Жаботинский начал обсуждение короткой преамбулой. "Я полагаю, — сказал он, — вы согласны, что в Палестине должны быть еврейские части, и для участия в военных действиях, и для установления правопорядка, а затем и как часть гарнизона и освободительной армии". Никто из большинства присутствующих никогда не дал повода для такого заключения. Тем не менее никто не запротестовал. На данный момент, продолжал Жаботинский, в Плимуте в дополнение к французскому составу находятся, 800–900 человек.
Никого не принуждали подавать в эту часть — солдатам-евреям в Британской армии позволялось просить о переводе.
Он заключил свое изложение ситуации предложением о формировании подкомитета по содействию формированию Еврейского легиона.
Вейцман дополнил, что есть одна проблема: следует ли отправить несколько сот на палестинский фронт без промедления. Англичане, заявил он, не рассматривают численность как важный фактор, и они за немедленную отправку.
Соколов поддержал его. Единственный вопрос, который никто не поставил на рассмотрение, — участие Сионистской организации в установлении численности перевода в легион и в отправке легиона в Палестину. Было важно отправить по возможности наибольший контингент солдат.
Он предложил передать работу по легиону в руки Британской сионистской федерации. Тут вмешался Ахад ха-'Ам. Он заявил, что не вполне понимает ход дискуссии. Комитет никогда не обсуждал вопрос целиком, а Жаботинский уже предлагает формирование подкомитета, как будто вопрос в принципе разрешен. Ахад ха-'Ам требовал развернутого обсуждения на втором заседании. Оно состоялось через три дня и продемонстрировало, что по существу оппозиция сдалась. Сам Ахад ха-'Ам сказал лишь, что нужны осторожность и обстоятельность, и выразил опасение, что еврейские солдаты поведут себя нехорошо по отношению к арабам.
Леон Саймон, преданный последователь Ахад ха-'Ама, оказался единственным, кто поддержал Членова в прямой оппозиции к отправке Еврейского легиона в Палестину. Его беспокоило, что это будет воспринято в мире как демонстрация, "словно заявка, что Палестина принадлежит нам". Он полагал, что подобная оценка разрушит британские симпатии к сионизму и значительную долю еврейской поддержки. Членов вновь напоминал о турецких репрессиях и немецкой враждебности и говорил о необходимости единства Сионистской организации. Но тон его был примирительным. В заключение он предложил неожиданный компромисс. Будучи против участия Еврейского легиона в битве за Палестину, он, однако, поддерживал вторую часть идеи Жаботинского: участие еврейской части в расквартировании в Палестине после войны.
Ободренный таким образом Соколов следом произнес длинную и недвусмысленную речь в поддержку Жаботинского. Он опроверг сведения о турецких репрессиях. "Мы нуждаемся в Палестине в еврейских мужчинах, — заявил он. — Нам не к лицу заявить: "Только для гарнизона". Следует учесть общественное мнение. Нам необходимо изменить подход: прибытие в Палестину здоровых молодых людей в интересах сионизма, даже учитывая упомянутый риск". Но поддержку не следовало оказывать от имени Всемирной сионистской организации. В противовес доводам Жаботинского, он снова предложил передать вопрос о поддержке легиона Британской сионистской организации, долженствующей по своему положению поддержать британские войска.
К этому времени стало ясно, что собрание поддерживает Жаботинского. Он лишь вскользь упомянул замечания Членова, отметил должным образом работу комитета и повторил свое предложение о формировании подкомитета. Толковский тотчас же поддержал предложение.
Было проведено голосование. Предложение Жаботинского приняли десятью голосами "за" при четырех "против". Лондонский политический комитет назначил Жаботинского, Вейцмана и Кауэна в чрезвычайный комитет для защиты интересов Еврейского легиона.
Выход декларации не повлиял на оппозицию, чинившую препоны Еврейскому легиону. Не прошло и недели, как Жаботинскому пришло письмо, адресованное "Адвокату У. Габатинскому" [в английском, в определенных случаях "G" читается как "Ж", но не при таком написании. — Прим. переводчика]. В нем ему выговаривалось за посланное Якову Ландау, главе Бюро еврейских связей в Голландии, письмо с просьбой призвать каждого еврея помочь в обеспечении предметов необходимости для солдат Еврейского легиона. "Совет считает нежелательным, — гласил выговор, — чтобы призывы подобного рода распространялись в иностранных государствах, и нельзя позволить их рассылку. Совету известны случаи, когда такие письма использовались нейтральной прессой для иллюстрации, что наша страна повержена в состояние, вынуждающее ее просить граждан страны, ни в коей мере не участвующих в войне, о дотациях; потому широкое распространение подобных просьб создает неблагоприятное впечатление о характере и ресурсах британского народа"[420].
Чувство юмора изменило Жаботинскому. На копии письма он заметил, что "бюро и господин Ландау хорошо известны полковнику Букану своими глубоко пробританскими взглядами", и, сопроводив ядовитым письмом от себя, отправил его с пометой "лично" секретарю Иностранного отдела. Напомнив о происхождении легиона и собственной работе на благо британского дела, он писал: "План Еврейского легиона был горячо поддержан Иностранным отделом просто потому, что было оценено его значение для пробританской пропаганды за границей. Когда я теперь делаю попытку использовать легион для сплочения международных симпатий евреев для поддержки победы Антанты, я полагаю, что это заслуживает в Уайтхолле поддержки, а не препон.
Вместо поддержки делается все, чтобы этой работе помешать и свести Еврейский легион ко всего лишь шуточной затее. Его имя снято, агитация за него запрещена, и даже призыв к снабжению предметами первой необходимости подвергается цензуре под пустым предлогом.
Tua res agitur[421]. Для меня Еврейский легион и так хорош, но я и мои друзья смели надеяться, что сделаем его сильным проводником, мобилизующим все еврейские силы на дело Антанты и Великобритании. Если Вы в состоянии положить конец козням, мешающим нам в этой работе, молю Вас вмешаться раз и навсегда"[422].
В ответе Бальфура содержится "положительное расследование" дела, но в архиве Иностранного отдела нет документов о судьбе призыва Жаботинского к Лондону. Жаботинский продолжал оказывать давление на Иностранный отдел и бороться с проволочками.
Он представил докладные о том, что Декларацией Бальфура Британия обязалась делать все возможное для создания еврейского национального очага в Палестине. "Одним из самых эффективных путей к осуществлению этого, — писал он, — было бы немедленное участие еврейских частей в военных действиях в Палестине и в гарнизонах в освобожденных районах". Он перечисляет четыре препятствия, влияющие на формирование частей: отсутствие еврейского названия и нашивок, отсутствие конкретного постановления, что части будут служить в Палестине, отсутствие призывной пропаганды, промедление в переводе еврейских солдат из других частей. На перевод подали тысячи, писал он, но перевели всего несколько сот.
Он снова воздает хвалу Паттерсону — создателю и предводителю Корпуса погонщиков мулов и активному энтузиасту формирования нового Еврейского батальона, сделавшего его "чрезвычайно популярным среди евреев во всем мире", его организационным способностям, симпатии к еврейским идеалам и искусному управлению с учетом особенностей еврейского темперамента"[423].
Но и два месяца спустя Жаботинский все еще вынужден умолять о еврейских знаках отличия и об отправке в Палестину[424].
Еще более серьезным являлось противодействие в еврейских кругах. Ассимиляторы продолжали вставлять палки в колеса. Они стремились предотвратить перевод евреев из других отрядов. "Многие из них очень этого хотели, да и нам желательно было "подкрахмалить" своих новичков примесью опытных солдат. Вдруг оказалось, что полковые раввины на французском фронте откуда-то получили совет или приказ объяснять в своих проповедях, что стыдно английскому еврею служить в нашем батальоне. Меня уверяли, что инициатором был сам "реверенд" Майкл Адлер, главный раввин при армии и прямой начальник всех батальонных "падре". Не знаю, так ли это. Бог с ним. Но мы ждали, что к нам переведутся тысячи, а перевелось всего несколько сот"[425].
Самым тяжелым было нежелание некоторых сионистских противников легиона признать свое поражение. Спустя больше месяца после того, как Политический комитет поддержал идею, Жаботинский был вынужден послать официальный протест Вейцману против проводимой некоторыми сионистами антилегионистской агитации среди молодежи.
"Поскольку все солдаты-евреи поступают теперь к нам в легион, — писал он, — эта пропаганда, по существу, означает оппозицию к еврейской мобилизации в принципе. Я признаю право каждого сиониста на собственное мнение, но поскольку эти действия наверняка принесут урон сионистскому движению в глазах правительства и поскольку они идут вразрез с решением Политического комитета, я позволю себе просить, чтобы все сионистские организации в стране были проинструктированы о позиции их руководства по вопросу о Еврейском легионе и предостережены против создания осложнений".
Он также упоминал молчание "Сионистского Ревю", официального журнала Английской сионистской федерации, на тему легиона — в противовес "Джуиш кроникл" и двум лондонским еврейским газетам. "Это молчание, — писал он, — может быть воспринято как немедленный бойкот воинской части, предназначенной для сражений за Палестину"[426].
Из Штатов слухи доходили тоже невеселые. Хотя поддержка легиона среди сионистов стала практически единогласной, она была нейтрализована тем, что подразделение готовят именно для действий в Палестине не было объявлено официально. Организация разрешения мобилизации на канадской территории также требовала времени.