Не была пролита кровь
Благороднее земледельцев Тель-Хая.
Между Аелет и Метулой,
Укрытый в одинокой могиле,
Молча однорукий герой
Несет дозор на границе нашей земли.
Мы арестанты — но наши сердца
В Тель-Хае, на севере
Нашей, нашей, ты будешь нашей,
О, корона Хермон.
Тем временем произошли большие катаклизмы. Жаботинский писал это стихотворение в тюремном заключении в Акре.
1920. ЗАЩИТНИК ИЕРУСАЛИМА ЗАКЛЮЧЕННЫЙ АКРЫ
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ
15 НОЯБРЯ 1921 года в Лондоне состоялся ланч, устроенный арабско-палестинской делегацией для продвижения кампании по пропаганде против сионизма и Декларации Бальфура. Там присутствовало немало британских офицеров, недавно еще служивших в Палестине и считавших себя вправе теперь демонстрировать ненависть к сионизму публично. Вместе с прославившимся своим антисемитизмом полковником Вивианом Габриэлем были трое, сыгравшие роль в насилии весной 1920 года и его последствиях. Один из них — генерал Палин, в прошлом G.O.C. General Commanding Officer?возглавлявший операции британских частей в Палестине и бывший председателем комиссии по расследованию погрома в Иерусалиме. Вторым был лорд Раглан, который, будучи еще до получения титула майором Фицроем Ричардом Сомерсетом, служил офицером по политической линии на севере страны. В начала 1920 года он предложил бедуинским племенам по обе стороны Иордана план совместных атак на еврейские поселения в Нижней Галилее и Иорданской долине. Для поощрения, дополнительно к перспективам грабежа, он уверил их в том, что такие атаки вызовут британское сочувствие и что насильственные действия против сионизма убедят правительство отвергнуть Декларацию Бальфура[688] (одновременно Сомерсет, чью корреспонденцию перехватили французы, занимался активной антифранцузской пропагандой среди арабов по другую сторону Иордана)[689].
Начальник Сомерсета полковник Мейнерцхаген не знал о его деятельности, но она подозрительно походила на деятельность гораздо более могущественного лица — полковника Гарри Берти Уотерс-Тэйлора, тогда возглавлявшего ставку главного администратора генерала Больса. Уотерс-Тэйлор, принявший участие в антисионистском ланче, был годом раньше центральным британским действующим лицом кампании по разрушению сионизма с помощью арабского насилия.
На следующее утро после этого события полковник Майнерцхаген, сам пребывавший в то время в Лондоне, писал в своем дневнике: "Я вынужден поверить, что арабские идеи и арабское давление не являются больше побудительной силой для чинимых сионизму препятствий. Препятствия чинятся теперь под предводительством британских официальных лиц. Арабская делегация использует мнения горстки бывших официальных лиц Палестины в Лондоне"[690].
Фактически Уотерс-Тэйлор проталкивал идею "Объединенной Сирии", то есть, передачи Палестины в правление Фейсала. Его интриги с Фейсалом привлекли внимание Иностранного отдела, получившего донесение о беседе, в которой Уотерс-Тэйлор дал понять Фейсалу, что британское правление в Палестине продлится не дольше, чем французское в Сирии[691]. Керзон был разгневан, и Уотерс-Тэйлора соответственно приструнили. Тем не менее Керзону, возможно, не было известно о более прямых и эффективных антиеврейских действиях Уотерс-Тэйлора внутри самой Палестины. С высоты своего поста в администрации он откровенно подстрекал арабских предводителей к насильственным действиям.
Детали и сам факт его роли стали публично известны лишь спустя почти четыре десятилетия, после опубликования дневников Майнерцхагена. Если бы не инициатива Майнерцхагена, они не стали бы известны вообще.
До иерусалимского погрома, отмечает Майнерцхаген в дневнике, он сделал некоторые ошеломляющие открытия. Принимая дела при получении поста главного офицера по политике в сентябре 1919 года, он обнаружил, что не существовало механизма, по которому он мог бы быть информирован о происходящем за кулисами: он организовал собственную "маленькую разведывательную службу" и вскоре был снабжен массой информации.
Хотя с самого начала ему было известно, что администрация заражена враждебностью к сионизму и юдофобией, его поразил тот факт, что офицеры были "активно вовлечены и планируют действия против собственного правительства". Он узнал, что Уотерс-Тэйлор находился в контакте не только с Фейсалом в Дамаске, но и с одним из ведущих арабских поджигателей в Палестине, Хадж Амином эль-Хуссейни; и Фейсал доволен заверениями, что арабы Палестины "будут приветствовать федерацию с Сирией под его короной и организовали группу под названием Палестинский легион с намерением освободить Палестину от англичан и еврейской гегемонии"[692].
Уотерс-Тэйлор был не одинок. Сторрс также часто контактировал с Хадж Амином и другими арабскими деятелями[693].
Ирония заключалась в том, что их поведение вполне соответствовало французской кампании среди арабского населения. Привнося ноту фарса в нарастающую трагедию, лорд Керзон именно в это время резко отчитывает французское правительство: "До меня дошла точная информация, что в Палестине проводится активная пропаганда против дела сионизма и в пользу объединения Сирии и она значительно поощряется французами; французский представитель в Иерусалиме проявляет к этому более чем пассивную симпатию"[694]. Спустя одиннадцать дней французскому департаменту иностранных дел стало известно, к их несомненному увеселению, что в Каире Алленби излил французскому дипломату поток суровой критики сионизма[695].
Майнерцхаген доложил о своих открытиях и Алленби, и Больсу, но предпринято ничего не было. Наоборот: "Алленби был поражен, но принял мое сообщение как относящееся ко всей его военной администрации и посчитал, что принятие мер против Сторрса и Уотерс-Тэйлора может причинить больше урона, чем пользы. Я был не согласен, но вынужден был подчиниться"[696]. И все же он нарушил иерархию и через их головы отправил эту информацию "частным секретным" письмом Керзону незадолго до начала бесчинств в Иерусалиме. Вскоре после разгула он отправил Керзону конкретные подробности роли Уотерс-Тэйлора в подготовке арабского нападения:
Уотерс-Тэйлор виделся с Хадж Амином в среду перед христианской Пасхой, и сообщил ему, что Пасха — величайшая предоставленная возможность продемонстрировать миру, что палестинские арабы не согласятся с еврейским приоритетом в Палестине; что сионизм не пользуется популярностью не только среди палестинской администрации, но и в Уайт-холле, и что если на Пасху в Иерусалиме произойдут беспорядки в достаточной мере сильные, то генерал Больс и генерал Алленби поддержат отказ от еврейского очага. Уотерс-Тэйлор пояснил, что свободу можно завоевать лишь насилием[697].
Нападения на евреев произошли спустя четыре дня. Как и в большинстве случаев предшествующего смутьянства, сигнал поступил из Сирии. Фейсал, субсидируемый англичанами и с их согласия, довел до апогея многомесячную политическую кампанию на Втором сирийском национальном конгрессе. 27 февраля конгресс провозгласил, что Палестина — неотъемлемая часть Сирии, и призвал к борьбе против еврейской иммиграции. В Палестине на следующий день произошли массовые демонстрации против сионизма. Они не начались спонтанно: их планировали заранее, скорее всего координируя с Сирией, — и организаторы получили разрешение от администрации.
Сионистская комиссия и еврейская община протестовали, но их протесты были отклонены. Мало того, их официально предупредили в письменном виде не использовать никакие сионистские символы, дабы не раздражать арабов, как-то: вывешивание сионистского флага или пение "а-Тиквы".
В Иерусалиме в демонстрациях участвовало не много народу. Привлекало внимание отсутствие арабов из деревень.
Как давно обнаружили сионисты, деревенские арабы никогда не проявляли какой-либо заинтересованности в кампании против сионизма. Многочисленные еврейские контакты с ними прояснили, что они были готовы сотрудничать с сионистами, которые, по их убеждению, могли помочь им исправить экономическое положение. Вейцман в особенности подчеркивал это британским государственным деятелям.
Но 600 городских арабов, принявшие участие в демонстрации, были вдохновлены не только отсутствием каких-либо действий со стороны еврейской общины, — что было принято за признак слабости, — но и появлением во главе процессии мэра Иерусалима Мусы Казима Паши эль-Хуссейни, назначенного и оплачиваемого англичанами.
На демонстрации в тот день в Яффо представители администрации, включая и военного губернатора, появились официально. Там они выслушали христианского священнослужителя, определившего евреев как "врагов Креста и Полумесяца"; другой выступавший призвал к "единению для победы над евреями". Военный губернатор отреагировал тепло: он заверил присутствующих, что внимательно прислушивался к выступлениям и представит письменную докладную записку о них в соответствующие вышестоящие инстанции[698].
На руку арабским агитаторам оказалось и полученное на той же неделе сообщение из Тель-Хая. Расписанное и преувеличенное как великая победа арабов в стычке, принявшей размах битвы "не на жизнь, а на смерть", это сообщение вызвало большое возбуждение и торжество в арабской общине. Затем последовала еще более волнующая новость от 7 марта: Сирийский национальный конгресс короновал Фейсала королем над "единой Сирией". Арабские агитаторы немедленно воспользовались обоими благосклонными к ним обстоятельствами. Они обратились к английской администрации с просьбой о разрешении на вторую демонстрацию. Снова Сионистская комиссия и Временный комитет общины потребовали запретить все демонстрации в этот напряженный период.