— Ты написал что-нибудь, Нейл? Ведь те твои одноактные пьесы, что я ставил тогда, были вовсе не плохи.
— В Австрии я написал пьесу, но ты же знаешь, что у нас сейчас в театрах ставят лишь мюзиклы и всякое старье, и даже известные драматурги не могут пробиться. Да и кроме того, я вовсе не уверен, что пьеса у меня получилась.
— Вижу, что ты хандришь сегодня. Но ведь жизнь наша — забава, и не следует принимать ее всерьез. В самый последний момент обязательно подвернется что-нибудь… Тебе нужна работа?
Я остановился как вкопанный и готов был даже ударить его. Никогда не изменявший ему инстинкт определять слабые места людей и на этот раз подсказал ему, что я без работы, и он намеревался насладиться моим тяжелым положением, ибо был беспощаден к неудачникам. Прямо-таки невероятно, как точно его интуиция и сейчас подсказала ему самое больное мое место.
— Возможно, что жизнь и забава, — сердито ответил я, — но далеко не для всех.
— Ты думаешь — я шучу?
— По-моему, ты ведешь себя просто глупо, — огрызнулся я, раздражаясь при мысли о том, что когда-то служил с ним на равных, а сейчас он мог издеваться надо мной.
Дерек еще крепче сжал мой локоть, провел в большой бар и заказал два виски.
— За беззаботную жизнь! — насмешливо предложил он, поднимая бокал. По его глазам я видел, что он смеется. Я залпом проглотил виски и заказал еще.
— Мне не нужна ни твоя благотворительность, ни твои насмешки! — с озлоблением крикнул я.
— Господи, как ты обидчив! Впрочем, ты всегда был таким. Тебе известно, чтобы я когда-нибудь занимался благотворительностью? Мне припоминается, что ты как- то заявлял — и не один раз, — что я самый беспощадный человек из твоих знакомых, но ведь это же только потому, что я терпеть не могу некомпетентность. Странно, но вот сейчас мне не приходит на ум никто, кого бы я предпочел встретить вместо тебя. Такова, жизнь! Если ищешь человека, наиболее подходящего для определенной работы, он обязательно подвернется в нужный момент. Из знакомых мне людей я мог бы назвать человек шесть годных для той работы, которую я имею в виду, но из всех я, не колеблясь, выбрал бы тебя.
Лесть Дерека была очевидной, но тем не менее разговор начал меня интересовать. Инглез никогда не льстил, если не намеревался использовать этого человека.
— Повторяю, что я вполне серьезен, — тепло улыбаясь, продолжал он. — Если ты нуждаешься в работе, я с удовольствием предложу сотрудничество со мной.
Что это работа?
Три месяца в Кортино, в Доломитовых Альпах, в качестве сценариста студии, — быстро ответил Инглез. — Сто фунтов в месяц с оплатой всех расходов.
У меня перехватило дыхание. Получить такое предложение можно раз в жизни, и я натолкнулся на него совершенно. случайно. Но почему он делает мне подобное предложение?
— Почему ты считаешь, что именно-я могу написать Нужный тебе сценарий?
— А я вовсе не хочу, чтобы ты писал сценарий. Он у меня уже есть.
— Тогда что тебе нужно?
Увидев мое разочарование, Дерек похлопал меня по плечу.
А разве плохо провести три месяца в раю для лыжников? — заметил он.
Не плохо, но не почувствовать разочарования не могу Ты предлагаешь мне работу в качестве сценариста, а затем заявляешь, что сценарий тебе не нужен. Тебе же хорошо известно, что я всегда хотел утвердиться как писатель.
— Но я и не намеревался разочаровывать тебя. Знаешь, Нейль, пожалуй, с тобой действительно следует поговорить откровенно. Я не думаю, чтобы ты мог написать именно такой сценарий, какой мне нужен. Однако, если ты напишешь его, и он окажется лучше того, который у меня есть, я возьму твой. Это честно, а?
— Вполне. Что же ты от меня хочешь?
— Ты ведь говоришь по-итальянски?
— Объясниться могу.
— Прекрасно! — улыбаясь, воскликнул Дерек, — раз уж ты сам отнес себя к искателям приключений, возможно, работа эта покажется тебе интересной. Однако не исключено, что все это лишь мыльный пузырь, но в таком случае ты проведешь задарма три месяца в Доломитовых Альпах и получишь три сотни. Речь идет об одной моей интуитивной догадке, не больше. Сам я заняться этим не могу — заканчиваю съемку фильма. Мне нужен человек с инициативой и чувством ответственности, которому я доверяю, чтобы он наблюдал и информировал меня.
— Ты мне льстишь, — ответил я, чувствуя, что начинаю волноваться, несмотря на недавно испытанное мною разочарование. Энтузиазм Дерека всегда был заразительным для остальных.
— Ничуть, — засмеялся он. — Ты именно тот, кто мне нужен, а кроме того, еще можешь и писать, что дает предлог для посылки тебя туда… Ну, хочешь получить эту работу?
— Но что это за работа все же?
— Боже мой, Нейль! Ты согласен взяться за нее или нет?
— Работа мне нужна, но, естественно, я хочу знать, что от меня требуется. Как иначе я могу определить, справлюсь ли я?
— А ты должен бы лучше знать меня, — уже спокойнее отозвался Инглез. — Я не предложил бы тебе работу, если бы не был уверен, что она тебе по силам. Ты принимаешь мое предложение или нет?
— Хотелось бы.
Вот и прекрасно! — воскликнул Инглез и тут же распорядился подать еще виски, хотя я еще не допил своего бокала. Выпьем, и я расскажу, что мне нужно от тебя. Я должен торопиться, чтобы не опоздать на поезд. Ты знаешь Кортино?
Я кивнул. Кортино был мне хорошо известен — в конце войны там находился дом отдыха для наших солдат- отпускников.
В конце концов, это и не столь важно. Я намерен снимать там фильм. Сейчас в фильмах слишком мало действия и слишком много разговоров. Поэтому теперь так популярны ковбойские фильмы. Киностудии, видимо, считают, что публика посещает кинотеатры, чтобы слушать. На самом же деле это вовсе не так: люди идут в кино, чтобы смотреть. Кинопрокат ждет картину со стремительно развивающимся сюжетом о лыжниках, насыщенную трюками и приключениями. Мир помешался на спорте. Но мне прежде всего нужно убедить в этом студию. Я посылаю толстую ленивую образину по имени Джо Вессон, первоклассного кинооператора, снять тамошнюю натуру, чтобы доказать студии мою правоту. Ты поедешь с ним. Лично мне абсолютно безразлично, будешь ли ты работать над сценарием или нет, но лучше, чтобы работал, так как Джо Вессон ожидает от тебя этого. Остановишься я высокогорном отеле «Кол да Варда», — продолжал Инглез, закуривая. — Я уже зарезервировал для вас два номера, Отель находится в пяти милях к северу от Кортино. Ты поднимешься к перевалу Тре Крочи и оттуда по канатно-санной дороге доберешься до места. Делай там вид, будто работаешь над сценарием, и наблюдай за всеми, Кто туда приедет, особенно вот за этой девицей.
Инглез достал из бумажника фотографию и передал мае. Это был выцветший и помятый портрет девушки с обнаженными плечами. Надпись внизу гласила по-немецки: «Моему любимому Гейндриху от Карлы».
Она итальянка — пояснил Инглез.
У нее были темные волосы и большой рот с пухлыми губами. Лицо застыло в каком-то животном выражении, а в глазах виднелась жестокость.
— Учти, что ты не должен ничего предпринимать без моего указания — снова заговорил Инглез. — Мне нужно, чтобы ты только наблюдал. Меня интересует канатная дорога, отель и его постояльцы, случайные посетители и все необычное, что там может произойти. Больше я тебе ничего не скажу. Держи глаза и уши открытыми. Повторяю, что ты не должен ничего предпринимать. Отчеты высылай мне авиапочтой ежедневно, а если произойдет нечто экстраординарное, телеграфируй. Тебе всё ясно?
— Ясно только, что не ясно.
— Именно это мне и нужно, ухмыльнулся Инглез.
— Зайди завтра к моей секретарше, она все тебе подготовит. — Он взглянул на часы и допил виски — Я еще успею. Работа эта продлится месяца три и, если меня не подводит интуиция, может случиться, что ты окажешься в большом выигрыше. На худой конец, напишешь сценарий, который я смогу использовать. В Кортино выезжай послезавтра.
Инглез встал, похлопал меня по плечу и поспешно вышел, оставив меня в растерянности, но в то же время с мыслью о том, как удивительна жизнь. Я выпил еще виски, наслаждаясь прелестью, открывшейся передо мной перспективы. Я знал, что Инглез сдержит свое слово, если я напишу приличный, сценарий. Над частным поручением, которое он дал мне, я особенно не задумывался. Тогда я не знал, что это поручение лишит меня возможности даже думать о сценарии до тех пор. пока не завершатся события, развернувшиеся в «Кол да Варда».
Вот как получилось, что уже через два дня я оказался в одном купе с Джо Вессоном. Данную ему Инглезом характеристику — «толстой, ленивой образины», — хоть и жестокую, я не назвал бы неправильной. У него были крупные черты лица, мешки под глазами, вислые жирные щеки, шевелившиеся, когда он разговаривал. Весит он. наверное, килограммов сто с лишним. Вессон показался мне одной из наиболее внушительных особ, которые я когда-либо видел, и посмотреть, как он устраивается на своем спальном месте в вагоне, было бы не менее интересно, чем побывать у вольера с гималайскими медведями в лондонском зоопарке.
Вессон встретил меня на платформе вокзала в отвратительном настроении. Он был явно в состоянии похмелья и совершенно очевидно — терпеть не мог путешествовать.
— Вы — Нейль Блэйр? — спросил он, тяжело дыша.
— Я — Джо Вессон. Инглез, будь он проклят, ухитрился использовать нас как самых настоящих идиотов. Почему он не мог убедить студию снимать фильм без того, чтобы гнать нас в Доломитовые Альпы за кадрами натуры и сценарием? — Вессон положил на полку кинокамеру и другие свои вещи.
— Ведь студия все равно примет любое его предложение. Ему ничего не стоит уговорить кого угодно, язык у него подвешен отменно. Так нет, ему обязательно нужно, чтобы мы мерзли в альпийском снегу… — ворчал Вессон и, усевшись, словно в подтверждение слов Инглеза, достал пачку журналов о ковбоях и углубился в чтение. Этим он занимался и при переезде через Ламанш, и в поезде, шедшем через Францию и Швейцарию, то есть, все то время, когда не поглощал, шумно и в больших количествах, еду и спиртное, или, когда не спал. А спал он еще более шумно — храпел, сопел и свистел носом.