В начале июня 1977-го мы сделали небольшой перерыв, чтобы взять реванш и нассать в бочку с медом – я про вечеринку в честь серебряного юбилея королевы Великобритании. Лейбл Virgin проделал отличную работу, очень своевременно выпустив сингл «God Save the Queen». Я, честно говоря, никогда не придавал этому значения и не обращал внимания на юбилейное дерьмо. Это по части Роттена и Макларена – мне было чем в студии заняться. Но выступление на речном трамвайчике по Темзе было классным трюком – одна из лучших идей Макларена. Сомневаюсь, что королева ему чем-то не угодила, – он просто строил из себя Брайана Эпстайна[122], поэтому любым способом пытался привлечь к себе внимание.
В те выходные, когда сингл оказался бы на первом месте в хит-параде, индустрия звукозаписи пошла на беспрецедентный шаг, лишь бы нас остановить. Мало того что радиостанции отказывались ставить песню, боясь революции, в автобиографии Брэнсон пишет, что британский звукозаписывающий институт отправил специального детектива, обязав людей, составлявших хит-парад, снизить возвратный товар со всех магазинов, ассоциирующихся с лейблами звукозаписи (главным стал Virgin, где мы бы достигли больших продаж), а затем таинственным образом все встало на свои места. Ты спросишь, кому же так подфартило выступить вместо нас в конце передачи «Вершина популярности»? Конечно же, Роду, мать его, Стюарту! Клянусь, он меня преследовал.
Даже несмотря на то, что меня тогда это жутко взбесило, потом я понял, что на вершину хит-парадов попадало много дерьма, но никому больше не удавалось мобилизовать всю вышку бизнеса звукозаписи в Британии, лишь бы люди не знали, что наш сингл попал на первое место. Это знак почета, который я с гордостью ношу до сих пор.
Если говорить о том, как отреагировала общественность, когда мы вышли прогуляться, «God Save the Queen» вызвал почти такую же кардинальную революцию, как скандал с Гранди. Только на этот раз, безусловно, это был поворот не туда. Может быть, юбилей королевы не значил для меня абсолютно ничего, но для британского расистского сообщества стиляг это стало большим событием, и при помощи травли со стороны таблоидов и СМИ был открыт настоящий сезон охоты на любого, кто хоть немного похож на участника Sex Pistols. Куки, и Роттена, и нескольких людей из нашей тусовки не раз атаковали на улице. Мне повезло, что меня это не коснулось, – если я видел подозрительного типа, идущего в мою сторону, то просто надевал свой Плащ. И моя бесполезная прическа – я никак не мог заставить стоять свои волосы, как у Вишеса или Роттена, – возможно, спасла мне жизнь.
Постоянные нападки со стороны стиляг и скинхедов никак не сплотили нашу группу. И не сказать, что у нас были телохранители – мы передвигались на автобусах и метро, как и все остальные, и Роттен с Вишесом привлекали своим видом и поведением большое внимание, поэтому если ты с ними зависал, то сам становился мишенью.
Даже Куки к тому времени начал делать себе стоячие волосы. На самом деле в плане имиджа и внешности я был совершенно непримечательным. Если я не хотел исчезнуть из поля зрения, нужно было поднять ставки. И чтобы скрыть огромную башку, не поддающуюся стоячим волосам, я стал носить на голове завязанный узлом белый платок, как у Гамби из «Монти Пайтона». Впервые я сделал это, приблизительно когда мы снимали видеоклип на песню «God Save the Queen». Если бы Глен все еще был в группе, этот мультяшный элемент не бросался бы так в глаза, но я подумал, раз уж мы бежим к концу пирса, первым спрыгну я.
И хотя следующий сингл, «Pretty Vacant», вышедший месяц спустя, позволил нам попасть в передачу «Вершина популярности», и, казалось – СМИ, полиция, чертовы ублюдки из лондонского муниципалитета, каждый второй местный совет в Британии, да и Малкольму это стало наскучивать, – существовал некий заговор, из-за которого нам не позволяли выступать в Великобритании. Поэтому мы свалили в Скандинавию и отыграли там целый тур. Про Швецию говорили правду. Там не только симпатичные соски, они еще и любили перепихнуться, в отличие от того, что происходило в Англии, – ленивые северные шалавы с толстыми лодыжками и конопатой спиной. Извини, если правда глаза колет.
Шведки и норвежки были безумными, и, чтобы уродливые шалавы с севера Англии не подумали, что мы о них забыли, нам все же удалось отыграть несколько нормальных концертов дома. Турне S.P.O.T.S. (тайные гастроли Sex Pistols) прошло настолько нормально, насколько может пройти живой концерт с Сидом в группе. Своей маскировкой мы одурачили не только власти, но и себя, потому что пришлось играть перед пустым залом. «Налоговые эмигранты», «Особенный гость», «Прыщавый подонок», «Хомяки», «Таинственная группа с международной репутацией» – да, на такой фестиваль стоит сходить. Было увлекательно – приходили только те, кто реально хотел нас увидеть; что же это за секретный тур. Малкольм постоянно отсутствовал – возможно, выбивал американскую сделку с Warner либо возился с фильмом, который отчаянно решил снять, – но время было веселое. Сид, правда, в конце слетел с катушек.
К тому времени как альбом Never Mind the Bollocks, Here’s the Sex Pistols наконец вышел – в конце октября 1977 года, – мы были уже совершенно другой группой по сравнению с той, когда двумя годами ранее сочиняли самые первые песни. Но альбом не только свежо звучал, но и стал достойной работой группы, реализовавшей все свои идеи. Я предложил название – наполовину взяв фразу, которую несколько раз слышал от наглого щекастого продавца хот-догов на площади Пикадилли: «Не парься по всякой херне…», когда я приезжал в Сохо в квартал красных фонарей.
Безусловно, между моим бушующим либидо и звучанием альбома существовала связь. Втихаря поигрывая на барабанах, я смог сыграть на гитаре очень мощно и точно – джиг-джиг-джиг-джиг. Я делал это на автомате. Мне не нравилось играть да-да-да и делать паузы. Если взять, скажем, песню группы Free «All Right Now», в ней есть «пробелы». Теперь она мне нравится, но я никогда бы не сочинил или не сыграл нечто подобное, потому что всегда хотел жечь напалмом, и идея играть с интервалами казалась мне странной. Даже в песне «Submission», где есть кусок джиг-джиг-да-да, между ними я все равно держу плотный ритм. Это моя фишка – не могу оставить дырку незаполненной.
На этот раз никакого заговора со стороны индустрии звукозаписи не было (хотя музыкальный магазин Virgin осудили за слово «bollocks» [ «херня»], будто это розничная версия демонстрации гениталий). Суд они, кстати, выиграли. Наконец-то мы попали на первое место, и надо было побороться за то, чтобы все желающие светили причиндалами на публике. Мы отметили это дело, отыграв два особенных Рождественских концерта в поддержку забастовки пожарных в Хаддерсфилде – устроили детский утренник, а вечером выступили для взрослых. Есть несколько забавных фоток, где Сид с детишками, и кажется, что они с ним пытаются понять, кто же из них ребенок-переросток.
К тому времени вокруг него уже прилично сгущались тучи, даже если со стороны так не казалось, когда детишки швырялись тортами. Также стали назревать противоречия между Роттеном и Малкольмом, между нами с Куком и двумя другими парнями в группе и даже между Сидом и Роттеном, которые тоже часто вздорили. Как только замечательный план Малкольма похитить Нэнси и силой отправить обратно в Америку потерпел поражение, Сид фактически погряз в героиновой яме, и у Джона возникли с этим большие проблемы. Однако тогда еще не казалось, что катастрофы не миновать, и мы понятия не имели, что концерт в поддержку пожарных станет нашим последним в Великобритании, а к концу последующего короткого американского тура группа и вовсе развалится.
Сначала из-за проблем с визами нам отказали во въезде в США – нас пытались спасти от нас же самих. Наш список судимостей (у каждого их было несколько, но до меня ребятам оказалось далеко) означал, что Warner Brothers пришлось бы заплатить американскому правительству огромные деньги, гарантируя наше хорошее поведение. Ставить на то, чтобы Sex Pistols вели себя мирно, – все равно что ставить на победу трехногой чихуахуа в национальных скачках. Не лучшее инвестирование, и Warner Brothers отправили с нами «смотрящего», парня по имени Ноэл Монк.
Тур с самого начала оказался сраным цирком – думаю, парочка ветеранов вьетнамской войны, которых Warner наняли охранять Сида, в конце поездки не отказались бы вернуться в джунгли. Мы были в Америке медийными личностями, и очень многие ходили за нами и ездили, желая получить эксклюзив, – который Сид, разумеется, и рад был предоставить. И все превратилось в какое-то безумие. Как только мы прибыли на американскую землю, журналисты High Times сняли на камеру, как Сид ширяется в номере отеля. Этого было достаточно, чтобы вышвырнуть нас из страны, но Warner Brothers каким-то образом смогли договориться. Поразительно, от чего тебя могут отмазать, когда ты приносишь деньги.
А тем временем Малкольм по-прежнему стремился сделать из нас группу, ни на кого не похожую, поэтому вместо того чтобы выступать в Нью-Йорке или Лос-Анджелесе, где мы вызвали бы реальный ажиотаж и шумиху, пришлось играть в мудацких ковбойских городах вроде Техаса и Атланты. Может быть, в теории идея и неплохая, но на практике это означало, что придут ебанутые неотесанные религиозные фанатики, чтобы швырнуть в нас трупы животных. Конечно же, Макларену было похуй – не ему же выходить на сцену, но, бля, это было омерзительно.
Мы бы, может быть, и справились, если бы все четверо выступили единым фронтом. Но группа раскалывалась на два лагеря, потому что мы с Куки больше не могли находиться рядом с Джонни и Сидом – терпеть их не могли. Достаточно было на минуту отвернуться, как Сид уже сцепился с ковбоем в баре или разъебал бас о голову какого-нибудь мужлана. Мы лишь пытались как-то протянуть, а Сид всячески пытался оправдать свое прозвище (порочный, жестокий, агрессивный) и сделать для всех жизнь просто невыносимой.