Вот это-то и беспокоило Диану. Ибо в основном Лео остался почти таким же, каким запомнился со студенческих лет: живой, остроумный, красивый и сексуально привлекательный. И если бы он захотел, они могли бы тот вечер закончить в постели.
Однако в ярком дневном свете Диане никак не удавалось избавиться от горечи, пронизывавшей каждое сказанное им слово. Ее раздирали сомнения: то ли пожалеть бесчестно преданного страдальца, то ли разозлиться на него за то, что он так носится со своим горем. Да и вообще эта история ее шокировала. Неужели Лео никогда не подозревал, что его жена была нимфоманкой? И с какой стати Анне, которую наконец-то застали врасплох, расписывать ему все свои эскапады вплоть до мельчайших деталей? По мнению Лео, она находила некое извращенное наслаждение в таких издевательствах.
Еще больше возмущало Диану поведение юного протеже. Стать возможным объектом мести столь влиятельной персоны, поставить под угрозу блестящую карьеру ради сомнительного удовольствия переспать с дамой не первой молодости? Сумасшествие!
Кстати, Лео ошибался: Диана была знакома с Анной Фрэнкленд. Это было на факультетском студенческом чаепитии: ей запомнилась пышнотелая деловая дама с натруженными руками и уверенными манерами. Она уже тогда казалась старухой, и было абсолютно непонятно, с какой стати ей понадобилось путаться со студентом.
— У тебя такой вид, словно ты вот-вот откроешь тайны мироздания, — пошутил заглянувший в офис Байрон.
— Я хочу разобраться, почему люди поступают так, а не иначе.
— А, всего-то! — засмеялся Байрон. — Ну, ответ прост. Потому, что у них на то есть причины.
— Большое спасибо!
Последующие полторы недели пронеслись, как выстреленные из пушки, не оставляя свободной минуты на размышления о личных неприятностях.
Сначала Флер со своими проблемами. Потом возвращение упрямой, нераскаявшейся Берни. И под конец — к восторгу и ужасу окружающих — возобновление тяжбы «Симплекса». «Харриган» нашел в себе силы сопротивляться. Диану как будто протащили через выжималку — и профессионально, и эмоционально.
Она поднималась на борт самолета до Ратланда в полном смятении. Лео без конца звонил ей в эти дни, и они мило болтали чуть ли не каждую ночь. Однако при этом оставалась неясной масса вопросов, связанных с будущим. Диана летела в Вермонт, готовая ко всему.
Глава 35
Появившись в первый день на работе, Берни промаршировала к кабинету Хи Фейнстейна, стиснув зубы и сжав кулаки, готовая отразить любую атаку.
— Прежде чем откроешь рот, — выпалила она, — предупреждаю: лучше помолчи, не говори ничего!
— О чем?
— О сам-знаешь-чем, и сам-знаешь-ком, и о некоторых событиях, которые могли или не могли произойти в одной церкви в позапрошлое воскресенье. Ясно?
— Да такого воскресенья вообще не было! — невинно, как младенец, улыбнулся Хи.
— Хорошо, — отвечала она. — А теперь не могли бы мы заняться делом?
И она преподнесла идею сериала «Сердцевина Нью-Йорка». Идею столь простую и незатейливую, что поначалу у Хи зачесались руки дать ей под зад и взять на ее место любого прохожего.
— Ну вот, ты просто не хочешь замечать очевидного. Когда я отсиживалась… в общем, не важно, где именно я зализывала раны на прошлой неделе, — там, где я была, из воды торчала просто потрясная скала. Я видела ее из своей комнаты в отеле. Такая огромная, в форме птичьего клюва — если бывают птички ростом с милю. Она менялась в зависимости от освещения: утром одна, днем другая, и уж совсем бесподобная в лунном свете. Но смешнее всего было то, что местные ее не замечают. Потому что она всегда там была, понимаешь? И всегда есть. И они слепы к ее красоте.
Вот и в Нью-Йорке есть такие же вещи, поясняла она. Десятки, сотни видов, ради которых убиваются туристы со всего света. Тогда как сами ньюйоркцы не дают себе труда просто поднять глаза — то ли от слепоты, то ли от равнодушия. Сведи вместе парочку манхэттенцев, и они с пеной у рта будут оспаривать друг у друга право называться знатоком настоящего Нью-Йорка. И начнут расписывать всякую чепуху. Этот набрел на маленький итальянский ресторанчик, где обедают одни мафиози, а тот разнюхал в галерее в Сохо что-то такое, о чем еще не знают даже владельцы. Словом, обычная узость взглядов.
Зато Берни готова поспорить на что угодно, что оба эти знатока близко не были возле статуи Свободы, не любовались Бруклинским мостом, не катались на лошадях в Центральном парке. Эти «прелести» остаются уделом туристов. А вот, к примеру, совсем недавно ее подруга, весьма элегантная особа, отправилась на круговую экскурсию на катере — и была довольна.
— К примеру, возьмем хоть тебя, Хи. Ты когда-нибудь забирался на крышу Эмпайр-Стэйт-Билдинг?
— Я? Сам — нет, конечно. Но в детстве я смотрел «Кинг-Конга»…
— Вот! — разгорелась она. — Что и требовалось доказать!
Она предлагала создать сериал, знакомящий жителей Нью-Йорка с их городом. Все эти замечательные виды будут показаны с радостью и восторгом новичка. Основным мотивом будет открытие Нью-Йорка заново.
Хи задумчиво кивнул.
— Это ничего не стоит поставить, — сказал он. — Тебе даже не придется рыскать в поисках экзотической натуры. Купи любой путеводитель и действуй. О'кей, распиши все подробно, а я посмотрю.
Остаток недели Берни провела в составлении планов, то и дело мысленно благодаря Роджера Ноланда. Если бы не он, не его освеженные Саудовской Аравией взгляд и пристрастие читать путеводители, она и понятия бы не имела о наличии таких мест. «Так что спасибо тебе, Роджер, за то, что снабдил меня свежей идеей». Она чуть было не послала ему цветы в знак признательности.
Кстати, как он себя чувствует? Пришел ли в себя? Простит ли когда-нибудь ее? Вполне возможно, что он уже обрабатывает невесту номер два. Как ни крути, он не из тех, что очень долго страдают. Да и удар пришелся больше по самолюбию, чем по сердцу.
Пятничное утро уже кончалось, когда Берни заглянула в календарь. Уик-энд оставался пустым. Ни вечеринок, ни театральных премьер, ни даже приглашений выпить. Но ведь, с другой стороны, предполагалось, что в это время она еще будет находиться в свадебном путешествии, по возвращении из которого ей не надо будет думать о том, как себя развлечь. Пожалуй, решила Берни, в этом заключается самое большое преимущество брака: не надо ломать голову над субботними вечерами.
Она позвонила кое-кому, надеясь получить приглашение в гости, но у всех были дела, дела, дела. Флер работала, у Розмари — обед у соседей, а Дианы вообще не будет в городе. Она подумала было позвонить Стиву, но вряд ли он свободен, в этом городе такое невозможно. Да к тому же не следовало забывать о гордости.
Пожалуй, в такие минуты она готова была признать, что чувствует себя немножко одиноко. Остается утешать себя тем, что у нее имелась полная возможность выйти замуж. Ох, да ладно: что-то теряешь, что-то находишь. И нечего из-за этого убиваться.
Берни просидела уик-энд дома, уставившись в телевизор.
— Господи! — воскликнул Скотт Мэттьюз, взглянув на разложенные перед ним макеты. — И ради этого ты притащила меня в офис в субботу утром?! Да что с тобой, детка? Ты же взяла все разработки «Сарабанд» и спустила их в сортир!
— Где им самое место, — отвечала Флер.
— Я не могу показать вот это в Питсбурге. — Он устало потер глаза. — Лучше сразу вскрыть себе вены.
— Я уже вскрыла свои, пока работала над этим, — возразила Флер. — Мы с Эдди с места не вставали, я не спала целую неделю. Скажи честно, Скотт. С точки зрения профессионала. Это хорошая реклама?
— Нет, Флер, — сокрушенно вздохнул Скотт. — Это не просто хорошая реклама. Это потрясная реклама! Лучшее, что тебе удавалось сделать.
— Но?..
— Но… — он в отчаянии воздел руки, — … какой прок делать грандиозную рекламу для безмозглых клиентов? Они желают хот-дог, а ты суешь им черную икру! Ты же знаешь этих придурков. Настоящее уличное отребье. То есть я хочу сказать, что с мозгами у них, сама понимаешь. Особенно у господина Льюиса Джея Джиббса. Честно говоря, я опасаюсь, что даже название «Снежинка» окажется выше его понимания. А ты собираешься подсунуть ему что-то по-французски.
— Значение этого названия понятно и так, — заметила Флер, — но, если ему лень шевельнуть мозгами, я готова представить подробный перевод.
— Не пройдет, Флер. — И Скотт с сожалением отодвинул макет в сторону. — Мы и так по уши в дерьме. Что с тобой, малышка, или ты не любишь кушать каждый день?
— Я обожаю это занятие! И именно поэтому настаиваю на принятии проекта. Это наша последняя возможность. Послушай!
И Флер принялась горячо доказывать свою правоту, не давая Скотту вставить и слова. Все рекламные агентства в стране привыкли раболепно следовать тому, чего пожелает клиент. И получится, что в течение недели «Сарабанд» будет бомбардировать публику презентацией новинки, вымазанной в повидле и сладком креме. Так что к пятнице можно гарантировать, что всем успеет надоесть сахарно-мармеладная кампания. И когда наконец появится собственно «Снежинка», у покупателей просто сделается диабетическая кома. Со смертельным исходом.
— Представь на секунду, что я права, — продолжала Флер. — И вспомни, что мы когда-то считались лучшим рекламным агентством. Вот и давай вести себя соответственно. Мне осточертело по-собачьи заглядывать им в глаза и вилять хвостом. Ну что может случиться такого уж страшного, Скотт? Обанкротимся? Да мы и так обанкротимся. Но в этом случае хотя бы уйдем красиво — не воя, как побитые собаки, а с большим бумом! Пусть наконец они поймут, что имели дело с экспертами, а не со шлюхами. Выдадим им лучшее, на что способны. Если повезет, Господь вразумит их и они это поймут. Если нет — по крайней мере после сможем себя уважать. Какого черта, Скотт, ну что мы теряем?
— Я внимательно тебя выслушал, — задумчиво пробормотал Скотт, еще раз просматривая макеты. — Ты бы не могла составить план нашей кампании? — наконец спросил он. — Что-нибудь аппетитное, во что они бы могли вцепиться зубами?