Ничто в каирских документах не свидетельствует о том, что тщательно сформулированное, даже горячее воззвание Вейцмана, — не говоря уже об обязательстве Великобритании по отношению к еврейскому народу, — обсуждалось или хотя бы было затронуто. Сэмюэл, который по этому единственному вопросу хранил верность своему сионистскому кредо, даже заслужив за своей спиной дозу ядовитых насмешек от бюрократов Иностранного отдела, по всей видимости не вымолвил ни слова протеста или сожаления по поводу отсутствия дискуссии по этому вопросу.
В тот период и много лет спустя существовал довод, что идея "арабской Трансиордании" следовала из обещания Мак-Магона шерифу Хусейну. И действительно, в докладной за четыре месяца до конференции Хьюберт Янг писал, что будет сложно отрицать довод об обещании в 1915 г. сэра Генри Мак-Магона признать независимость арабов в Трансиордании, хотя Палестина намеренно исключалась"[1042].
Даже если такое обещание имело место, это означало бы, что восточная территория Палестины была обещана дважды, что существуют два "истца". Но единственный авторитетный эксперт по сути письма Мак-Магона, сам сэр Генри (не присутствовавший на Каирской конференции) фактически этот довод уничтожил. Он писал: "Я не использовал Иордан, чтобы переделить границы южной территории, поскольку считал, что в последующих стадиях переговоров желательно найти более подходящую в будущем линию к востоку от Иордана и между этой рекой и Хиджазской железной дорогой"[1043].
На увертюре к вооружению Абдаллы в Трансиордании отчетливо проступают следы манипуляций по подготовке почвы, о чем не было известно Черчиллю, и чего, возможно, даже Сэмюэл не распознал. Согласно общепринятому описанию происшедшего в Каире, участников захватила врасплох новость, что Абдалла вошел в Трансиорданию и грозит напасть на французов в Сирии. Но 4 марта, за шесть дней до открытия конференции де Кэ отреагировал на заявление британцев о способности обитателей Трансиордании к самоуправлению заявлением, что этим "продемонстрировано, что они решили позволить приверженцам шерифа захватить Трансиорданию и не могут предотвратить установление Абдаллой суверенитета"[1044].
Спустя три дня де Кэ ссылается на сообщение генерала де ла Ревера французскому военному министру о действиях агентов Абдаллы, включая и его брата Али, против Франции, "с замыслом предотвратить неудовлетворительный исход на приближающейся Каирской конференции"[1045]. Он также добавляет, что Абдалла будет "сердечно" принят англичанами.
Британское офицерство сотрудничало с приверженцами шерифата во время войны и продолжало сотрудничать и после, энергично способствуя и защищая политику, направленную на установление их правления по всей территории, освобожденной от Турции. Столь же энергично они противодействовали французскому влиянию. Таким образом, их сотрудничество и поощрение антифранцузской деятельности в Трансиордании были вполне логичны, особенно после того, как французы так успешно разрушили планы англичан в Сирии. Один из офицеров, печально известный майор Сомерсет был официальным участником Каирской конференции.
Черчилль, хоть и осведомленный о керзоновских планах "арабской Трансиордании", до Каирской конференции не принял решения, как этого достичь. Его, тем не менее, определенно подтолкнуло к конкретному решению, связанному с Абдаллой, известие о прибытии Абдаллы в Амман во главе сил численностью 8000, включая кавалерию, и о том, что 17 артиллерийских орудий и 10 самолетов Хиджазской армии находятся на пути туда. Эта сказка исходила из, казалось бы, авторитетного источника — британского консула в Дамаске Палмера, который до конференции сообщал, что атака Абдалаха на французов "неизбежна"[1046].
Теперь он ссылался на донесения друзов[1047].
Эта картина арабской военной мощи была расписана многочисленными деталями: что успешное начало действий Абдаллы вызовет переход многих друзов на его сторону, и что из Иерусалима Абдалла заказал 4000 солдатских мундиров.
На конференции присутствовали две дюжины военных деятелей и гражданских знатоков со всех концов Ближнего Востока в дополнение к собственному составу советников Черчилля. Среди них был Герберт Сэмюэл, содержащий собственный штат в Трансиордании, и генерал Конгрив, главнокомандующий областью. Ни один из них и бровью не повел от этой выдумки. Ни один из них не задался вопросом, как удалось Абдалле провести из Хиджазса 8000 человек и расквартировать их в Трансиордании, не спровоцировав при этом донесений об их прибытии; никто не поинтересовался, где удалось Абдалле обзавестись снаряжением и фондами, требующимися на вооружение и питание 8000 человек в примитивных условиях этой территории.
И таким образом, — о чудо из чудес! — конференция впала почти что в паническое состояние. По словам историка, писавшего о конференции, "когда авторитетов, собравшихся в Каире, осведомили об этих происшествиях, представлявших открытый вызов Великобритании, — отреагировали они очень остро, поскольку действия Абдаллы вели к серьезным последствиям в британской политике на Ближнем Востоке. Они не только возвращали Трансиорданию к ее хаотическому состоянию, но и ставили под угрозу также хрупкий покой в Палестине. И, что значительно серьезней, грозили возобновить беспорядки в Сирии и возродить перспективу значительного французского присутствия в районе Аравии и вдоль второй границы и Месопотамии, и Палестины.
Более того, война между Францией и приверженцами шерифата свела бы на нет постоянную составную политики Иностранного отдела с 1918 г.: избежание необходимости выбирать между французами и арабами"[1048].
И Сэмюэл, и Дидс выразили протест против возведения на престол Абдаллы. Сэмюэл даже продолжил призывы отрядить военный наряд, но Лоуренс, Сомерсет, и Янг, каждый из которых на словах тоже объявлял неприятие назначения Абдаллы, утверждали: коль скоро он уже на месте и не может быть выдворен из-за его подразумевающейся военной мощи, самым мудрым представляется сотрудничество с ним. Этот довод убедил Черчилля; и таково было окончательное решение.
На деле все эти события, начиная с британской поддержки шерифской пропаганды, затем с панической телеграммой о мощи Абдаллы и уговоров Сомерсета и Лоуренса, прекрасно знавших настоящую цену палмеровской информации, показывают попросту наличие сговора сторонников Лоуренса с приверженцами шерифа. Целью сговора было толкнуть правительство в лице неинформированного и доверчивого Черчилля к проведению желаемой политики.
Эта информация поддерживается ошеломляющим свидетельством, исходящим от самого Абдаллы вскоре после его восхождения на престол. Его правление шло негладко, и через четыре месяца после утверждения в роли главы правительства Трансиордании он объявил о своем желании уйти со своего поста. Дидс сообщил в Лондон о беседе Абдаллы с Абрамсоном[1049], британским представителем в Аммане. В ходе беседы Абдалла жаловался на то, что не получил Ирак, и добавил, что, "когда он вошел в Трансиорданию с согласия англичан, он согласился действовать в соответствии с желаниями м-ра Черчилля и с британской политикой"[1050].
По прибытии этого документа в Лондон он попал в руки чиновников Колониального отдела, но они, по-видимому, не нашли ничего предосудительного в заявлении Абдаллы о том, что англичане сами пригласили его на вторжение в Трансиорданию. Никто из них никак это не прокомментировал. И когда Черчилль и Абдалла встретились в Иерусалиме сразу же после Каирской конференции, никто и не вспомнил призрачную армию Абдаллы.
Черчилль в результате получасовой беседы заключил с Абдаллой соглашение, по которому тот был назначен представлять Великобританию в качестве губернатора Трансиордании на шесть месяцев.
Свидетельство, что Абдалла не способен справиться с хаотичным состоянием, царившим на его территории, и представляет собой никудышного администратора, не заставило себя долго ждать. Выраженное им желание покинуть Трансиорданию приветствовалось всеми, и в Лондоне, и в Иерусалиме. Когда сообщение из Иерусалима, что Абдалла не может возглавить правление и что "большинство в народе не хотят иметь дело со сторонниками шерифата и сирийцами", прибыли в отдел колоний, Клоусон заметил: "Ситуация совершенно позорна и не исправится, пока не будет убран Его Высочество эмир Абдалла и его окружение". Шакберг с ним согласился: "Это демонстрирует, какой хаос воцарился в Трансиордании и насколько окончательно провалился Абдалла"[1051].
В Амман с целью организовать отставку Абдаллы откомандировали, тем не менее, Лоуренса, который признавался Янгу, что "более или менее уверен, что может избавиться от Абдалла"[1052]. Добился же Лоуренс как раз обратного. Сэмюэл с сарказмом писал Черчиллю: "Лоуренс обнаружил, что Абдалла покинуть Трансиорданию теперь не желает"[1053]; и таким образом Абдала оставался в Трансиордании еще четверть века.
Так закончилась первая стадия поругания восточной Палестины.
ГЛАВА СОРОК СЕДЬМАЯ
ИЗ Италии Жаботинский отправился прямо в Карлсбад на ежегодную конференцию Сионистской организации. За одну ночь он перенесся из мира, напоенного солнцем, в атмосферу мрачности и раздора. Шломо Гепштейн, друг и соратник его молодости по "Рассвету", живо описал его в Карлсбаде. До того они не виделись семь лет, со дня разгоряченных дебатов о Еврейском легионе в квартире Гепштейна в Петербурге. "Почему-то, — пишет Гепштейн, — я не сомневался, что встречу очаровательного Жаботинского, полного радости жизни и распираемого беспредельной творческой энергией, которую я так любил. Я был уверен, что увижу сияющего, солнечного Жаботинского, и потому, после объятий и первых вопросов о семьях, был удивлен и сражен… Немедленно я ощутил, что передо мной иной Жаботинский, разгневанный пророк, служащий одному Богу".