по этой причине я не подходил на роль певца, а он, получается, подошел. Я-то пытался быть как Род Стюарт, а у Джона почему-то появилось право стебаться, но ведь в этом и есть весь Роттен – именно такой человек и был нужен в Sex Pistols.
Помимо всего прочего, это была моя группа, а он пришел с улицы. Джон, возможно, меня немного побаивался, ведь физически я сильнее. Однако он компенсировал это интеллектом и постоянно опускал меня – ему это здорово удавалось, потому что он необычайно умен, а я был туповат и в школе ничего не учил. Джон до сих пор так делает, но, к счастью, я уже давно на него не обижаюсь и не считаю его перлы оскорблением. Джон столько всего говорит, что если бы на его месте был кто-то другой, меня бы, возможно, это задело. Но это же Джон!
Не знаю, была ли у них с Малкольмом когда-нибудь симпатия. Отношения, безусловно, были не такие, как у нас с Маклареном, – я всегда был открыт для предложений Малкольма и хотел знать, что мы будем делать дальше, а с Джоном они с самого начала были, скорее, соперниками. Думаю, они слишком уж похожи, и Роттен, видимо, чуть ли не с первых дней просек, что Малкольм – тот еще пиздобол, коим он, конечно же, и являлся, но знаешь, как говорят: рыбак рыбака видит издалека.
Какой бы разной ни была музыка, все группы в основе своей одинаковые. Знаешь, почему я до сих пор люблю смотреть документальные фильмы про группы вроде The Eagles (да, артикль the здесь не нужен, но без него смотрится как-то глупо)? Да потому что их история мне невероятно близка. Личности и трения, причины разногласий между участниками – такое ощущение, что это никогда не изменится.
Вокалист – потому что эта работа для того, кто хочет стоять у сцены и орать: «Посмотрите на меня! Взгляните на меня» – почти всегда будет чувствовать себя крайне уязвимым, и обычно он еще и мудак. Потом идет гитарист, который хочет телок, а еще в любой группе есть как минимум один странный интроверт. Для меня же в Pistols этим интровертом был Куки. Весьма необычно, что он стал барабанщиком, но он нам подходил, потому что барабанщики, как правило, терпят неудачу. Думаю, это в основном потому, что всем на них плевать и они просто сидят где-то на задворках. Спустя какое-то время их начинает это раздражать, как футбольных вратарей.
Но уникальность нашей ситуации заключалась в том, что всех нас объединил магазин Малкольма и Вивьен. Что я, что, в меньшей степени, Куки – мы там зависали, потому что нам тупо некуда было больше пойти, потом появился этот «субботний мальчик» Мэтлок, затем пришел Джон с целью купить замшевые туфли – магазин Sex стал той самой Меккой, которая всех нас притягивала. И, если мы собирались показать эту атмосферу миру, нужно было найти место, где можно комфортно сочинять музыку.
Первые пару попыток найти репетиционную базу так и не увенчались успехом. Сначала была какая-то хипстерская дыра к югу от реки в Ротерхите, и Роттен вечно ныл, что мы никогда туда не приезжаем. Затем было местечко «Роза и корона» в Уондсворте – обычный паб, и один аферист втирал нам, что это репетиционная студия. Звукоизоляции никакой не было, поэтому вечно приходилось выслушивать жалобы, и располагался паб прямо на перекрестке, поэтому казалось, что мы репетируем прямо посреди дороги. Место это вызывало депрессию: надо было туда тащиться, потом устанавливать аппаратуру. Там было ужасно, и я ненавидел эту чертову дыру. На самом деле мысль о репетиции пугала меня до усрачки…
Ну, по крайней мере, у меня появилась классная отмазка.
Глава 16. Принц с Денмарк-стрит[92]
Первые несколько недель после того, как в августе 1975 года к группе примкнул Роттен, были отвратными. Как только Уолли указали на дверь, мы сразу же лишились комфорта и удобств студии «Риверсайд», поэтому каждый раз, когда мы хотели репетировать, приходилось ехать друг к другу домой и загружать арендованный фургон аппаратурой, которую я стащил, – в моем траходроме на колесах места уже не хватало. Мы с Гленом и Куки тратили несколько часов, чтобы все установить и настроить. Если в середине процесса на пару часов заявлялся Роттен, лучше и быть не могло. Затем приходилось тратить впустую еще пару часов, чтобы разобрать аппаратуру, загрузить обратно в фургон и, наконец, вернуть его после того, как мы отвозили все барахло туда, где хранили. Таких жутких пробок, как сейчас, в Лондоне не было, но это все равно настоящий кошмар.
К счастью – видимо, в последний момент, – Глен увидел в газете объявление бывшего гастрольного менеджера Badfinger, в котором тот предлагал в аренду репетиционную базу на Денмарк-стрит, 6–7. Находилась она прямо в центре старой улицы Тин Пэн Элли, где полно гитарных магазинов. Малкольм пообещал ему кучу денег, которые, может быть, и заплатил, а может быть, и нет. Надеюсь, заплатил, потому что старик был очень приятным. Звали его Билл Коллинз, и я только недавно узнал, что он – отец Льюиса Коллинза из сериала «Профессионалы», и это необычное совпадение, потому что именно так мы с Куки спустя несколько лет назовем свою следующую группу.
Из-за серьезных проблем с компанией звукозаписи дела Badfinger накрылись медным тазом. Один из них покончил с собой за несколько месяцев до того, как ребята вошли в студию, а его лучший друг в группе – который обнаружил его тело – последовал за ним спустя несколько лет. Я раньше задавался вопросом: а что, если первый чувак двинул кони на Денмарк-стрит, и поэтому нам сдали это место по дешевке? Но, по-видимому, он повесился у себя в гараже в графстве Сюррей. Как бы там ни было, в случае с Sex Pistols, не было бы счастья, да несчастье помогло. И теперь у нас не только появилось место прямо в центре города, где мы могли спокойно оставлять свою аппаратуру, – я еще и жильем обзавелся.
Разумеется, жить там никому не разрешалось, но кто бы сомневался, что я возьму да и поселюсь. Я уже достаточно долго кемарил у друзей на кушетках, поэтому не собирался упустить шанс взять себе место, которое мог бы называть домом. Рядом со входом находился книжный магазин, нужно было пройти через него, подняться по ступенькам, выйти во двор, затем с черного входа попадаешь в странное небольшое квадратное здание, где было подвальное помещение – там хранилась наша аппаратура – и лестница наверх; перед тобой помещение, которое поначалу было непригодно для жилья, но я довольно быстро его обжил. Там уже висел бойлер Ascot, а я притащил кровать и небольшой черно-белый телик и фактически облагородил эту дыру. И вуаля – вот тебе и домик Стива.
Мне чертовски нравилось на Денмарк-стрит. Это, наверное, мое самое любимое место для жилья. Улица находилась в двух минутах ходьбы от Вест-Энда, в эпицентре всей движухи. Достаточно было лишь выйти через парадную дверь, и всюду стояли ночные бабочки – не жизнь, а мечта!
А ночью стояла гробовая тишина, поэтому можно было нормально выспаться. Думаю, Джон негодовал, что я урвал себе уголок в самом центре района Сохо, но ему было нормально – он по-прежнему жил с предками. Но иногда все равно оставался у меня на втором этаже – Куки с ним один раз повздорил, кому достанется ночлег, как и Глен, чьи предки съехали куда-то в пригород, поэтому ему стало еще тяжелее добираться до дома, чем раньше, особенно как только он поступил в колледж искусств и дизайна имени святого Мартина, который находился буквально через дорогу. Крисси заходила и тоже иногда оставалась, но мы с ней, разумеется, не высыпались.
Одно время я ошивался в районе станции метро Лэдброк-Гроув. Со мной была деваха с большими сиськами – не та, которая залезала на сцену с группой Hawkwind. Другая девчонка, байкерша-группи, с которой у нас возникла взаимная симпатия. Она была настоящим гризером[93], и мы покупали «колеса» у Лемми и зависали в пивнушках на Портобелло-роуд, где тусовались Pink Fairies, Hawkwind и участники будущей группы Motörhread.
Этот район Западного Лондона многие ассоциируют с классными временами, но мне он, честно говоря, никогда не нравился. Хотя пока мы в районе Ноттинг-Хилл[94], мне, наверное, стоит упомянуть о моем эпизодическом появлении в фильме, который там снимали. Это британский бандитский боевик под названием «Вымогательство» (1977), где снялись Стейси Кич и комик Фредди Старр, и в какой-то момент в начале фильма можно увидеть, как я иду по рынку Портобелло в гавайской рубашке (единственное появление на кинопленке в образе калифорнийского агента по подбору артистов). Однажды поздно вечером Куки случайно увидел этот фильм по телику и чуть с кровати не пизданулся. Ладно, что-то я отвлекся.
Пташка, которую я трахал, жила в сквоте в Лэдброк-гроув со всякими байкерами. Помнится, я приходил туда и думал: «Да ну на хер. Это вообще не мое». Безусловно, позже образ жизни сквоттеров будет ассоциироваться с панком, но мне это совершенно не нравилось. Там было грязно, дома вечно напоминали какой-то свинарник, и эта убогость и нищета вгоняли меня в депрессию.
Мне нужна определенная обстановка – люблю, когда чисто и комфортно. Не хочется спать там, где не знаешь, что будет на следующий день. Даже тот факт, что это нелегально, все равно меня не привлекал – полагаю, если ты умелый преступник, как я, то не захочешь, чтобы твой дом становился объектом возможных преступлений, когда послужной список и так впечатляет. Я знаю, что мое жилье на Денмарк-стрит мало чем отличалось от сквота, но, если бы ты пришел ко мне в гости, никогда бы так не подумал. Я по природе своей очень организованный и чистоплотный – это, наверное, во мне модник живет.
Помимо того что теперь у меня был свой дом, хата на Денмарк-стрит дала возможность практиковаться в игре на гитаре. Когда негде поспать, кроме как у приятелей на диване, возможность научиться брать элементарные аккорды появляется крайне редко. Если подключить свой Gibson Les Paul и играть вместе с пластинкой The Stooges