Тут было над чем подумать, и это не давало молодому орку покоя. Вспоминалось Орогоро — двуполое божество плодородия и любви. Оно что-то говорило насчет того, что прочие боги орков ждут достойных… Значит ли это, что у чернокожих родственников другие боги? Брехт прежде никогда не молился — просто не знал, как это делается! Но в яме впервые задумался над тем, что неплохо бы научиться.
Топот копыт, шум и голоса привлекли его внимание. Он выпрямился и шевельнул плечом, отодвигаясь от Льора.
— Просыпайся, малыш!
— А? Что?
— У нас гости. Слышишь?
Эльф прислушался — и на его лице мгновенно проступил испуг. Тихо вскрикнув, он снова прижался к орку, спрятав лицо у него на плече.
— Ну-ну, — одернул тот юношу, — надо уметь смотреть в лицо опасности!
Над головой послышались шаги. Плетенную из лозы крышку откинули, и вниз заглянули три головы.
— Давайте вытаскивайте нас отсюда! — крикнул Брехт. — Ноги затекли!
Головы исчезли, и через минуту в колодец опустилось несколько багров. Пленников быстро, но не слишком бережно — Льор вскрикнул от боли — подцепили под мышки и вытянули наружу, как мешки. Оказавшись наконец на поверхности, молодой орк огляделся по сторонам.
Площадка резко переменилась. Под каменным козырьком напротив ямы установили полотняный навес, под которым стоял обложенный подушками плоский помост. На нем, скрестив ноги, сидела молодая крепкая женщина-воин. Вокруг нее столпились другие женщины — большей частью старухи и совсем девчонки, а также вооруженные мужчины. Единственный старик, по всему видать шаман, топтался поодаль, но, повинуясь кивку женщины, подбежал к пленникам и несколько раз резко взмахнул руками перед их лицами.
— Но-но! Назад! — остановил его Брехт. — Не тронь!
Он сказал это на «тайном» языке, и шаман удивленно отпрянул:
— Ты умеешь говорить на нашем языке, чужак?
— Да. Немного, — Брехт нахмурился, припоминая уроки почти двадцатилетней давности.
— Откуда ты взялся? — прозвучал новый вопрос.
— Пришел. Я… мне надо… — он замялся, подбирая слова, — одна девушка…
— Девушка? — прозвучал женский голос.
Брехт поднял голову.
Женщина на помосте не производила впечатление красавицы, но в ней были сила и здоровье самки, которая способна родить и выносить многочисленное здоровое потомство. И кроме того, она была воином — каждая клеточка ее мускулистого, чуть лоснящегося тела буквально кричала об этом. Брехт невольно скользнул взглядом по ее груди, талии и чреслам, и женщина вспыхнула под этим откровенно раздевающим мужским взглядом. Многие мужчины из знатных родов смотрели на Солнцеликую Жази с вожделением, мечтая о том, чтобы взойти на ее ложе. Уже несколько раз устраивала она турниры, где сама сражалась с претендентами на свою руку и сердце, и всякий раз выходила победительницей, при этом оставаясь одинокой. Не ее вина, что у ее матери не было сыновей — только восемь дочерей. Две девочки были убиты сестрами-соперницами, еще две погибли в бою, одна умерла, рожая ребенка, который скончался вскоре после рождения. Кроме Жази оставались еще две дочери: одна была шаманкой и как бы умерла для наследования власти, другая правила дочерним кланом. По слухам, она не так давно обрела мужа, а это значило, что Жази следовало поторопиться с выбором, чтобы не потерять власть.
Впервые за долгое время правительница сама задумалась над этим. И задумалась она, глядя в серые глаза чужеземца.
Ростом он был на целую голову ниже большинства ее воинов, а кое-кого — и на полторы головы, но статью и мощью равнялся им. На толстой сильной шее его болтался странный амулет на кожаном шнурке — какая-то костяная пластинка, похожая на чешуйку ящерицы, только ящерица должна быть ростом с быка. Одеться ему стражники не позволили, и женщина могла по достоинству оценить великолепно развитое тело чужеземца. Даже со связанными за спиной руками он производил впечатление. Не зря же прячется за него светловолосый мальчишка, уверенный, что и в таком состоянии сероглазый воин сможет его защитить.
— Ты ищешь женщину? — поинтересовалась правительница. — Зачем?
Брехт замялся. Он не помнил, как сказать: «Отец поручил мне свою дочь, чтобы доставить ее к матери на берег Внутреннего Моря», и предпочел ограничиться теми словами, которые знал наверняка:
— Это моя сестра.
— Твоя сестра пропала и ты ищешь ее здесь?
— Да. Ее забрали эти мужчины. — Он кивнул на чернокожих воинов.
Жази очень внимательно посмотрела на свою охрану. Не то чтобы она в чем-то подозревала отборных бойцов своей армии, просто прикидывала, как такое могло случиться, что сестра этого мужчины оказалась среди них, а она, правительница, об этом не знает.
— Степь широка, — промолвила она. — Твоя сестра может быть где угодно. Но в ее поисках ты зашел слишком далеко! Ты пришел туда, где тебе нельзя находиться! Ты — мужчина и чужак, и ты совершил преступление, придя сюда!
«И мне придется наказать тебя, несмотря ни на что!» — добавила она мысленно.
Брехту понадобилось некоторое время, чтобы перевести слова женщины. Льор с тревогой толкнул его в плечо:
— Что с нами будет?
— Ничего хорошего, — буркнул Брехт и громко озвучил вопрос юноши.
— Что будет? — Жази переглянулась с Говорящим-с-Духами.
Тот в это время как раз отчаянно шептался с одной из целительниц и поднял голову, жестом показав: «Смерть!»
— Вы осквернили Глаз Неба и будете наказаны!
— Так я и думал, — проворчал Брехт. — Священное озеро. Жаль, что не прикончили сразу — хоть помирал бы чистым. А то в вашей яме я опять грязи набрался, как свинья.
Жази с интересом прислушивалась к его бормотанию. Брехт говорил на своем языке, который правительница не понимала, но одно то, что в его интонации не было страха, говорило о многом. Вот его юный спутник что-то спросил дрожащим голосом, и пленник принялся утешать его со спокойной ответственностью отца или старшего брата.
— Но если мы… э-э… будем наказаны, — перешел Брехт на понятное кочевникам наречие, — то как насчет последнего желания?
— Что? — нахмурилась Жази. Одновременно в душе что-то шевельнулось — а если он попросит в качестве прощального подарка судьбы ее поцелуй? Как ей поступить в этом случае?
— Развяжите нас и дайте пожрать! — огорошил всех Брехт. — А то последний раз нормально мы ели позавчера вечером.
Жази скрипнула зубами, не желая признаться, что разочарована просьбой чужака. Ей вдруг ужасно захотелось скрестить с ним шассы и в бою посмотреть, кто сильнее. Она бы даже оставила ему жизнь в случае проигрыша… Но о чем она думает? Он чужак и пришел, чтобы разбудить Спящих! А если Спящие проснутся, плохо будет всему миру! Значит, возмутитель спокойствия должен проститься с жизнью… Как жаль!
Подавив вздох, она махнула рукой, и пленников развязали.
— Ну вот видишь? — подмигнул Брехт Льору, растирая запястья. — Все не так уж плохо. Полдела сделано! Теперь бы еще перекусить — и можно жить дальше!
— Жить, — вздрогнул юноша. — Нас, кажется, обещали убить!
— Так не убили пока, так что рано праздновать труса! Мы еще живы, а это главное!
Он взъерошил юному эльфу волосы и улыбнулся, лихорадочно прикидывая, как сделать так, чтобы мальчишку оставили в живых. Пусть в качестве раба — ему не привыкать!
— Вот что, Льор, — осенило его. — Сейчас нам принесут поесть, и ты попросишь, чтобы тебе напоследок разрешили станцевать…
— Чего? — округлил тот глаза.
— Ты должен станцевать перед этой… их правительницей и очаровать ее. Она должна захотеть подарить тебе жизнь…
— Чего?
— Не тупи! Нас сейчас убьют, а я хочу, чтобы ты жил! Пусть рабом, но…
— Не хочу! — неожиданно пылко воскликнул Льор и бросился Брехту на шею. — Я не хочу жить рабом! Лучше умереть свободным! Ты не знаешь, каково это, когда с тобой обращаются, как с вещью. Если ты умрешь, я умру вместе с тобой, потому что я люблю тебя!..
— Льор?
От попытки как следует отшлепать ушастого приставалу Брехта отвлекло появление трех слуг, которые на подносах принесли лепешки, полоски вяленого мяса, две большие пиалы с кислым молоком и нарезанный крупными кусками солоноватый бледно-желтый сыр. Увидев угощение, Брехт забыл про Льора и накинулся на еду, торопясь так, словно именно от этого зависела его жизнь. Юноша отцепился от него сам, но все еще переживал и трясся так, что еле-еле смог сделать несколько глотков молока и проглотить кусок лепешки.
Сытость настроила Брехта на благодушный лад, и, отставив пустой поднос, он поднялся на ноги и потер руки:
— Вот это другое дело! Ну что? Пошли?
Жази вздрогнула: она ни разу не слышала, чтобы жертва столь живо интересовалась, когда ее будут убивать. А этот готов бежать впереди палачей, хотя непохоже, чтобы он так уж стремился покончить с собой. Сколько в нем силы и энергии! Сколько жизни и огня! И совершенно не стесняется своей наготы! Другие мужчины, самые знатные, давно бы уже искали, чем прикрыться, — и желтоволосый мальчик плачет от смущения и прячется за его спину! — а он стоит как ни в чем не бывало. Жази невольно задергала взгляд на его чреслах и провела языком по губам. А пленник вдруг проследил направление ее взора и ухмыльнулся так паскудно, что правительница покраснела. Нет, надо немедленно что-то решать! Женщина поманила пальцем Говорящего-с-Духами.
— Что вы собираетесь с ними делать? — шепотом поинтересовалась она. — В том смысле, что просто убить на алтаре недостаточно. Спящими это может быть истолковано как очередное жертвоприношение, и их смерть ничего не изменит! Ты сможешь сделать что-то… особенное?
Говорящий-с-Духами не был бы шаманом, если бы не умел читать малейшие знаки судьбы и разбираться в живых душах.
— Солнцеликая, он преступник! Он осквернил Глаз Неба, заглянув в него! И не забывай о Спящих! Если они проснутся…
«Не забывать о Спящих!» Да она и без того о них не забывает! И если на одной чаше весов лежит судьба ее народа, а на другой жизнь одного-единственного мужчину, как она должна поступить, чтобы исполнить свой долг?