первопрестольной лет тридцать тому назад, но я это помню смутно: в детстве температура воздуха за окном, уровень атмосферного давления и прочие циклоны, антициклоны и магнитные бури не имеют никакого значения. Н-да, где мои шестнадцать лет?
И где Андрей, хотела бы я знать? Половина одиннадцатого! Телефон вроде бы исправен. На всякий случай я сняла трубку, услышала длинный гудок и поняла, что мое беспокойство вот-вот перейдет в принципиально иную стадию. Мог бы позвонить, между прочим, знает, что я дома. Хотя… после почти двух лет совместного проживания о спутнице жизни начинают иногда забывать за каким-нибудь приятным делом вне домашнего очага…
Я хотела рассердиться на Андрея, но внезапно рассердилась сама на себя. До того момента, как я написала последнюю фразу перевода, тоже, между прочим, ни о ком не вспоминала и ни о чем не беспокоилась. А теперь от безделья решила права покачать? Остается только устроить сцену ревности, для полноты картины, так сказать. А ещё лучше встать возле двери со скалкой и дожидаться возвращения друга во всеоружии. Докатилась…
К счастью, я не успела до конца проникнуться к себе чувством отвращения: открылась дверь и в квартиру вошел Андрей. Нет, не вошел, а как-то вбрел, причем мне показалось, что и это действие он совершил на абсолютном автопилоте. В чрезмерном пристрастии к горячительным напиткам мой друг замечен никогда не был, так что канонический вариант такого состояния можно было отметать сразу за абсурдностью. Значит — доработался до зеленых чертиков. Или, что более вероятно, до кровавых мальчиков, а также девочек в глазах. Учитывая специфику профессии.
— Сначала душ, потом ужин? — поинтересовалась я. — Или просто оставить тебя в покое?
Андрей изобразил на лице слабую улыбку и скрылся в недрах наших совмещенных санудобств. Ладно, от окрошки он вряд ли откажется, путь к сердцу мужчины… А если даже и откажется, выдам ему бутылку холодного пива и загоню на лоджию. Пусть там приходит в себя. Похоже, мое последнее предположение относительно профессии было самым правильным.
Окрошка действительно оказалась невостребованной, что говорило о многом. Выйдя из душа, Андрей с блаженным стоном вытянулся в шезлонге на лоджии и единым духом осушил внушительных размеров стакан с пивом. Я молча принесла из холодильника следующую бутылку и хотела было ретироваться, но тут мой друг разомкнул уста.
— Ты что такая тихая сегодня? Опять что-нибудь случилось?
— Ничего… Я целый день сидела дома, так что…
— Так что вполне могла во что-нибудь вляпаться. Будто я не знаю, что тебе совершенно не обязательно для этого выходить.
— В общем-то правильно, — покладисто согласилась я, — но на сей раз все чисто. Никто не приходил, не звонил, я даже телевизор не включала. Просто…
— Что?
— Я подумала: ты устал. Вот и все.
— Наташенька, солнце мое, ты ли это? Впрочем, жара действует на людей по-разному.
— Жара тут не при чем. Я закончила перевод. И до сих пор не могу в это поверить.
Андрей слегка оживился.
— Здорово. Может, поедем на пару дней куда-нибудь? На природу.