— Но это же война? — пискнула я. Люк не ответил. Мы надолго замолчали, думая каждый о своем. Я оказалась между двух огней. Если Люк прав и люди вырождаются, что стремление «диких» вырваться из оков планеты оправдано. Но я не верила, что Крис мешает им. Она бы никогда не причинила вред людям. Значит, она просто не знает о проблеме…
— Ты еще не передумала возвращаться? — Люк крепко сжал мои пальцы. Я с удивлением уставилась на свои руки в его руках. Как они там оказались? Я попыталась освободиться, но Люк с легкостью удержал их у себя. Глаза смотрели ласково и пытливо, — пойдем с нами, Нина… Будь со мной, — добавил тихо.
Мне так не хотелось разрушать то доверие и близость, что установилась сейчас между нами, но я твердо ответила:
— Нет, Люк. Я возвращаюсь в Александрию.
Глаза его погасли. Он разжал руки и отвернулся к пульту управления. Мне вдруг стало холодно и одиноко. Дальше мы летели отвернувшись друг от друга в полнейшем молчании.
— Тебе придется пройти километр пешком, — произнес Люк, останавливая транспортник и открывая шлюз, — найдешь в ограде камеру, они вмонтированы в осветительные столбы по периметру, обратишь на себя внимание. Да и твой коммуникационный браслет будет действовать возле стены… Крис откроет ворота.
Кивнув, я вышла наружу, Люк выпрыгнул следом.
— Ну… Прощай, — я протянула руку. Люк грустно улыбнулся и сжал ладонь.
— Я надеялся на другой результат, — произнес он тихо, не отпуская руку, — но если вдруг захочешь… Или что-то случиться, — Люк немного нервничал, — что угодно, знай — тебя ждут у нас. Транспортник я не могу оставить, он нужен в Лондоне. Завтра я пригоню скутер и оставлю вон за теми холмами.
Я посмотрела туда, куда он указывал.
— Пообещай, что подумать еще раз, — Люк пристально заглядывал в глаза, — если меня не будет, обратишься к профессору Дробышеву… Обещай.
— Хорошо, я подумаю, — я старалась, чтобы мой голос не дрожал, — береги себя, там, на орбите. И удачи.
Люк дернулся, словно собираясь обнять, но я вовремя отошла назад. Молча развернулась и потопала в сторону возвышающихся впереди зданий мегаполиса. А транспортник еще долго не заводил мотор.
Мне даже не нужно было привлекать к себе внимание. Как только я подошла к забору, Крис выключила ток в одной из секций. На секунду оглянувшись назад и увидев далекий огонек висевшего в воздухе транспортника, я решительно шагнула в Александрию.
— Как ты могла! Я думала тебя похитили! Даже ноту протеста направила в Лондон! Оказывается, ты сбежала по собственной воле и передала мои разработки этим дикарям сама! — Сразу же включенный коммуникатор захлебывался от гневных фраз. Наверное, эмоции были вложены в программу, так как в голосе Крис мне слышались неподдельный гнев и злость.
Я устало шла домой, опустив голову, тихонько бубня под нос.
— Я не могла иначе. Там голодали люди. Ты сама всегда говорила, что спасение жизни людей — наш главный приоритет.
— Ничего они не голодали! — Воскликнула Крис, — тебя обманули, как наивную девчонку. Они просто захотели украсть наши разработки… И переманить перспективного ученого в придачу.
— Но я же вернулась, Крис, — произнесла я в коммуникатор, — как меня ни уговаривали, я все же вернулась домой.
Крис замолчала, обдумывая мои слова.
— Ты права, Нина. Главное, что ты вернулась. Теперь отдыхай, поговорим завтра.
Крис отключилась, я поняла, что она взяла паузу, и мне еще предстояло выслушать немало упреков в свой адрес. Но сейчас меня это не волновало. Я чувствовала себя такой усталой и разбитой, что единственным желанием было — упасть на кровать и не просыпаться месяц. Голова пульсировала от боли, в ушах еще стоял грустный шепот Люка: «прощай».
А вдруг он был искренним? А вдруг он не врал? Вдруг на первом месте была не потребность заиметь себе талантливого генетика, а… Что? Я подавила в себе вспыхнувшую радость от пронесшегося в мыслях слова «любовь». Нет, этого не может быть. Люди не влюбляются так быстро…
Я всю жизнь мечтала о любви, жаждала ее от родителей, потом пыталась выслужить у Крис… Возможно и сейчас я вижу ее там, где ее нет на самом деле?
Я открыла дверь и вошла в свою квартирку. Не раздеваясь, упала на кровать. Почему-то хотелось плакать…
— Пап, ты знаешь, что Крис вокруг Александрии поставила забор? — попытка выпытать что-то у мамы не принесла успеха. Она схватила принесенную мной флэшку и сразу же бросилась к компьютеру, отмахиваясь от меня, как от надоедливого насекомого. Я направилась в кабинет отца.
— Нет, — ответил папа, колдуя над микроскопом, — не знаю.
— Он стоит пап, — я встала перед профессором и попыталась обратить на себя внимание, — что ты об этом думаешь? — Он непонимающе поднял глаза. Я уточнила, зная его рассеянность, — о заборе.
— Если Крис поставила забор, значит, так было нужно, — отрезал он, утыкаясь в микроскоп, — это для защиты города.
— От кого, пап? Кроме нас людей, на планете нет никого. Ты же сам знаешь, нет ни одного животного размерами больше моей ладони.
— Отстань от меня, — произнес раздраженно отец, — мне нужно работать.
— Ты не интересовался, сколько сейчас жителей в Александрии? — настойчиво допытывалась я, — давно выходил в город? Ты вообще когда-нибудь выезжал из институтской территории? Наблюдал за простыми жителями?
Мои вопросы остались без ответа. Отец, как настоящий ученый, умел пропускать мимо ушей ненужную информацию. Я тронула его за рукав, обращая на себя внимание.
— Пап, ответь мне. Ты знаешь, почему у нас много детей с врожденными дефектами? И почему редко кто доживает до семидесяти лет.
— Тебе заняться нечем? — повысил голос профессор биологии, — не забивай себе голову ненужными вещами. Пусть Крис об этом думает, это ее работа…
— Да уж, — пробормотала я себе под нос, отворачиваясь, — Крис думает…
— А у нас в институте есть отделение валеологии? — Вдруг мне в голову пришла новая мысль. Отец удивленно посмотрел на меня, — или евгеники? Или что-то в этом роде?
Я жутко жалела, что последние пять-шесть лет ничем, кроме работы не интересовалась. Я замкнулась в своем мире, мире генетики и биологии и порядочно отстала от жизни.
— Ничего такого нет, — наконец ответил папа, — что за глупые вопросы, Нина?
И опять уткнулся в объектив микроскопа. Я тяжело вздохнула и покинула кабинет. В институте я не найду ответов, нужно идти в город, посмотреть на людей, простых жителей Александрии. Узнать, как они проводят свой досуг, что делают дети, старики. Утром, только-только выскочило солнце, я отправилась пешком вдоль главной улицы.
Как же я давно не была в центре, на площади «Основания»! Как давно не заходила в музей, бывший ранее кораблем «Странник»! Наверное, последний раз еще в школе. Пока я медленно вышагивала, рассматривая новостройки, я не встретила ни одного человека. Грустное зрелище. Несколько транспортников с едущими на работу людьми и все. Никто не гулял, не прохаживался по улицам, не бегал и не прыгал. Не видно даже детей. Возможно, еще очень рано и все спят?
Музей был пуст и мрачен. Автоматические двери распахнулись, и я вошла внутрь. Вот справа жилые каюты, слева кинотеатр и столовая. Посредине голографический экран с изображением прародительницы Земли. Я помню, как часто нас водили сюда на экскурсии в школе. Как было интересно слушать об отважных первопроходцах…
Так и не дождавшись экскурсий, я вышла на улицу и медленно побрела домой.
Что происходит с нами? Неужели Люк был прав, и мы все медленно умираем? Уныние и подавленность охватили душу. Кто я? Что я? Что мы делаем и какой в этом смысл? Тяжело работаем всю жизнь, отказывая себе во всем. Даже в тех минимальных радостях, что доступны нам здесь, на этой бедной планете… В счастье, любви, близости с родным человеком.
Голова пухла от тяжелых мыслей. Раньше у меня была цель, стремления, задачи. Крис не давала времени на раздумья и сомнения. Может быть, так и нужно? Не смотреть по сторонам, не колебаться, не подозревать… Если бы Люк не поселил в моем сердце сомнения… Если бы я не видела… Не знала другой жизни, другого выбора. Зачем он показал мне заботу и нежность?
Оставался самый трудный разговор. Я откладывала его на потом, долго и умышленно. Наверное, я боялась ответов или чего-то другого. Возможно того, что мой самый близкий и родной человек врал? Недоговаривал или что он совсем не человек?
— Нина, что с тобой? Ты неделю не приступала к своим исследованиям. Не подходила к компьютеру. Я дала тебе время прийти в себя, отдохнуть… Но это уже переходит всякие границы. Ты же знаешь, твое рабочее время расписано на годы вперед. Следующим этапом станет заселение Рапиды модифицированными животными и выращивание деревьев… Твой отец подготовил ДНК свиней и коз…
— Крис, — я махнула рукой перед огоньком круглосуточно работающей камеры, прервав увлекательную лекцию о том, что я должна сделать на благо народа Рапиде, — зачем все это?
— Что ты имеешь в виду? — Произнесла Крис.
— Это правда что человеческая цивилизация идет в никуда? — пришло время задать главный вопрос, — Солнце стремительно остывает? Губительное действие магнитного поля сказываются на длительности жизни? Детские мутации, врожденные болезни? Мы вырождаемся, Крис?
— Кто это тебе это сказал? — Голос президента обезличился, из него исчезли все интонации, и гневные и ласковые.
— Так это правда… — Уныло произнесла я и отвернулась от камеры…
— Твои новые друзья из «диких» просветили тебя? — Я сжала губы.
— А ты знала и молчала…
— Я компьютер, Нина. В моей программе есть алгоритмы построения регрессионного анализа. Я получаю информацию со всех точек планеты, от солнца, растений, животных, и от каждого жителя Александрии… Естественно, скомпилировав данные и построив модель, я вывела статистическую диаграмму…
— Хватит! — Заорала я, — почему, Нина…? Почему ты молчала? Почему не сказала людям?
— А что даст вам это знание? — ответила Крис жестко, — что вы сможете сделать? После приземления цивилизация откатилась в своем развитии на несколько сотен лет и сейчас идет по линейной прогрессии.