Гуманность! Какое отношение она имеет к нынешнему обществу?"
То есть для евреев дебаты еще не означали конца. Евреи еще могли добиться свободы и завоевать уважение всего человечества. Веджвуд призывал англичан, как и евреев, вспомнить, что британские свободы были завоеваны "потому, что люди нарушали закон, потому, что люди предпочитали идти на виселицу, а не подчиняться закону".
"Всё, чего достигли англичане, было достигнуто за счет нарушения законов — законов, санкционированных людьми, но неприемлемых для нашей совести. Если человек оказывается перед выбором: кому внимать, Богу или человеку? — то желание подчиниться Господу идет первым. Сначала Бог, а потом уж человек, даже если это грозит тюрьмой. Вот главное, что в прошлом двигало нас вперед.
Как можно преподать этот урок, которого не выучил и не узнал ни один народ, евреям? Мы знаем, они говорят, что не войдут в новое палестинское правительство, они собираются официально бойкотировать его. Официально они, очевидно, собираются отказаться платить налоги. Неофициально я слышу всякие прекрасные идеи о взрывах газопроводов и мостов в духе ИРА. Но этого недостаточно. Самопожертвование должно быть ради того, во что веришь. Мой высокочтимый друг должен понять три вещи. Прежде всего у еврея есть человеческое право достичь своего дома. Каким бы ни был закон об иммиграции, каждый еврей будет вправе делать все возможное для нарушения этого закона. И его, конечно, легко нарушить. Если евреи сплотятся, их нельзя будет остановить. Иммиграционный корабль доставит иммигрантов в Тель-Авив, если в Тель-Авиве есть 150 тысяч евреев, которые хотят этого"[788].
Не только в речах Джозия Веджвуд выражал свое единство с евреями и даже свою любовь к приведенному в боевую готовность еврейскому народу. За это он подвергался частым язвительным нападкам со стороны чиновников министерства колоний. Они относились к нему с неприкрытой враждебностью, раздражаясь, что он "выступает как рупор Жаботинского".
Веджвуд постоянно закидывал правительство парламентскими запросами (надо сказать, что так же поступали и некоторые другие члены обеих партий).
На своих частых встречах с лидерами сионизма он не упускал случая призвать их — несмотря на их нежелание — к открытому сопротивлению. Его не слушали и им пренебрегали. Черток, например, не поняв природной независимости суждений этого великого англичанина, намекал в своем дневнике, что Жаботинский манипулировал Веджвудом[789]. Веджвуд сделал больше. Он принял активное участие в деятельности Аф-Аль-Пи. Он пожертвовал Аф-Аль-Пи собственные деньги. Три коротких письма показывают серьезность его деятельности.
Он написал общую рекомендацию "Для представления по требованию":
"Я знаю, что г. Жаботинский и его друзья помогают беженцам. Я одобряю все планы переправки беженцев в Палестину и сам материально помогаю им. Я рад, что эта деятельность не принесла никому вреда и способствовала делу гуманности и справедливости. Эта деятельность не имеет никакого отношения к внутрипартийным разногласиям в сионистском движении. Я одобряю все подобные планы.
Желающие могут посылать денежные пожертвования на мое имя или прямо на имя г. Жаботинского или его друзей. Подписано: Джозия С. Веджвуд, кавалер ордена "За безупречную службу", член Парламента".
28 июня 1939 года он писал:
"Дорогой Жабо,
прилагаю письмо отца двух молодых людей, которых д-р Перл нелегально провез для меня в Палестину. Отцу всего сорок восемь лет, и я не вижу причины, почему его тоже нельзя провезти нелегально. Пожалуйста, подумай, что можно сделать, и сообщи мне. Я не пишу ему ответ, не зная, что писать, пока не услышу от вас, можете ли вы принять его.
И приписка:
Поздравляю с Астиром"[790].
Письмо от следующего года, написанное им Вилли Перлу 7 марта 1940 г., гласит:
"Дорогой д-р Перл,
Вы спасли от смерти, от голода и холода 2 тысячи 400 человек. Вы должны гордиться этим, а я горжусь вашей дружбой".
Моральное поражение, нанесенное парламентом правительству, не смутило кабинет. Макдональд уверенно шел к следующему барьеру. В такие минуты британскому правительству, конечно, напоминали, что нельзя вести себя так, будто Палестина их "собственность". Палестина была отдана на попечение Британии Лигой Наций. Британия была конституционно обязана представлять годовые отчеты и изложения своих законодательных актов Постоянной мандатной комиссии. Заключения комиссии в свою очередь передавались Совету Лиги Наций. Если совет не соглашался с предлагаемой политикой, британское правительство не имело права продолжать ее.
Макдональду не удалось убедить Мандатную комиссию. Его Белая книга не была сочтена приемлемой. Комиссия решила, четырьмя голосами против трех, что Белая книга "не была в строгом согласии с мандатом Палестины", а также вынесла вторую резолюцию:
"Политика, выраженная в Белой книге, не соответствует тому пониманию политики, которую, по соглашению с мандатной властью и Советом (Лиги Наций), комиссия всегда возлагала на Палестинский мандат"[791].
Жаботинский был разочарован обеими резолюциями, он, естественно, хотел более открытой и сильной критики. Однако факт оставался фактом — до решения Совета Лиги Наций, которому должны были быть переданы резолюции, единственный авторитетный международный голос объявил Белую книгу неприемлемой.
Макдональд сказал в Палате общин, где Белая книга была снова подвергнута яростной критике обеими партиями, что можно изменить мандат так, чтобы он соответствовал Белой книге, и что если решение Совета Лиги Наций будет также отрицательным, именно это и сделает правительство Его Величества. Он не объяснил, как в данных обстоятельствах, то есть прежде чем Совет Лиги рассмотрит дело, правительство, по его мнению, могло начать воплощать Белую книгу в жизнь[792].
Жаботинский, обращаясь к Макдональду, указал, что конституционно Белая книга не имеет никакой власти так же, как, например, закон, предложенный парламенту и не прошедший в первом чтении.
Между тем правительство ввело новый иммиграционный порядок, соответствующий условиям неодобренной Белой книги: до весны 1940 г. из-за количества нелегальных иммигрантов, проникших в страну, не будут выдаваться иммиграционные сертификаты.
Макдональд и другие представители правительства старались преуменьшить значение решений Постоянной мандатной комиссии. Лига Наций была действительно уже тонущей организацией, но ее политические прерогативы были еще в силе. Теперь правительство должно было надеяться на изменение решения Мандатной комиссии. Но если ее решение не будет изменено, Совет Лиги Наций мог ведь не проявить готовности менять мандат. На людях сохранялась притворная невозмутимость, но при этом в правительстве горячо обсуждалось, как перетянуть на свою сторону членов Совета Лиги Наций. Эту обязанность, естественно, возложили на плечи министерства иностранных дел, и настроение не было оптимистичным. Один из крупных чиновников министерства, Леси Баггали, выразил 14 августа мнение, что с этим вопросом "будет очень трудно обратиться к большинству правительств, представленных в совете". Баггали предложил:
"Цель правительства Его Величества сделать так, чтобы Совет, конечно, прямо не обманывая при этом Мандатную комиссию, принял во внимание, но вежливо проигнорировал решение комиссии и объявил, что так или иначе, Совет согласен на то, чтобы правительство Его Величества продолжало свою политику, не внося никаких поправок в мандат"[793].
По нервным запискам коллег Баггали видно, что и они считали невозможным без какой-либо хитрости получить от Совета одобрение Белой книги в ее нынешнем виде. Их нервозность основывалась на том, что, по традиции, Совет Лиги никогда не отвергал резолюций Мандатной комиссии. Чиновники министерства иностранных дел и министерства колоний явно опасались грядущего.
Все планы и расчеты развеялись как дым. Заседание Совета Лиги было назначено на восьмое сентября, но Гитлер назначил на первое сентября вторжение в Польшу.
Британия и Франция вступили в войну третьего сентября, и заседание Совета Лиги Наций не состоялось.
Нет сомнений, что Белая книга была незаконной. Каждый шаг, основанный на ней, был и будет незаконным. Предсказание сопротивления евреев политике Белой книги соответственно имело двойное значение для будущего.
ГЛАВА СТО ШЕСТАЯ
ЖАБОТИНСКИЙ не сразу опубликовал свои взгляды на Белую книгу (она несколько отличалась от первоначального заявления, сделанного Макдональдом). В частном письме Жаботинский указывал: возмущение Белой книгой было так велико, что еще один голос вряд ли услышали бы. Возможно, Жаботинскому показался омерзительным взрыв возмущения со стороны представителей сионистского истеблишмента. Ведь уже в течение нескольких месяцев они точно знали, куда неумолимо клонит британское правительство, однако по-прежнему продолжали свою секретную дипломатию. 22 мая Жаботинский объявил в Несиут, что уезжает к своим друзьям Спекторам в Лодзь, где в уединении "надеется подытожить свои впечатления и попробовать вчерне сформулировать общее политическое направление, особенно после дебатов в Палате общин" (они были назначены на следующий день). Но уже в этой заметке он коротко подытожил свои "первые впечатления". Он писал:
"а) Белая книга, конечно, эфемерна. Нечего принимать эту "Цукунфт-Мюзик" (музыку будущего) за реальность ("Через пять лет", "через десять лет" — всё это пустословие).
б) В ней не содержится непосредственной угрозы реального подчинения ишува арабам. Никакого Государственного совета; "начальники департаментов" будут, как всегда на Леванте, беспрекословно исполнять всё, что им скажут их "советники".