рода британскими и союзными частями, в город войдут только шарифские подразделения Фейсала, численностью в 6000 человек и, подкрепленные в последний момент завербованными друзами и Хурани, объявят миру о своей победе и сформируют правительство.
Этот план нарушили два непредвиденных обстоятельства. Австралийский командующий, бригадир Вильсон, обнаружив, что не может перекрыть туркам путь к отступлению без захвата города, взял его, и, таким образом, Дамаск достался австралийцам.
Позднее в город вступили и британские силы под командованием полковника Бурчьера на подавление восстания против англичан и запланированного водворения Фейсала[556].
Фейсал не был коронован, но он организовал несколько шаткую администрацию, начавшую функционировать с согласия французов.
И вдруг, словно пытаясь разрубить ближневосточный гордиев узел, между главами Британии и Франции было выработано соглашение. 2 декабря 1918 года в Лондоне состоялась секретная встреча Ллойд Джорджа и Клемансо. Как позднее лаконично описывалось в сообщении французского министерства иностранных дел, — "В ходе простой беседы, без протокола и секретарей, мсье Клемансо отказался от Мосула[557] и Палестины’’[558]. Хотя соглашение окутывала атмосфера секретности и спустя полтора года Аристид Бриан издевательски описывал Клемансо как обманутого Ллойд Джорджем, нет нужды далеко искать причины согласия Клемансо.
Великобритания не должна была чем-то "компенсировать" Франции "отказ" от Палестины. Ясно, что Ллойд Джордж мог напомнить Клемансо о французской поддержке Декларации Бальфура. Впоследствии британские документы подтверждают, что Клемансо это понимал.
Что же касается его готовности вообще к компромиссу, она отражала желание завоевать большую поддержку Великобритании в будущей защите Франции на Европейском континенте[559].
С другой стороны, согласно самому Ллойд Джорджу, он снова заверил Клемансо, что Великобритания не заинтересована в Сирии.
Но где же все-таки кончалась Сирия и начиналась Палестина? Где провести границу? Франция видела смысл в том, чтобы отодвинуть ее как можно дальше к югу, в то время как англичане хотели контролировать Палестину размером как можно больше — и содержащую необходимые компоненты для жизнеспособности еврейского национального очага.
Потому-то британские посредники, применяя давление на сионистов для смягчения конституционных и административных требований, ограничивающих британский контроль в Палестине, одновременно поощряли их, когда дело касалось северной границы, описать свои требования подробно, что естественно обеспечивало британский контроль и ограничивало французскую сферу влияния[560].
27 февраля 1919 года стал знаменательным днем в истории сионизма. Сионистские требования были официально представлены Верховному Союзническому Совету — Совету десяти, представителям делегаций Великобритании, Франции, США, Италии и Японии. Сионистскую делегацию возглавляли лорд Ротшильд (которому Бальфур адресовал свое письмо от 2 ноября 1917 года), Соколов и Вейцман.
Соколов произнес трогательную речь об исторических правах еврейского народа на Палестину и призвал к установлению еврейского государства. Вейцман описал бездомность еврейского народа и представил общие черты экономического проекта Сионистской организации. Драматическим пиком дня, тем не менее, стало произошедшее после речи Сильвана Леви, формально представителя французского еврейства, но по существу представителя французского правительства. С.Леви разразился длинной атакой на сионизм.
Дебаты не разрешались, но глава американской делегации Роберт Лансинг дал Вейцману возможность сделать заявление, спросив его, что он подразумевает под термином Национальный очаг "Означает ли это автономное правительство?" — спросил он. Вейцман в ответ привел осторожно сформулированное определение: нет, мы не требуем специфически еврейского правительства. Мы требуем, чтобы под правлением этого региона в стране были установлены конкретные условия и администрация, дающие нам возможность слать в Палестину иммигрантов. Их число должно достичь 70–80 тысяч ежегодно. Мы возьмем на себя задачу по созданию школ, где будет преподаваться иврит, и по строительству еврейской жизни, еврейской настолько же, насколько жизнь в Англии английская. Когда эта национальность составит большинство населения, наступит момент заявить права на правление страной[561]. Вейцман сообщил в письме жене, что немедленно после выступления его поздравил Сонино, министр иностранных дел Италии, а также Бальфур и все остальные, за исключением французов[562].
Сионистское руководство, тем не менее, ожидал приятный сюрприз. Андре Тардье, второй французский делегат, выпустил официальное постановление, что Франция не станет возражать против "передачи Палестины под эгиду Великобритании и формирования еврейского государства".
Не менее потенциально важным был дипломатический успех Вейцмана с арабами. Его встречи с эмиром Фейсалом и его усилия по содействию Фейсалу увенчались соглашением (между Его Высочеством эмиром Фейсалом, представляющим и действующим от имени арабского королевства Хиджаза, и д-ром Хаимом Вейцманом, представляющим и действующим от имени Сионистской организации) о сотрудничестве между "арабским государством" и "Палестиной". Это было не просто постановление о взаимном признании.
Арабское государство и Палестина как Еврейский национальный очаг были приняты как должное. Статья IV утверждала открыто:
Будут приняты все необходимые меры по поощрению и стимулированию иммиграции евреев в Палестину в широком масштабе и по быстрому обустройству еврейских иммигрантов на земле путем тесного заселения и интенсивного культивирования почвы. При применении этих мер права арабских крестьян и арендующих фермеров будут соблюдаться, и им будет оказана помощь в продвижении их экономического развития.
Фейсал добавил к соглашению приписку:
"Я обязуюсь придерживаться этого соглашения, если арабов обеспечат, как я просил в моем манифесте от 4 января, адресованном британскому министру иностранных дел. Если будут приняты изменения, я не могу отвечать за неспособность выполнить это соглашение".
Не успели сионисты подать свой проект Верховному союзническому совету, как Фейсал заявил в газетном интервью, что в Палестине не может быть еврейского государства.
В ответ на незамедлительный протест Вейцмана он стал утверждать, что его неверно интерпретировали. Он-де подразумевал, что не будет еврейского государства немедленно. Он затем послал объяснительное письмо Феликсу Франкфуртеру, члену американской сионистской делегации. В письме выражалась благодарность за поддержку сионистами его дела и обещалось полное сотрудничество в "совместной работе по созданию реформированного и улучшенного Ближнего Востока". Он и его делегация были "полностью ознакомлены" с предложениями сионистов: "Мы рассматриваем их как умеренные и справедливые. Мы сделаем все для достижения их цели и пожелаем евреям сердечное "Добро пожаловать домой".
Международная конференция сионистов, которая должна была состояться до представления Верховному Союзническому Совету, открылась лишь по прошествии недели (5 марта).
Вейцман представил отчет о событиях на заседании, но не упомянул о весьма существенных изменениях в требованиях, принятых сионистским руководством под нажимом англичан. Не упоминался и зияющий разрыв между дружеской атмосферой в Лондоне и подавляющими и дискриминирующими действиями администрации в Палестине.
Там как раз в эти дни финансовый советник военной администрации полковник Вивьен Габриэль достиг соглашения с губернатором Мальты (в то время британской колонии) о приеме в Палестину нескольких тысяч мальтийских безработных.
Этот план был в конечном счете отвергнут и военной администрацией, и Лондоном. Единственным результатом стала очевидность антисионистской мании полковника Габриэля. Это его измышления стояли за отказом Сионистской комиссии в условиях для любых экономических инициатив; на нем лежала ответственность за отказ администрации разрешить евреям даже подавать заявку на съем заброшенных немецких предприятий. Габриэль, которого Жаботинский считал единственным законченным антисемитом в администрации, в отличие от антисионистов, был описан Вейцманом как человек, нанесший далеко идущий и долгосрочный урон еврейскому делу.
"Габриэль — способный человек, энергичный офицер и очень хитрый. В качестве финансового советника он пользуется большим влиянием на все отделы в правительстве и использует это влияние мастерски, чтобы вредить нашим позициям на каждом шагу. Он, более того, мобилизовал в свою поддержку католиков (наших самых ярых оппонентов) и даже мусульман. Палестина очень маленькая страна. Один способный человек на ответственном посту может причинить неисчислимый вред, и Габриэль несомненно в этом преуспел. Все случаи экономической дискриминации объяснялись влиянием Габриэля"[563].
Написано это было спустя многие месяцы, когда Габриэль уже покинул Палестину и весь урон был уже нанесен. В период его действий Вейцман еще держался за свое утверждение, что Жаботинский "слишком пессимистичен", что огорчительное поведение администрации не представляет прецедента, и что будет аннулировано, когда установится британская гражданская администрация.
Ситуация в Палестине в 1919 году отражала трагическое положение еврейского народа.
Восточную Европу, а именно Польшу и Украину, захлестывала волна погромов.
Международные протесты, не подкрепленные какими-либо санкциями, не имели эффекта. В Польше свобода и обещание грядущей независимости не укротили антисемитов. Их антиеврейские инстинкты, напротив, заострились и на независимость они отреагировали как на лицензию на убийство евреев, грабеж и поджоги их имущества.