Все это являлось развитием принципа, с самого начала проявившегося любопытной и раздражающей деталью — когда заголовок издания "Палестинские новости" был переведен для ивритского выпуска как "Новости из Святой Земли", а затем "Новости из Страны", — все для того, чтобы не называть Палестину ивритским названием, потому что оно означает земля Израиля, так же естественно, как Англия — земля англичан.
Что касается протеста 200 арабских общественных фигур, поданного полковнику Сторрсу, его зловещий символизм был прозрачен: "Каждый, кто понимает арабов, — все без исключения здесь, — подтвердит, что им и в голову не пришло бы говорить в такой форме, если бы их не ввели в заблуждение, что декларация была по существу упразднена и только последний толчок требуется, чтобы полностью от нее избавиться. Вы должны только представить себе, что обычно в военных условиях означает протест против процессии, выражающей благодарность властям, войска которых оккупируют страну, нападки на процессию, отправка депутации для протеста против публично объявленной политики всей Антанты буквально на следующий день после ее победы; и те, кто предпринимает подобные шаги, состоят из муфтия [высокопоставленный чин в религиозной иерархии мусульман. — Прим. переводчика], мэра, назначенного англичанами, инспектора по образованию, назначенного англичанами, и других из категории, которая — особенно среди сирийцев — обычно избегает демаршей, противоречащих, по их мнению, воле властей. Они, несомненно посчитали, что в данном случае демарш не будет воспринят как противоречащий этой воле".
Точность восприятия Жаботинского привела его к далеко идущему пророчеству. "Люди идут на уступки, — писал он, — и учитывают чужие интересы, только когда понимают, что должны. Но если им ясно, что притязания соседа не подкреплены больше силой, им присуще избегать каких-либо обязательств для компромисса.
Я вынужден сказать вам с откровенностью и жесткостью, что считаю бесполезными любые попытки по взаимопониманию (в самой Палестине), пока существует извиняющаяся за декларацию политика и отношение к евреям и ивриту как недостойному элементу".
Несмотря на заявление, что он не отчаивается и не собирается заключать, будто все потеряно, и что он убежден в возможности исправления просчетов, проникновенное предупреждение о том, что еще предстоит ожидать от британских властей, содержится в заключительной части письма:
"Если бы это был лишь вопрос времени, я бы не возражал. В конце концов, терпению-то я научился за четыре года борьбы за Еврейский легион. Но опасаюсь трех вещей. Во-первых, необходимость бороться за элементарное, очевидное, само собой разумеющееся равноправие столь неожиданно и настолько противоречит всеобщему представлению о Великобритании, это разочарование повсеместно, и боюсь, распространится за границу, станет очевидным для наших недоброжелателей и будет использовано во французских интригах, в интриге об объединенном ее с Англией правлении в Палестине, во всякого рода интригах; более того, я опасаюсь, как бы даже истинные сионисты, особенно с мышлением русского склада, не отреагировали бы в русском стиле, насилием, прослышав о вещах знакомых — отсутствии равноправия и нападениях на еврейских детей.
Во-вторых, боюсь, что арабов могут побудить к действиям, после которых примирение окажется невозможным. Иерусалимская стычка была тривиальной, но случись что-либо более серьезное, особенно с пролитием крови, разразится, по моему убеждению, буря, которая потрясет всю вашу политику с Фейсалом[502] безвозвратно.
В-третьих, начинаю опасаться английской администрации, самой будущей гражданской администрации.
Существует ли на самом деле такая уж пропасть между гражданскими и военными губернаторами? Сомневаюсь.
Я скорее думаю, что у них много общего, например, нелюбовь к сложностям и естественная склонность к предпочтению темненького простачка-туземца претенциозному baboo[503], осмеливающемуся демонстрировать европейскую культуру не будучи англичанином.
И вавоо's будем мы. Бог с ними, боями за мелочи в переходной стадии, но должен предупредить, что невозможно сражаться с администрацией и одновременно проводить колонизацию в большом масштабе.
Колонизация — по существу работа, требующая полного согласия и активной помощи политической власти.
Убеждены ли вы по-прежнему, что британские чиновники, назначенные на этот пост английским министром по колониям, без какого-либо контроля еврейскими органами, чиновники, несущие ответственность исключительно перед Великобританией, а не перед еврейской организацией, выстоят перед всеми тяготами столь огромной задачи?
Сомневаюсь. Что-то в нашей ориентации ошибочно, и это говорю вам я, нашу ориентацию выстрадавший".
В заключение он перечислил несколько практических предложений:
1. Назначение просионистского (еврея или нееврея) администратора.
2. Назначение еврейского советника в военную администрацию.
3. Распределение еврейских советников ко всем губернаторам.
4. Прокламация, подтверждающая обещание национального очага.
5. Указ, устанавливающий абсолютное равенство между арабским и
ивритом во всех учреждениях, судах, изданиях, документах и т. п.
6. Равное представительство арабов и евреев в городских советах Иерусалима, Яффы, Хайфы, Тверии и Цфата; назначение нескольких мэров-евреев.
7. Еврейский полк должен получить свое имя и нашивки; бригада — сформирована под командованием Паттерсона и расквартирована во всех крупных еврейских центрах на весь период оккупации.
Он просил: "Если вы в состоянии, помогите, иначе дела здесь для всех заинтересованных лиц приобретут плохой характер"[504].
Через одиннадцать дней Жаботинский отправил Вейцману второе письмо, описывая новые эпизоды действий против еврейской общины и унижения еврейских солдат и граждан официальными инстанциями, в то время как Декларация Бальфура, если и упоминалась, то в пренебрежительных тонах — как не имеющая практического значения.
Еврейская община, "в которой, — писал он, — существовало всеобщее понимание, что все арабское брожение вызвано только этим официальным отношением, запугивалась до состояния "полнейшего галута".
Их предупреждают не двигаться, не разговаривать слишком громко, не проходить Яффские ворота и другие подобные места большими группами и даже воздерживаться от таких проявлений, как празднование взятия Иерусалима англичанами. Это положительно напоминает мне Варшаву.
Британское отношение привело арабов к агрессии, которая, по всей вероятности, выльется во что-нибудь безобразное. Следовательно, — добавляет он, — если арабы попробуют погром, ответственность ляжет на них; ответственны же те, чья политика привела, нет, вынудила дикие умы к уверованию, что такие действия возможны и даже желательны".
И в завершение еще одно предсказание:
"Если в будущем Палестиной будут править обыкновенные британские чиновники, назначенные и оплачиваемые британским правительством без всякого контроля еврейства, это правление приведет к торможению колонизации, ущемлению наших прав и унижению нашего достоинства так же, как и сейчас.
Установление каких-то "советов по еврейским делам" не спасет положение.
Иммиграция зависит не только от "еврейских дел", но и от общей политики, от дорог и железнодорожных путей, гаваней, таможен и т. п. — все либо поддерживает, либо притормаживает колонизацию".
Альтернатива выражалась просто. "Мы хотим получить контроль над выбором административного персонала во главе каждого отдела или, по крайней мере, их большинства"[505].
Через месяц Дэвид Эдер поддержал, независимо от Жаботинского, это же требование как "самоочевидное".
"Я считаю, что наши требования должны быть: полноценными и оправданными.
Нам следует получить возможность обеспечить наши национальные земли контролем над администрацией"[506].
Жаботинскому, как видно, не было известно об одном из решающих, возможно, наиболее решающем факте того периода: инициаторами формирования Мусульманско-Христианской ассоциации — арабской организации по борьбе с сионизмом и предотвращению воплощения Декларации Бальфура, — были офицеры британской администрации. Доклад, поданный ранее в Сионистскую комиссию ее отделом информации и неизвестный Жаботинскому, как видно, вызвал сначала пренебрежение; он называл ключевую фигуру в этой операции — офицера разведки в Яффской зоне капитана Брантона. В докладе приводились данные о том, что с ним сотрудничал представитель арабской знати, состоявший на службе у британцев, Али эль-Мустахим[507]. Более того, подполковник Хаббард в письме в Генеральный штаб в Каире внес предложение, которое, будь оно принято, означало бы официальное согласие на антисионистское движение.
Он предлагал, чтобы англичане организовали Арабскую комиссию — для сохранения равновесия сил между расами. "Арабы опасаются, — пояснил он, — не евреев, находящихся в Палестине, а евреев, собирающихся в Палестину"[508].
Через несколько десятилетий, когда урон был давно нанесен, сэр Уиндам Дидс, впоследствии бывший Генеральным секретарем британских гражданских властей, признался Хаиму Мергалиту Кальварскому, ведущей личности в еврейской общине, что "Мусульманско-Христианская ассоциация с самого начала пользовалась симпатиями и финансовой поддержкой британской администрации"[509].
Англичане организовали ассоциацию, которая сформировала отделения в ряде поселков. Эти отделения писали протестующие письма и меморандумы, в некоторых из них содержались самые смехотворные обвинения против евреев, утверждающие, что страна всегда принадлежала арабам, которые, как подразумевалось в некоторых протестах, были на самом деле потомками населения земли ханаанской.