Но на правду ведь глупо обижаться, так? Да, я любовница. Да, я сожительница. Женщина, с которой он удовлетворяет свои потребности. Справляет нужду. Но ведь и я…
Комок в горле застрял, словно распирал его.
Да что я себе все придумываю? Я люблю его – вот что главное. Не хочу без него ни жить, ни есть, ни спать. Мне хорошо с ним, так какого же ладана?!
Мы оба плохо спали эту ночь. Ворочались, пытались устроиться. Поздно легли, вот и результат… Даже коты и те устроили ночные поскакушки. Только Теська мирно посапывала в большой комнате.
– Не спишь? – робко спросила тишину.
– Нет, – ответили с той стороны кровати.
И снова долгое молчание. Повернуться? Спросить, любит ли? Или просто прижаться?..
Я не успела ничего сделать. Колыхнулась на волнах матраса и с упоением ощутила, как прохладные сильные руки опутывают тело. Щекотное дыхание скользит по шее, и хочется раскрыться, откинуть волосы. И я выпала из своих обид, словно из дурного облака, повернувшись к Максиму лицом и несмело забросив ногу на его бедро. Потому что его живые упругие объятия и родной запах, и волоски на мужской груди по губам – все это имеет свою волшебную силу.
И ничего нельзя с этим поделать. Абсолютно ничего. Мне даже думается сейчас с трудом, я вся во власти чарующих запахов, нежнейших поцелуев и трепетных прикосновений. Только с сексом это не имеет ничего общего. Совсем иной уровень.
– И все-таки у тебя жар, – грустно шепнул он в губы, потершись носом о мое лицо.
Удивленно замерла в его объятиях, разглядывая в полутьме любимые черты лица.
– Я бы чувствовала, – усмехнулась.
Но под недоверчивым скептическим взглядом уверенности поубавилось.
– У меня где-то был градусник, – поцеловал тыльную сторону моей кисти, пальчиками которой я гладила его лицо. – Сейчас поищу…
Температура и впрямь имела место быть. Совсем небольшая, 37,3. Может, немного простыла? Чувствовала я себя разбитой… И снова ныл живот. Скорее бы уже началось цветение маковых полей, как называла женские дни моя бабушка! Тогда бы все было гораздо легче…
– Не трогай меня… – увернулась от объятий.
Увернулась, но тут же ощутила новые объятия и поцелуй в ушко.
– Почему?
– Живот болит.
– Тут? – накрыл ладонью грудь сквозь мягкие кружева.
Я отпихнула руку, улыбаясь.
– Это не живот!
– …Тут?
Максим сместил руку ниже, попутно чувственно целуя шею.
– Нет, – притаилась.
– Малыш, но ниже тоже не живот, – лукаво улыбнулся, тем не менее подцепляя рукой кружевную резинку.
Возбуждение вместо приятного полета тяжелыми тисками сдавило изнутри, и я не сдержалась и дернулась!
– Больно!..
Руку он убрал, и я уже вздохнула, но ее место тут же занял тяжелый, горячий и обнаженный владелец этой руки!.. Аккуратно и настойчиво разжал мои колени, устраиваясь сверху и чувственно целуя шею.
– Надо раздраконить… – таинственным шепотом сообщил, волнительно прижимаясь тазом.
– Максим, ну правда же больно! – взмолилась под тяжестью его веса.
– Давай хотя бы попробуем, – нежно поцеловал. – Это может помочь… Не бойся, я осторожно… – шепнул с придыханием, шурша и возясь рукой под одеялом.
Две минуты страха, две минуты боли… Он не торопился и явно сдерживал ритм, наблюдая за мной, и только когда я расслабилась, – дал себе волю. Я чуть изогнулась вбок, поймав взглядом красивую панораму. Подтянутое тело Макса и его ритмично переливающаяся в тусклом свете крепкая поясница завораживали, а уж на фоне моей коленки, кажущейся по сравнению с ним совсем по-девичьи беззащитной… И слушала, слушала наше горячее дыхание, ощущая вновь и вновь вторгающуюся плоть. Помог поменяться, когда попросилась наверх. А дальше, словно всадница в тумане, полном стонов и хриплых вздохов, я забыла обо всем. Пойманная в кольце его рук, пригвождаемая под чувственным ракурсом, в какой-то момент я ощутила, что сейчас оно и случится. То самое, о чем я мечтать забыла!
Сотни незримых в теле мотыльков разом распахнули свои нежные щекотные крылышки и стайкой полетели от низа живота к пояснице и выше, быстро захватывая все тело. Я замерла и перестала дышать. Слезы катились из глаз, коленки непроизвольно стиснулись на боках продолжающего двигаться Макса.
– Нет, нет, нет!.. – шептала, жадно ловя последние взмахи крыльев мотыльков.
Макса я была готова убить. За то, что слишком быстро кончились бабочки, за то, что слишком мало дал насладиться их крыльями!.. Но он и сам замер, протянув руку ко мне туда, откуда были родом эти крылатые создания. И я распахнула глаза, слушая свои ощущения, чувствуя, как под настойчивыми движениями пальцев, в сочетании с нашим общим ритмом, – вновь! – рождаются волшебные мотыльки.
Совсем немного, еще чуть-чуть, неумолимо… только не сбивайся, только не останавливайся… ничего не меняй, – умоляю!..
– Макс!.. – хрипло сорвалось с моих пересохших губ в последний момент.
Сопротивляться невозможно, – спину выгнуло дугой, по-кошачьи. Меня трясло и сжимало изнутри, ритмично и горячо пульсируя в стыдных местах. Я стала невесомой, как те самые мотыльки, и мой разум на короткое мгновение перестал существовать.
Только мотыльки и чудовищная легкость во всем теле.
У меня даже не было сил улыбнуться, наблюдая, как Максим лег рядом и практически сразу засопел, не меняя позы. Я и сама недолго продержалась в мире реальности, спешно променяв его на царство Морфея.
Но свидание наше было недолгим. Я проснулась еще до будильника. Сонно улыбнувшись, осторожно поцеловала крепкое плечо Макса, лежащего ко мне спиной, и мягко выбралась из постели. Дамьен и Шер уже несли караул у мисок, Тесси пришлось тискать и уговаривать, чтобы не радовалась так громко. И мы даже успели как следует с ней погулять, прежде чем хозяин квартиры умылся и вышел на запах только что сваренного кофе.
Дамьен гонял игрушечную мышку по полу, вгрызаясь в ее обслюнявленные серые бока. Шер по привычке обозревал происходящее, сидя толстой рыжей копилкой на холодильнике. А Тесси… Наглая псина похитила хозяйский тапок и прикапывала в коридоре, фыркая и шкодливо оборачиваясь. Чем ей тапочек Макса так приглянулся – ума не приложу, но раз он все равно босиком, а я кашку ем… Потом разберемся.
– Как себя чувствуешь? – Макс легонько поцеловал, приподнимая мое лицо за подбородок.
– Тошнит немного. Но в целом гораздо лучше, чем вчера, – улыбнулась, разрумянившись.
Неловко оказалось еще и за внушительные ссадины багрового цвета, что теперь красовались на торсе любимого. Я ведь не специально, – совсем забыла о руках, которыми упиралась в него ночью.
– Давай обработаю, – кивнула на место преступления. – Зеленка, йод или спирт?
– Ерунда, – поморщился, смеясь над моим виноватым выражением лица. – Героя шрамы украшают! – подмигнул, дуя на кофе.
– А если воспалится? Нет, надо обработать! Аптечка вроде в ванной была… – подскочила.
Но далеко не убежала, – поймал и усадил на колени, смеясь. С ним бесполезно спорить, поэтому, поныв о вреде бактерий, мне пришлось сдаться, утыкаясь в мощную шею. И, вдохнув пьянящий запах у аккуратно подстриженных висков, стыдливо признаться:
– Я еще раз хочу… так!
– Будем стараться, – погладил коленки горячей ладонью.
– А… – смутилась, – а почему раньше не получалось?
Я готова была сгореть со стыда, но было ощущение, что именно ему, этому потрясающему мужчине можно и нужно задавать такие вопросы!
– Кать, ну мы же только начали жить вместе!.. Разные привычки, темперамент, кое-чьи комплексы, – лукаво улыбнулся и укусил бутерброд с рыбой, с азартом наблюдая, как я снова краснею. – Любой паре нужно время узнать друг друга и научиться доверять и рассказывать о своих самых стыдных пожеланиях.
– Разве я рассказывала?
– Могу телефон показать, – поиграл бровками. – Там все в подробностях…
Все. Сейчас со стыда сгорю, – перебор смущения за сутки! Аларм, Ахтунг!..
Спряталась в ладони и уткнулась в его шею.
– Малышка, меня так заводит, когда ты смущаешься!.. Просто сил никаких нет, – хрипло шепнул на ушко, сдвигая тонкий халатик на бедре… – Может, немного опоздаем?
Но ни он, ни я даже пикнуть не успели, – только и увидела летящий рыжую морду в мою сторону и вовремя отпрянула.
– Шер!.. – Максим обернулся, встречаясь с котом, который одним прыжком переместился с холодильника на плечо хозяина. – Ну и что это за цирк, а? – Потрепал медный загривок. – Рыжий негодяй!..
– А я?.. – возмутилась.
Смешно было осознавать, что мы с Шером ревниво делим внимание Макса, каждый стараясь перетянуть его на себя.
Оказалось, что на самом деле Шермана очень интересовала соленая красная рыба, которую я только что нарезала к завтраку, но ему не дала. И вот теперь черед Максима отбивать драгоценное рыбное филе, блестящее в лучиках утреннего солнца.
И нет, кот не голодный!..
Но стоило Максу отвлечься от завтрака, вернувшись к завязкам на тонком коротком халатике и очень осторожным ласкам набухшей чувствительной груди, как раздалось чавканье рыжего диверсанта со стороны тарелки с вожделенной рыбой!
– Шер, вот я тебе мешал с той пятнистой кошкой два месяца назад на крыше миловаться?! – возмутился Макс, отодвигая тарелку. – Или я у тебя из миски корм краду?..
На что Шерману было глубоко безразлично, и, стянув увесистый кусок, слепленный из нескольких тонких, он с еще большим наслаждением зачавкал под столом.
– Ладно, ладно, я тебе это припомню, наглая твоя рыжая морда!.. – Макс заглянул под стол, пытаясь достать до Шера босой ногой.
– Да пусть ест! – заступилась за кота, поднимая лямки лифа. – На работу пора. Подбросишь?
– М-м-м… – страдальчески зарычал, утыкаясь лицом в мою уже прикрытую халатом грудь. – Никакой личной жизни у бедного гусара!.. Даже любимая женщина норовит убежать!..
«Любимая женщина» бальзамом пролилась на вчерашнюю «любовницу». А еще и вспомнилось, как вчера пьяную вместе с подругой отбивал, отпаивал, кормил и забирал. И говорил «любовь моя». Говорил! А я-то себе драму напридумывала…