ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Это был странный, полный драматизма обед. Мэйн сидел поодаль от нас, за другим концом стола. Хотя он обыскал наши комнаты, в том числе и комнату Джо, и убедился, что ни у кого из нас нет оружия, однако не хотел рисковать. Обед проходил в полном молчании. Мэйн нервничал, хотя пытался скрыть это. Мы были погружены в свои мысли, все, кроме Джо, который принялся рассказывать о своей съемке, но умолк, увидев, что Инглез не проявляет никакого интереса.
— Что за дьявольщина происходит со всеми вами? — вопросил он. — И почему Мэйн сидит отдельно, словно прокаженный?
— Перестаньте, Джо, — проговорил Инглез. — Мы рассорились, вот и все.
Вот оно что! Вальдини и графиня тоже?
— Да. Они обедают у себя наверху.
— Казалось, Джо удовлетворился этим объяснением и продолжал есть молча. Трудно было поверить, что он даже не подозревает, что произошло нечто ужасное. Все большее беспокойство овладевало Мэйном. Он не сводил с нас взгляда. По-видимому, он боялся нас, хотя мы и были безоружны. Он следил за нами холодными, бесстрастными глазами. Я вспомнил, как Штельбен застрелил тех людей внизу. Перед нами сидел еще один убийца.
Как только он заполучит золото, то, не задумываясь, перестреляет всех нас. Джо будет в безопасности, пока мы будем держать его в неведении относительно положения дел. Но Инглез и я — Мэйн наверняка уничтожит нас. Были ли какие-нибудь шансы на то, чтобы остаться в живых? Все это было похоже на обед с палачом в день казни. Я чувствовал себя неважно. Холодный пот проступил на лбу. Я оттолкнул от себя тарелку.
— Вы не голодны, Блэйр? — спросил Мэйн.
— А вы хотели бы есть на моем месте? — хмуро отозвался я.
— Пожалуй, нет, — усмехнулся он.
Джо посмотрел на меня через стол.
— Что с вами, Нейль? Уж не захворали ли?
— Нет, нет, все в порядке, — ответил, я, но мой ответ не убедил его, и он прошел к бару и налил мне бокал. — Пожалуй, всем не мешает выпить. Может быть, это хоть немного исправит ваше настроение.
Однако и выпивка не помогла. Коньяк казался холодным и неприятным. Во рту у меня было по-прежнему сухо.
Как только обед закончился, Джо поднялся с места.
— Боюсь, что мне придется покинуть это веселое общество.
Никто не проявил желания оставить его, и он отправился заниматься своими делами.
Мэйн встал и пошел наверх. Мы услышали, как повернулся ключ в дверях комнаты Вальдини, скрипнула дверь, захлопнулась, и ключ снова повернулся в дверях. Некоторое время спустя Мэйн вернулся и сказал:
— Что ж, пожалуй, можно начать. Пойдемте со мной, Инглез.
Керамикос и я остались одни.
— Неужели ничего нельзя предпринять? — сказал я.
Керамикос пожал плечами.
— Очень трудно, когда имеешь дело с вооруженным человеком, который станет стрелять не задумываясь. Можете взять стул и трахнуть его по башке, когда он войдет в дверь. Или швырнуть в него бутылкой виски, в надежде оглушить. Или встать на лыжи и попытаться добраться вниз. Лично я предпочитаю подождать. Мэйн не единственный, у кого есть оружие. Я предполагал подобный оборот событий и принял кое-какие меры… Мне приходилось бывать во многих сложных передрягах, и я знаю, что всегда нужно дождаться определенного момента. Подождем, посмотрим, что будет дальше.
Он был бледен, губы были твердо сжаты.
— Я бы предпочел рискнуть, чем ждать, что меня застрелят, как тех солдат, которых убил Штельбен, — сказал я.
Он снова пожал плечами. Его это не интересовало. Я выглянул в коридор. Мэйна не было видно. Я посмотрел на окно, выходящее в сторону канатной дороги. У Керамикоса был револьвер, но воспользуется ли он им, чтобы помочь нам? Я не верил ему. Внезапно я решился. Я подошел и открыл окно. Под ним на деревянной платформе лежал глубокий снег. За платформой начиналась засыпанная снегом санная трасса, скрывающаяся во мраке снегопада.
— Закройте за мной окно, — обернулся я к Керамикосу.
— Не делайте глупостей, Блэйр, — сказал он, когда я встал на подоконник. — Он обнаружит ваши следы. Это ни к чему не приведет.
Но я игнорировал его совет. Все лучше, чем сложа руки ожидать конца. Я выпрыгнул в окно. Мягко упав на колени, я уткнулся лицом в снег, поднял голову и стер с глаз. снег. Я стоял лицом к сбегающей вниз санной трассе. Увязая в снегу, я стал пробираться вперед и вскоре достиг того места трассы, где снег был сдут ветром начисто. Я поскользнулся и покатился, лежа на спине, вниз. Так я пролетел метров тридцать, пока не оказался в снежном сугробе. Когда я выбрался из него, то услышав чей-то окрик. Оглянувшись, я удивился тому, как недалеко ушел от дома. Раздался выстрел, и пуля с шипением вонзилась в снег рядом со мной. Снова послышался крик. Сквозь ветер, свистящий в деревьях, я не мог разобрать слов. Я повернулся и заскользил дальше вниз.
Больше не стреляли. Когда я вновь оглянулся, «Кол да Варда» была едва видна сквозь пелену снега. Я быстро двигался вперед, изредка пробираясь по пояс через снежные сугробы, а иногда, где трасса канатной дороги не была занесена снегом, скользя на спине.
Дом совершенно исчез из вида, но вдруг я увидел приближающегося ко мне лыжника. Он быстро спускался по склону.
Я бросился к деревьям. Снег подо мной пополз, я ухватился за ветку и спрятался за деревом. Мэйн сделал поворот «Христиания» и мгновение спустя оказался передо мной. Не более пяти метров разделяло нас. Слезы злости ожгли мои глаза. Мэйн сунул руку за пазуху штормовки и вытащил пистолет.
— Застрелить вас или предпочтете вернуться к вашим друзьям? — злобно спросил он.
Очевидно, ему было безразлично, застрелить меня сейчас или позже.
Выбора у меня не было.
— Ладно, вернусь, — буркнул я в ответ.
С горьким чувством поражения я стал карабкаться вверх по трассе, по которой только что спустился вниз. Один раз снег осыпался подо мной, я упал; мне стало все безразлично — будь что будет… Но Мэйн принялся тыкать мне в бок носками лыж и протянул лыжную палку, держа оружие наготове.
Пока я добрался до верха, я совсем изнемог. Мэйн велел мне идти к машинному отделению. Дверь была приперта снаружи, и я решил, что там заперты Инглез и Керамикос. Перед входом были навалены кирки, лопаты и тяжелый с длинной ручкой молоток, похожий на отбойный. Мэйн отпер дверь и, схватив меня за шиворот, толкнул внутрь. Я споткнулся о порожек, упал, ударился обо что-то головой и потерял сознание. Я пришел в себя и увидел, что сижу, прислонившись к стене. Меня трясло, как в лихорадке. Все плыло перед глазами, и первое мгновение я не мог понять, где нахожусь. Кровь стучала в висках, голова была тяжелой и болела. Я приложил руку ко лбу. Он был мокрый и липкий. Пальцы были покрыты грязью, кровью и талым снегом.
Затем я вспомнил все, что произошло. Я напряг зрение. Напротив меня, спиной к двери, стоял Мэйн. Под рубильником у окна Инглез и Керамикос долбили цементный пол киркой и молотком. В помещении стоял грохот, пыль столбом поднималась под потолок. Все поплыло у меня перед глазами, и я зажмурился.
Он стоял, облокотившись о рукоятку молотка, и вытирал пот со лба. Он поймал мой взгляд.
— Как тебе, получше? — спросил он, заметив, что я очнулся.
— Да. Все в порядке.
Но Дерек увидел, что меня бьет озноб, и обернулся к Мэйну.
— Почему вы не отведете его в комнату? Он промок насквозь. Еще получит воспаление легких.
— Это уж его забота, — был ответ Мэйна. Он не скрывал, что ему безразлично, схвачу я воспаление легких или нет. Но тогда и мне самому все было безразлично.
Дерек перевел взор на меня, затем снова взглянул на Мэйна.
— Я не часто ощущаю желание убить кого-нибудь, — произнес он, — но, клянусь богом, сейчас я готов на это!
— Не советую пытаться, — только и произнес Мэйн.
Инглез отвернулся и яростно ударил молотком по цементному полу. Гул от удара потряс стены. Большая железная печь была сдвинута в сторону, и там, где она прежде стояла, Дерек и Керамикос крушили цемент. Я оглядел помещение. Оно было серым и грязным. Пыль клубилась вокруг Инглеза и Керамикоса — густая, удушающая пыль. Я сидел у стены, у которой Штельбен застрелил солдат.
Я почувствовал себя лучше. Но мокрая одежда холодила тело, и я не мог унять дрожи. Я поднялся.
— Давайте я вам помогу.
Инглез обернулся.
— Хоть немного согреюсь, — объяснил я. i — Что ж, ладно, — отозвался он.
Мэйн не протестовал, и я перебрался через груду канатов, тросов и механизмов. В полу уже была выдолблена большая яма, и Керамикос лопатой ковырял землю. Сверху, под цементом, была замерзшая корка, но на глубине, сантиметров пятнадцати земля была мягкая. Я взялся за кирку.
— Не спеши, — шепнул Инглез. — Спешить некуда. Жаль, что тебе не удалось бежать. Смелая попытка, но довольно безнадежная.
Я кивнул.
— Глупость с моей стороны, — сказал я.
Мы работали молча. Керамикос и Инглез орудовали лопатами, а я разрыхлял для них землю киркой. Мэйн не давал нам передохнуть. Мы работали без перерыва, и яма углублялась с каждой минутой.
— Вскоре мы доберемся до золота, если оно здесь, — шепнул я Инглезу, когда наши головы соприкоснулись. Яма была уже с полметра глубиной. — Ведь он начнет стрелять, как только мы докопаемся до ящиков, не так ли?
— Сперва он заставит нас поднять их наверх. Если только, как ты говоришь, золото здесь. Как ты себя чувствуешь?
— Еще не отогрелся, — прошептал я в ответ. — Но пока двигаюсь, все в порядке.
— Смотри, не вздумай что-либо начать, пока я не скажу. — Он вплотную наклонился к Керамикосу и что-то зашептал ему. Грек кивнул, и его волосатые руки крепче ухватили лопату.
— Прекратить разговоры! — прикрикнул Мэйн. Голос дрожал от возбуждения.
— Начинает волноваться, — заметил Керамикос, поблескивая маленькими глазками за стеклами очков. — Скоро потеряет контроль над собой, будет как одержимый, завидев золото. Тогда, может быть, станет менее внимательным. Это будет наш шанс. Не спешите копать…