— Тогда вот что, — решительно сказала я. — Сейчас пойдем в магазин, мне нужно кое-что купить. А потом — ко мне. Напою вас чаем, заодно расскажете, что там у вас произошло. Если захотите, конечно.
Последнюю фразу я добавила из чистой вежливости. Должна же она понимать, что чаем я её собираюсь поить вовсе не из соображений человеколюбия и не в плане оказания посильной гуманитарной помощи. Не маленькая поди.
Надо сказать, что моих ожиданий Ольга в общем-то не обманула. Хотя кое-что было явно сверх программы: войдя в дом, она прежде всего попросила разрешения воспользоваться санитарными удобствами. Ну, прямо по поговорке: «Бабушка, дай воды попить, а то так есть хочется, что даже переночевать негде». Гипотетической ночевки я не слишком опасалась: вернется Андрей, быстро разберется, кого куда. А все остальное… Что ж, ни одно доброе дело не остается безнаказанным.
Два часа спустя вымывшаяся и заметно посвежевшая Ольга допивала уже третью чашку чая, а я, чтобы не терять даром времени, мыла посуду, скопившуюся после импровизированной трапезы. Моя гостья оказалась так голодна, что, по-моему, едва успевала подносить ко рту вилку с едой, а я только зачарованно взирала на этот процесс.
— Ну, так вот, — сказала Ольга, отставляя, наконец в сторону чашку и закуривая. — Не снимаю я никакой квартиры и не снимала. Я работала горничной в одном очень богатом доме, там и жила. Но теперь пришлось оттуда уйти.
— Уволили? — вежливо предположила я.
— Если бы! Хозяйка у меня была — не приведи Господи, капризная, избалованная. Стерва, одним словом. Но я как-то приспособилась: деньги платили очень даже приличные. И вдруг хозяин дома скоропостижно умирает. Но как! Обхохочешься.
Ничего смешного в том, что человек умер, я, как ни старалась, усмотреть не могла. Даже при моем чувстве юмора такой сюжет к веселью не очень-то располагал.
— Ладно, это к делу не относится. То есть относится, но говорить я об этом не хочу… пока. А через несколько дней после его смерти мой приятель — он в том же доме охранником был, — мне и говорит:
— Линяй отсюда, дорогая, подобру-поздорову. Пока жива. Потом поздно будет.
Ну, я в общем чего-то подобного ждала, но думала, что просто уволят. Оказывается, после смерти хозяина начальник охраны решил всех лишних свидетелей убрать. Чтобы не болтали, значит, от чего старик перекинулся. А я больше других видела.
— Его убили? — не выдержала я.
Ольга с таинственным видом покачала головой.
— Убили не убили, а дело непростое. Я испугалась — и к тетке, а её нет нигде. Тут я совсем перетрусила. Ночевала у этого своего приятеля, отношения позволяли, а сама тетку разыскиваю: жить-то где-то надо, пока новое место не найду. А позавчера его в подъезде какие-то отморозки избили до полусмерти, ещё бы чуть-чуть — и все. Он — в реанимации, а я с отчаяния поперлась прямо к начальнику милиции. Ну, остальное вы знаете.
Н-да, «Криминальное чтиво», вторая серия. Из всего этого потока страшилок я смогла извлечь только одну более или менее связную мысль: Ольгу я подозревала совершенно напрасно. В момент исчезновения тетки она ещё служила горничной и наверняка имела железное алиби. Во всяком случае, её стерва-хозяйка могла все прояснить в случае необходимости.
— Почему вы не сказали в милиции, что находились все это время совсем в другом месте, причем есть люди, которые могут это подтвердить? На юридическом языке это называется алиби.
— Никто теперь ничего не подтвердит, — саркастически усмехнулась Ольга. — Мой приятель — в реанимации, неизвестно еще, выживет ли. Начальника охраны пристрелили. Хозяйка, по-моему, вообще понятия не имеет, как меня зовут, она выше этого, да и пьет сутки напролет. И вообще ноги моей больше в том доме не будет. Там смерть кругом. Я вот что сделаю: пойду в редакцию какой-нибудь газеты и продам им всю историю. Какой смертью умирают столпы нашего отечественного бизнеса. Вот Императрица-то взбесится!
Я не поверила своим ушам. Императрица? Ее бывшая хозяйка — Императрица? Жена того самого бизнесмена, к которому должна была поехать Юлия? Н-да, а ещё говорят, что совпадений не бывает. Нет, жизнь — это все-таки плохая литература. Кстати о литературе, что эта несчастная лепетала насчет редакции газеты? Да таким, как она, близко нельзя подходить к торговле информацией: в лучшем случае — обманут, в худшем — просто уберут. Сейчас нравы простые, особенно в журналистской среде.
— Я бы на вашем месте в редакцию не ходила, — осторожно сказала я. — Доказательств у вас практически нет, при какой бы скандальной истории вы ни присутствовали, а рассказ — он рассказ и есть. Адвокаты той же Императрицы вас потом просто по стенке размажут. За оскорбление чести и достоинства.
— Думаете? — обескураженно произнесла Ольга. — Возможно, так и есть. Приятеля моего ведь не случайно избили. Или — случайно? В особняке сейчас, говорят, вся охрана поменялась… не просто же так, верно? Я вот что решила: съезжу пока домой, в Чебоксары. Кое-какие деньги у меня есть, не пропаду. А там, глядишь, и с теткой что-то прояснится. Может, она сама появится…
В последней фразе убежденности не было ни на полкопейки. Впрочем, надежда, как известно, умирает последней. Обычно вместе с самим её носителем.
Пока Ольга вслух размышляла о своем ближайшем будущем, я решила, что терять мне в данном случае нечего, а найти я кое-что могу. Если повезет, конечно. Я вышла в комнату, вернулась с одной из тех фотографий Юлии, которыми снабдила нас Галка, и протянула её своей гостье:
— Ольга, вы случайно не знаете эту женщину?
Она какое-то время вглядывалась в любительский снимок, потом покачала головой:
— Не знаю.
Белого рояля в кустах не оказалось. А ведь как хотелось!
— Но я её видела, — продолжила Ольга как ни в чем не бывало. — Точно, видела, у меня хорошая память на лица. Только тут она посимпатичнее, чем в жизни. Моложе и веселее.
— Где вы её видели?
Я боялась спугнуть неожиданную удачу и даже выключила негромко мурлыкавший все это время на кухне радиоприемник. Неужели все-таки повезло?
— У моей хозяйки, — безмятежно сообщила Ольга. — Она там жила дней десять, наверное. Ну уж не меньше недели, это точно. Хозяйка сказала, что это её подруга.
— Что она там делала? Ольга, понимаете, это моя… точнее, наша знакомая. Она пропала, мы её всюду ищем.
— Да? Бывает же… Не знаю, что она там делала, мне, сами понимаете, не докладывали. Со мной общались только на три темы: подай, сделай, пошла вон. С этой вашей знакомой я вообще не разговаривала. Появилась она… Подождите, это было ещё до смерти хозяина. Перед майскими праздниками, в самую жару, помните, тогда просто дышать было нечем. Не Москва, а Сингапур какой-то, хотя я там, конечно, никогда не была. Я вообще-то в Испанию хочу съездить, говорят, там здорово…
Меньше всего на свете меня в данный момент интересовали туристические планы моей собеседницы!
— Так что с этой женщиной? Ее, кстати, Юлией зовут. Перед праздниками она должна была уехать к себе, в Уральск. И — с концами.
— Никуда она не уезжала, из Москвы, во всяком случае. В город, да, часто ездила, но только на несколько часов. Ночевать всегда в особняк возвращалась…
— Она и сейчас там?
Ольга отрицательно покачала головой:
— Ее увезли в ту ночь, когда хозяин умер. Прямо в разгар всей этой суматохи. По-моему, у неё были проблемы, то ли с алкоголем, то ли с наркотиками. На ногах она не стояла, это точно. Приятель хозяйки её чуть ли не на руках к дверям тащил, а начальник охраны ему помогал.
Очень интересно! Насколько я помню, Галка ни словом не обмолвилась о том, что у Юлии существуют какие-то вредные привычки. Курила, да, без этого недостатка среди моих знакомых, пожалуй, только одна Милочка, но она вообще без пяти минут святая. Но ни алкоголиков, ни наркоманов пока не наблюдалось, бог миловал.
— А что за приятель хозяйки? Он-то откуда взялся?
— Не знаю. Пока хозяин был жив, она никого из мужчин к себе никогда не приглашала, он бы ей просто голову оторвал, а её гостю — все остальное заодно. А тут явился: молодой, одет с иголочки, выхоленный, даже красивый. Только на мой вкус сладковат несколько. Знаете, на кого смахивает? На этого красавчика, который в «Титанике» главную роль исполняет. Хотя постарше, конечно.
— Как этого приятеля звали, не помните?
— А хозяйка его, кажется, по имени и не называла. Как же она к нему обращалась? Артист? Нет. Пианист? А, вспомнила! Музыкантом она его звала, точно! Я немного удивилась, а потом забыла, и без того веселья в доме хватало.
— Значит, этот самый Музыкант Юлию увез? Куда?
— Вот этого не знаю, врать не буду. Он потом вернулся один. И остался в особняке ночевать. А чемодан этой вашей знакомой мне хозяйка приказала выкинуть.
— И вы…
— Я же не сумасшедшая. Хороший чемодан, почти новый, на колесиках. Вещи тоже приличные. Я его к своему приятелю перевезла, а когда он меня выставил, сдала на вокзале в камеру хранения.
— Ольга, это очень, очень важно! Хоть какая-то зацепка появилась.
— Чемодан, значит, придется отдать, — деловито отозвалась Ольга. — Ну, что ж, раз надо, значит надо. Легко пришло, легко и уходит. Я вам шифр ячейки скажу и номер. На Казанском вокзале. Забирайте, конечно, вещи-то все равно не мои. Может, и знакомая ваша найдется… если, конечно, жива еще.
— Вы думаете?…
— Ничего я не думаю. Хозяйку чемодана куда-то среди ночи увезли, потом чемодан приказали выкинуть. Значит, ей он уже не понадобится, так?
Насколько Ольга была нервозна вчера, когда пыталась выяснить судьбу родной тетки, настолько безмятежно-спокойно она рассуждала сейчас об участи неизвестной ей женщины. Хотя, её эмоции в данном конкретном случае не имели совершенно никакого значения, а вот сведения, которые она сообщила о Юлии, могли быть просто бесценными. По крайней мере, появился хоть какой-то след.
— Вам придется все это сообщить тем, кто занят поисками Юлии, — сказала я.