К счастью, я компенсировал это нормальной одеждой. Узнавал, где Род берет шмотки, в которых появлялся на обложках альбомов, ехал через мост Челси[47] и воровал из магазинов на Кингс-роуд, где он их и покупал. Обычно я садился на 137-й автобус, на нем можно было доехать куда угодно. В Take 6 («Возьми 6») приходили более-менее обеспеченные люди рабочего класса, чтобы приобрести приталенные костюмы с большими галстуками-селедками, в которых танцевали всякие уебки в передаче Top of the Pops. Назывался магазин «Возьми 6», но я всегда брал семь. Дэйв Брубек[48] остановился бы на пяти.
Но для Рода этот магазинчик был недостаточно крутым. Рок-звезды в основном ходили в Alkasura – я видел, у Марка Болана оттуда что-то было – и особенно в бутик «Бабуля едет в отпуск». Магазин «Бабуля», как называли его интеллектуалы, был потрясающим местом, где из витрины торчал «Кадиллак». За годы бутик сильно изменился, но, когда я начал туда ходить, там было пиздато. В то время мне было ни к чему, но можно было запросто прихватить какой-нибудь вельветовый костюм со стразами, при этом не платить, потому что парни, обычно стоявшие у входа, ширялись герычем за зданием магазина.
Я готов был идти до конца и не останавливаться ни перед чем. На Олд-чёрч-стрит находился магазинчик Zapata’s, в котором, как я узнал, продавались замечательные белые туфли с оранжевыми вставками посередине и бежевой каучуковой подошвой – я такие видел на Роде Стюарте. К тому времени, как я туда дошел, у них осталась всего одна пара, и она оказалась слишком мала на меня, но я все равно купил (очевидно, воровать в обувных неудобно, если только ты не одноногий). Носить я их мог, только если поджимал пальцы, и это была адская боль, но оно того стоило, хотя, конечно, залезать на дымовые трубы электростанции в Баттерси я в них не собирался.
Приблизительно в период моего страстного увлечения Родом Стюартом я вышел из квартиры в Баттерси и пошел по главной улице, где располагался собачий приют. Было воскресенье, пять часов вечера, поэтому людей мало. Я решил всех немного сразить аккуратно взъерошенными волосами и шмотками, как у Рода, правда, слегка прихрамывал, решительно продолжая носить такие же туфли, как у него, и плевать, что они на два размера меньше.
Короче, пока я, ковыляя, шел вперед, услышал за спиной рев мощного двигателя. Обернулся – и, конечно же, это был Род с какой-то красоткой в «Ламборгини». И я даже не почувствовал себя неловко – вот таким я был бесстыдником. Он будто показал мне недостающие детали мозаики; с внешним видом у тебя все в порядке, и теперь все, что тебе нужно, – это тачка и девчонка. Как бы там ни было, все это больше походило на сон, но произошло наяву.
Пару раз мы видели его и Ронни Вуда[49] в «Косуле» – одном из пабов на Кингс-роуд, куда мы и сами любили захаживать. В такие моменты я чувствовал себя никчемным, потому что Род, как и The Faces, был моим кумиром. Наверное, я знал, даже если бы попробовал представить, что смогу добиться чего-то похожего в музыке, это должно быть в рамках группы: сольная карьера вряд ли бы удалась, поскольку я не умею ни петь, ни играть, и это могло бы стать серьезной проблемой. Было нечто особенное в том, как The Faces взаимодействовали друг с другом, – казалось, что они отлично проводят время: девочки, бухло, футбол и парни в группе – все выглядело неотразимо привлекательным. Они были группой хулиганов, но стильными, носили модные рубашки и брюки, а не башмаки и клеш, да усы, как хиппи.
Летом 1972 года мы – наша небольшая банда в лице меня, Куки, Хейзи и Джима Маккена – пошли на их концерт в Roundhouse. А годы спустя мы узнали, что там был также и Джон Лайдон с друзьями, как и Глен Мэтлок, хотя мы понятия не имели, кто они такие. Позже, когда все стали задаваться вопросом, кто же оказал влияние на Sex Pistols, никто никогда не упоминал The Faces, потому что вроде как стыдно об этом говорить, но мы многое от них взяли, и не только в самом начале, когда пытались найти свой путь, но на протяжении всего времени, сколько существовала наша группа. Сравнить, к примеру, скорость песен. Темп в группе задавали мы с Куки, и больше всего нам нравились The Faces и ранние Roxy Music – вот кого мы пытались копировать. Мне почему-то казалось, что мы и были The Faces, и это основная причина, по которой мы никогда не играли так быстро, а еще потому, что идея копировать Ramones казалась нам нелепой и смешной.
Очень важно, что во времена, когда музыка становилась все слабее и дерьмовее, The Faces оказались доступными. На концерте в Roundhouse казалось, что публика и группа – это одна большая веселая компания, тогда как на выступлениях Led Zeppelin, или Pink Floyd, или же любой другой успешной именитой группы к сцене было не протолкнуться.
Я стоял у самой сцены – и смотрел наверх, – и когда в конце шоу Ян МакЛаган[50] бросил в толпу свой бубен, его поймал я. У меня пытались его отнять, но я намертво вцепился пальцами в свой трофей и отдавать не собирался. Это ведь теперь мое! Когда группа вышла на бис, Ян прошел по краю сцены и сказал: «Извини, но бубен придется вернуть». Я не хотел отдавать, но он обещал, что в конце песни я получу его обратно, поэтому я уступил. И чудесным образом Ян нашел меня перед тем, как уйти со сцены, и вручил долгожданный бубен. Вот бы Джон Пол Джонс[51] так сделал!
По прошествии лет легко заметить, как я все больше наглел и переставал уважать личное пространство The Faces. Мне бесполезно это внушать, потому что я не знаю меры. Спустя несколько месяцев, когда в октябре 1972-го The Faces выступали на «Уэмбли», я снял дверную панель, чтобы мы с корешами смогли проникнуть за здание «Имперского бассейна[52]», и мы прокрались в их гримерную. Хлестали шампунь и болтали с Ронни Вудом – круто было. Сомневаюсь, что кто-нибудь из старых фанатов смог бы вот так просто завалиться в комнату и им бы это сошло с рук: дело в том, что в украденных шмотках из магазинчика на Кингс-роуд мы выглядели соответствующим образом. Охранники, наверное, приняли нас за очередную группу. А может быть, решили, что мы избалованные сыновья владельца компании Warner Brothers.
Вечер оказался для меня замечательным еще и потому, что на разогреве выступали The New York Dolls[53], о которых в Британии мало кто слышал, поскольку это было за год до выхода их первого альбома. Прикол в том, что чуть ли не все ненавидели их вульгарный внешний вид и музыку – многие фанаты The Faces обсирали их и орали: «Пидоры!» А мне они нравились – в итоге, вместе с Боуи, Roxy Music и The Faces, Dolls оказали на меня огромное влияние как на будущего музыканта.
Если бы мне кто-нибудь сказал, что через пару лет я буду играть на гитаре у Сильвена Сильвена[54] в группе, менеджером которой был бывший менеджер Dolls, я бы назвал это несбыточной мечтой. Для самих Dolls тур завершился трагично, поскольку через несколько дней после выступления их первый барабанщик, Билли Мурсия, умер в ванной, когда кто-то пытался вернуть его к жизни, заставив после приличного передоза мандраксом и шампанским выпить чашечку черного кофе. Не пытайтесь повторить это дома, ребята.
Приблизительно в то же время наша четверка – я, Хейзи, Джимми Маккен и Куки – решила, что раз уж мы похожи на группу, почему бы нам ею не стать. Не уверен, дошло ли хоть раз до репетиции, не говоря уже о сочинении песен, но инструменты наши выглядели пиздато. Джим вкалывал на заправке и смог купить себе орга́н Farfisa. Даже научился играть несколько мелодий на клавишных, копируя Джона Лорда из Deep Purple. Стивен Хейз собирался взяться за бас – у него был Hofner, как у Пола Маккартни (правда, на этом сходство заканчивалось). Куки приобрел лоснящуюся барабанную установку Premier голубого цвета, а я – по крайней мере, в теории – собирался петь и играть на украденной гитаре Gibson. У всех нас была крутая именная аппаратура, а не какое-то дерьмо вроде детской гитары Chad Valley или Woolworth – только самое лучшее для самых худших.
Возможно, нам не сильно удавалось поиграть вместе, но любовь к музыке, а особенно к группе The Faces, заставляла меня промышлять воровством с новой силой. Таким образом я подрезал пальто Ронни Вуда. Оказалось, что пальто принадлежит Киту Ричардсу, но я думал, что на тот момент его владельцем был Ронни. Портативный телик уж точно был Рона.
The Wick[55] был большим элитным домом на холме Ричмонд-Хилл, который когда-то принадлежал актеру Джону Миллсу (актриса Хейли была его дочерью). Ронни Вуд каким-то образом дом у него отжал – не знаю, купил или взял в аренду, но, когда наша четверка узнала, что он в нем жил, мы так фанатели от Ронни, что мотались туда на фургоне Джимми Маккена Bedford (который он купил для гастролей группы, пусть даже мы еще не дали ни одного концерта), и парковались перед его домом. Иногда Ронни выглядывал из окна гостиной и махал нам, а мы ему в ответ, нас переполняли эмоции. Мы были им одержимы; как какие-нибудь подростки, которые ошиваются возле отеля рок-звезды, только мы были более опытными в этом вопросе.
Конечно же, нормальный, адекватный фанат на этом бы остановился, но только не я. Пришлось действовать с двойным напором. Я стал возвращаться туда и сидеть в засаде. С главной дороги можно было свернуть в небольшой переулок, там забраться к нему в сад, в конце которого находился еще один вход в гостиницу, но мне казалось, что все это его владения. Как бы там ни было, я нашел способ туда попасть. Не помню, перепрыгнул я через стену или дверь была открыта, но я, так или иначе, проник и оценил обстановку.