«Фанатики какие-то», – кривился он.
Похоже, этот хозяин в принципе любил издеваться над своими покупателями. Потому что касса находилась у черта на куличках, парковка была забита, и люди толпились часами на холоде, пытаясь заполучить желаемое.
Кстати, помощнику Дита билет продавать отказались. Без объяснения причин прислали отказ. Это осложняло ситуацию. Дитрих привык, что его люди всегда поблизости.
Помощника пришлось оставить на парковке, в десяти метрах от входа в шатер.
Сейчас Дитрих достал те самые билеты – перфорация сверкала в лучах заходящего солнца, – посмотрел на них задумчиво.
Что-то ему здесь не нравилось. Пока на уровне интуиции, но вся эта затея с цирком казалась слишком сюрреалистичной. Почему бы Серпа могло заинтересовать подобное мероприятие? А зачем оно Платону?
Тая удивленно осмотрелась по сторонам.
– Когда ты говорил про увлекательное представление, я ожидала чего-то другого, – сказала она.
– В рекламе обещали феерию впечатлений, – ответил Дитрих, поморщившись. – Если хочешь, давай уйдем.
– Нет, ты чего. – Она беззаботно дернула плечом. – Мне даже интересно посмотреть на эти семь грехов. А потом где-нибудь поедим… – добавила мечтательно.
Тая носила их с Дитрихом ребенка. Беременность проходила нормально, если не считать дикого аппетита – впрочем, в этом как раз ничего странного не было. Орки прожорливы, даже те, которые еще не появились на свет. В том, что у него родится именно орк, Дит не сомневался. Все признаки налицо. Эмоции Таи тоже стали поистине орочьими. Она могла вспыхнуть как спичка, нарычать, раздать люлей и тут же успокоиться.
Чем не орк в боевом обличии?
Животик был уже заметен, но все еще не выглядел беременным. Казалось, Тая просто плотно пообедала. Девушка погладила его ладошкой и зашагала вперед.
Дитриху повезло с женой. Он не переставал восхищаться ее упорством и даже упрямством, практически орочьим, пусть от орков в Тае не было ни грамма (не считая ребенка, конечно же). Полукровка, дочь перевертыша и ведьмы природы, своими поступками она меняла не только мир вокруг себя, но и своего мужа. Дит два года назад был полной противоположностью нынешнего.
Пусть их сказка началась не так уж безоблачно, но сейчас он старался сделать все для любимой жены. Исполнить любой ее каприз. Правда, Тая не капризничала.
Не успели они войти в шатер, как к ним подбежал невысокий, метр с кепкой, человечек, одетый в костюм клоуна. На его шапке звенели бубенчики. Из-за слоя краски не было видно настоящего лица. Он выглядел жеманно, не мог устоять на ногах, раскачиваясь из стороны в сторону.
– Госпожа, господин, пойдемте! – радостно хлопнул в ладоши клоун. – Я провожу вас на ваши места.
Затем он попытался схватить Таю под локоть, но она отпрянула от него как от чумного.
– Я дойду сама.
Дело в том, что ей передавались умения тех существ, с которыми она имела физический контакт. Это, конечно, касалось только нечисти, но поди угадай, кто такой этот клоун. Человек или какой-нибудь симбиоз гнома с эльфом?
Именно поэтому Тая исключила любой контакт с теми, о чьих способностях не знала наверняка. За исключением нескольких друзей, ну и мужа, она не трогала никого. Такова цена ее дара. Не слишком высокая, если уж честно.
– Ой, – опечаленно вздохнул клоун, не дойдя до нужного ряда какой-то метр. – У вас же места десять и одиннадцать? Ой-ой. Тут такая оказия случилась. Они как раз за колонной находятся.
Действительно, ровно два места упирались в деревянную колонну, поддерживающую купол. Остальные колонны располагались в проходах у выходов из шатра, но конкретно места Таи и Дитриха были напрочь испорчены. Вид оттуда – никакой. Еще и носом упираешься в дерево. Хоть влево сдвинься, хоть вправо – а не увидишь ничего толком.
Почти весь зал был заполнен. Дитрих отметил краем глаза небывалый ажиотаж. Пустовали только все те места, которые утыкались в злосчастную колонну. На всех без исключения рядах.
– При покупке билетов об этом не было сказано.
– Особенности постройки купола. Поначалу не рассчитали нагрузку, вот, пришлось сейчас доделывать, – грустно ответил клоун и тут же радостно воскликнул: – Не переживайте! Это наша ошибка, поэтому вам предложено насладиться представлением из вип-ложи. Как видите, других зрителей тоже рассадили. Хозяин не позволил бы, чтобы шоу было испорчено из-за такого недоразумения! Вы согласны на наше предложение?
Дитрих с Таей переглянулись, и девушка безразлично пожала плечами. Мол, да какая разница.
Дитрих глянул наверх, где располагались вип-ложи. Дурное предчувствие не исчезало, но магический дар пока молчал. Смертей, по крайней мере связанных с цирком, он здесь не видел.
Ладно, бес с вами. На месте осмотрится.
– Согласны, – сказал Дит.
Новые места оказались неплохи. Вид открывался хороший, пространства значительно больше (хоть ноги вытянуть можно), а еще есть возможность заказать закуски и их бы поднесли прямо в ложу. Последний фактор особенно понравился вечно голодной Тае, которая тут же попросила сыра с брусничным соусом.
– Три порции, – заявила она жадно. – Нет, четыре. Дит, а ты что-нибудь будешь?
– Нет, спасибо.
У Дитриха немного отлегло от души. Жене определенно тут понравится. Ей вообще все нравится, где есть сыр, соус и возможность полакомиться от души. Беременность ей очень идет, делает ее смешной, такой чуть забывчивой и особенно нежной.
– Понял, передам ребятам, чтобы принесли четыре порции сыра! Спасибо, что выбрали нас! – вновь хлопнул в ладоши клоун, а затем передал две программки.
Тая полистала свою и изумленно хмыкнула.
– Мне кажется или здесь выступает нечисть?
Дитрих тоже бросил взгляд на афишу представления.
Хм, да, выглядело так, будто здесь полно всяких разных нелюдей, причем многие – в естественной форме, не маскируясь от обычных людей. Вон, на фотографиях виднеются хвост или клыки.
Разумеется, нечисть была повсюду, и выступать в театре она тоже могла, потому что многие жили обычную человеческую жизнь, скрывая истинный облик десятилетиями. Но обычно это как-то не выпячивалось. Не с разрешения же арбитров они будут показывать свое нутро?
– Предсказательница Альбина расскажет вам ваше будущее, – прочитал он.
И, пожалуй, эта предсказательница была единственным привычным Дитриху существом в программе. Не покидало ощущение, что «Семь грехов света» – это про нелюдей, собранных со всего мира и привезенных сюда в качестве декоративных зверюшек.
Тая уселась поудобнее, Дитрих оперся на бортик локтями, вглядываясь в зрительные ряды. Он обратил внимание на парня, сидящего в ложе напротив. Точнее – не на него самого, а на его костюм. Яркий, цветастый, какой-то совершенно аляпистый. Лица издалека почти не было видно, но показалось, что под глазами две красные точки. Или не точки. Не разобрать. Но что-то ярко-красное.
Он – тоже часть цирковой труппы?
Парень козырнул ладонью, но Дит не понял, к кому конкретно обращалось его приветствие.
Так, Платон просил посмотреть с помощью дара на то, как умрут работники цирка. Самое время начать, как раз вот с этого паренька.
Дитрих всмотрелся, но ничего не разглядел. Обычно он видел смерть, даже далекую, хотя бы общий образ или размытое очертание. Он видел, как гибнут нелюди через столетия. Видел их дряхлыми, седыми, ослабшими.
А тут вообще ничего… как бы ни напрягался. Этот парень словно не собирался умирать. Вообще. Никогда.
Дитрих перевел взгляд на жену, собираясь коснуться ее ладони – чтобы усилить свои способности и наверняка узнать, как оборвется жизнь парня со странными красными точками на щеках.
Картинка тотчас поплыла перед глазами, и смутный образ видения затуманил взор. Только вот оно было связано не с незнакомцем из ложи напротив.
События скачут перед глазами как в калейдоскопе. Дитрих видит свою жену, видит, что она хватается за окровавленный живот, что пытается закричать, но не может. Лишь хрипло сипит. Глаза ее округляются, становятся большими и совершенно беззащитными. Она хочет прикрыться, но у нее не получается. Руки бессильно падают по бокам. Кровь течет по одежде.
Он видит смерть. Чувствует ее всем своим естеством. Гибель не Таи, но их нерожденного ребенка.
И эта гибель будет как-то связана с этим цирком…
Дитрих сглотнул, посмотрел на расслабленную жену.
– Пойдем отсюда, – сказал таким тоном, что Тая поняла – вопросы лучше задать позже.
Они поднялись со своих мест, скользнули по лестнице вниз.
– Куда же вы? – удивился клоун и попытался преградить дорогу. – Представление вот-вот начнется!
– Супруге стало плохо, здесь слишком душно. – Дит кивнул на Таю. – Подышим воздухом и вернемся. Вы заказали сыр? Принесите его, пожалуйста, поскорее. А, и еще добавьте две бутылки минеральной воды.
– Хорошо-хорошо, – закивал клоун. – Очень хорошо. Возвращайтесь поскорее!
– Обязательно.
Дит уже видел, что этому пареньку в дурацком костюме осталось недолго. Этим же вечером его убьют за то, что тот «упустил» таких ценных гостей. Смерть будет долгая, кровавая, мучительная.
На коже через порванную одежду несчастного алеет клеймо с плачущим клоуном.
Дит видел, как над ним склоняется подросток с красными татуировками в виде слезинок под глазами. Как он жалостливо качает головой и произносит:
– Ай-ай. Как же нехорошо вышло.
Только вот в глазах его – ни единой эмоции. Ни злобы. Ни раздражения. Ничего.
Именно с ним Дитрих столкнулся взглядом перед тем, как к нему пришло видение смерти. Именно его гибель он не смог разглядеть.
Что ж, если выбирать между жизнью какого-то стороннего человека или собственного ребенка, Дитрих бы не колеблясь всякий раз выбирал свое дитя.
В молчании они вышли на улицу и направились прямиком к автомобилю. Быстрым шагом, не оборачиваясь. Внутри Дитриха закипал гнев. Гнев – это хорошо. Там, где есть гнев, нет места животному страху, что поселился в нем, стоило увидеть раненую Таю и почувствовать гибель их ребенка.