[943]".
Вейцман телеграфировал Сэмюэлу: "Абсолютно убежден, ваше послание Конгрессу вызовет нежелательную дискуссию и оппозицию. Опасаюсь также, арабы усмотрят в нем смысл, убежден, вами не подразумеваемый, усилив недопонимание. Почтительно прошу уменьшить наши трудности, изменив текст на простое приветствие"[944].
Надо полагать, Сэмюэл согласился этот параграф опустить.
Явная лояльность Жаботинского на конгрессе и согласие быть избранным в исполнительный совет[945] выглядит укреплением его отношений с Вейцманом.
Поведение Вейцмана в последующие месяцы, отраженное в его корреспонденции и в британских документах, продемонстрировало, что с его стороны понимание идеи лояльности было иным.
Политика Великобритании продолжала ухудшаться. Речь Сэмюэла от 3 июня отдел колоний принял на вооружение как авторитетную интерпретацию Декларации Бальфура. Вейцман обнаружил, что даже Уиндам Дидс, от которого можно было бы ждать уравновешивания враждебного влияния Сторрса и Ричмонда в Иерусалиме, попросту следовал указке Сэмюэла.
Когда представитель отдела колоний Хьюберт Янг посетил Палестину, его естественными гидами были Сэмюэл, Сторрс, Ричмонд и Дидс, выступившие единым фронтом. Янг так резко настаивал на том, что правительство Его Величества должно принять меры для заверения арабов о проведении в жизнь позиции 3 июня, и так резко критиковал отказ сионистов придерживаться этой позиции, что даже предложил предупредить сионистов от имени правительства: "Если они не подчинятся и внешне, и по существу, они не могут рассчитывать на безоговорочную поддержку правительства Его Величества". Он пошел и дальше: "В случае, если Сионистская организация не поддержит новое определение правительства для Декларации Бальфура, ее положение как подходящего органа для целей выдвижения рекомендаций и сотрудничества с администрацией Палестины", по формулировке мандата[946], будет "серьезно пересмотрено".
Рекомендованные Янгом угрозы отверг Майнерцхаген: "Майор Янг явно попал под влияние местной атмосферы и арабских запугиваний. Я не утверждаю, что арабская оппозиция к сионизму несерьезна, но она не неуправляема. Майор Янг предписывает лекарство, которое имело бы эффект, противоположный желаемому, поскольку он окончательно оттолкнет сионистов от правительства Его Величества. Вейцман никогда не согласится с декларацией сэра Герберта Сэмюэла и просить его это сделать неразумно. Это означало бы с его стороны безоговорочную сдачу и самоубийство.
Я верю в искренность стремления сионистов достичь соглашения с арабами, и они готовы на многое для примирения. Но они не потерпят нейтрализации Декларации Бальфура.
И поскольку она является политикой правительства Его Величества, почему бы им следовало это сделать? Наше дело — их поддержать, а не нападать на них в их стойкости перед лицом таких нападок. Безопасность в Палестине явно падает. Мы, со своей стороны, пытаемся этому воспрепятствовать. Сэр Г.Сэмюэл придерживается своих надежд на арабско-еврейскую жандармерию, убеждение, которое я разделить не могу. Мы не можем допустить третью погромную Пасху в Палестине. Это приведет к полнейшему отчаянию среди сионистов и навсегда продемонстрирует, что мы не в состоянии обеспечить евреям безопасность, пообещав им дом в Палестине. До тех пор, пока сэр Г. Сэмюэл сохраняет надежды на арабско-еврейскую жандармерию, воплощение которой я могу рассматривать только как взятку для арабской позиции, подлинной безопасности в Палестине не будет"[947].
Предложения Янга приняты не были, но в целом в отделе колоний позицию Майнерцхагена поддерживало меньшинство.
Отчет комиссии Хейкрафта о майских погромах привнес дополнительный импульс в усилия, направленные на отход от декларации.
Этот отчет был точной копией отчета Палина об иерусалимском погроме в 1920 году. За исключением попытки разделить ответственность с коммунистической майской демонстрацией, в нем признавалась вина арабских громил. Но сущностью стало утверждение, будто бальфурская политика, будучи несправедливой и вызывающе просионистской, в сочетании с высказываниями сионистских "экстремистов" послужила причиной арабских бесчинств.
Вейцман подверг этот вывод уничтожающей критике. Он писал Эдеру: "Трудно примириться с выводами отчета. Они демонстрируют отношение хуже, чем русских чиновников при царском режиме"[948]. Затем, отвечая на требование Дидса, чтобы Сионистская организация одобрила постановление Сэмюэла от 3 июня, он поясняет: "В Яффо произошли антиеврейские беспорядки; были убиты 42 еврея, 200 ранено. Созвана комиссия по расследованию. Она вынуждена признать, что агрессором были арабы, что они вели себя с дикой жестокостью, и что полиция приняла участие в убийствах, грабеже и изнасилованиях.
Убиты известный еврейский писатель и мыслитель[949] и его товарищи, и полиция не в состоянии обнаружить убийцу. И после всего этого комиссия читает лекцию о хорошем поведении бедным еврейским иммигрантам и напоминает всему миру, что на самом деле корень зла — сионистские идеалы и существование Сионистской организации, и для поддержки своей позиции, разработанной с большим мастерством, цитирует господина Сайдботама и "Джуиш кроникл". С таким же успехом они могли бы процитировать речи сэра Герберта Сэмюэла[950], лорда Роберта Сесиля, господина Бальфура и, наконец, текст мандата[951]. Атака на сионизм в отчете Хейкрафта, о которой пишет Вейцман, вызвала неожиданно сочувственную реакцию отдела колоний и, невероятным образом, привела к очернению Вейцманом Жаботинского. К своему докладу в отдел колоний Хьюберт Янг приложил протокол допроса комиссией Дэвида Эдера. После того как Эдер процитировал расширенное определение Декларации Бальфура, член комиссии господин Льюк ответил: "Вы преподали нам очень разумное определение Декларации Бальфура, но это не всегда определение, появляющееся в ответственных сионистских газетах. Мы припоминаем определенный номер "Джуиш кроникл", где дается определение сионизма. Что вы могли бы сказать на это? — Доктор Эдер: "Джуиш кроникл" — не газета сионистов. Мы не отвечаем за еврейскую прессу. Она представляет собой оппозицию доктору Вейцману. Она поддерживает сионизм, но представляет крайнюю позицию… Эта страна должна быть воссоздана евреем и арабом. Я предъявляю право на мнения большинства… В отдаленном будущем возможна Федерация Ближнего Востока. Палестина будет в большинстве своем еврейской.
Льюк. Занимает ли господин Жаботинский какой-либо пост в Сионистской организации?
Эдер. Он является в настоящий момент членом исполнительного комитета.
Господин Стаббс. Считаете ли вы, что ему можно доверять управление арабскими и еврейскими силами?
Эдер. Я полагаю, что можно.
Стаббс. Согласны ли вы с его письмом в "Таймс", что владение оружием может быть разрешено в этой стране исключительно евреям?
Эдер. Да. Евреи не совершили ни единого нападения ни в этой стране, ни, насколько мне известно, в какой-либо другой. Я думаю, вам следует признать различие в ношении оружия для нападения и обороны.
Льюк. Проект господина Жаботинского охватывал больше, чем ношение оружия для самообороны.
Эдер. Я согласен с его позицией. Этой стране нужен гарнизон. Мы утверждаем, что евреям должно быть позволено принять участие в гарнизоне этой страны. От одного до пяти батальонов должны составить евреи. Мы выдвинули предложение британскому правительству, чтобы такой гарнизон был гораздо дешевле, чем состоящий из британских солдат. У нас есть все основания, частично по мандату, частично как для национального очага, чтобы считать участие в обороне своим долгом.
Стаббс. Было ли предложено использовать эти силы для службы исключительно в Палестине?
Эдер. Да, за исключением чрезвычайных обстоятельств.
Льюк. Считаете ли вы, что исключив из этого арабов, вы упростите отношения между сторонами?
Эдер. Да.
Председатель (Хейкрафт). Национальный очаг как выражение главенствования?
Эдер. Да.
Председатель. Уже сегодня, при первой возможности?
Эдер: Сегодня такой возможности нет. Просто мы будем основным партнером"[952].
В своем заключении комиссия избрала "Джуиш кроникл", Герберта Сайдботама — одного из самых последовательных британских друзей сионизма — и Жаботинского для иллюстрации зол сионизма.
Диалог комиссии с Эдером и ее заключения рельефно отражают ее фальшь и неспособность сионистов эту фальшь разоблачить. Задачей комиссии было рассмотреть причины бунта — но она атаковала Жаботинского за точку зрения, выраженную им после и по причине бунтов.
Жаботинский писал: из-за того, что арабская полиция участвовала в нападении, евреи возражали против приема арабов в военные подразделения. Логика была неоспоримой. Арабская полиция, напоминал Жаботинский, присоединилась к иерусалимскому погрому в апреле 1920-го, и "официальный оптимизм" настаивал, что "подобное никогда не повторится. Теперь, — продолжил Жаботинский, — это повторилось в Яффо и, повидимому, в более широком масштабе. Этих полицейских набрали как раз в той "среде", из которой, по предложенной схеме, будут набраны арабские солдаты. Нет причин полагать, что солдаты будут более надежными, чем их сограждане в полиции". Комиссия, притворяясь, что представляет позицию Жаботинского, пишет: "14 мая в "Таймс" было опубликовано письмо от господина В. Жаботинского, члена исполнительного совета Сионистской организации, в котором он призывал, что,