Он смущенно кивнул в сторону пианино, словно в его игре было что-то постыдное. Хотя играл он хорошо, насколько я сама могла судить.
Вот только стоило хозяину заведения взглянуть на меня, как он поперхнулся. Глаза буквально вылезли из орбит, он начал кашлять, ударил себя несколько раз кулаком в грудь.
– Виктор, тебе похлопать? – заботливо уточнил Платон. Я сначала не могла взять в толк, что же такого случилось. И только подняв глаза к потолку, который оказался зеркальным, вспомнила про свое «новое» отражение.
Горбун, продолжая кашлять, вытянул руки вперед и сделал несколько хлопков-аплодисментов.
Платон усмехнулся и «похлопал» ему в ответ.
Откашлявшись, Виктор сделал вид, что смахнул с глаз слезы, а затем кивнул куда-то за наши спины.
Я обернулась – в закутке на небольшом возвышении находилась отдельная ложа с кожаными диванчиками и большим столом. Она была одна такая во всем зале. Оттуда, должно быть, отличный вид на все, что происходит внизу.
– Можем подняться посидеть там. – Виктор подошел почти вплотную. Принюхался. – Меняющим облик зельем не пахнет, – пробормотал он, а затем, все еще подозрительно поглядывая на меня, обвел руками зал. – Платон, представишь мне свою спутницу?
Платон взглядом переадресовал вопрос мне.
– Маша. – Этим именем я обычно представлялась в бегах. Во-первых, оно довольно распространенное и простое. Мало ли Маш на свете. Во-вторых, имя Марьяна является вариацией имени Мария, а следовательно, в случае чего меня не обвинят во лжи, если обман вскроется.
Виктор опять принюхался. Занятный тип. Кажется, перед нами какой-то бес. По крайней мере, привычка вынюхивать чужие секреты – их отличительная черта. А горб вполне может оказаться крыльями, свернутыми под одеждой.
– Похоже на правду, – сказал он, подтверждая мои догадки. – Маша, не подскажете, кто ваши родители? Какая удивительная нечисть потрудилась над вами? Ваш цвет кожи… поистине уникальный.
Я лишь пожала плечами. Правду говорить не хотелось, а соврешь – почувствует. Лучше уж изобразить необщительную буку, чем сдавать карты непонятному незнакомцу. Кроме того, очевидно, что за его словами скрывается лишь желание утолить любопытство. Все же подобную нечисть он, скорее всего, доселе не встречал.
Но с чего я должна перед ним отчитываться?
– Виктор, не донимай мою спутницу, – попросил Платон. – Лучше давай поговорим.
Бес кивнул в сторону возвышения.
– Сегодня за официанта я сам, – гордо сообщил он. – Желаете какой-нибудь авторский коктейль?
– Ты делаешь авторские коктейли? – усмехнулся Платон, усаживаясь за столик и дожидаясь, пока я сяду рядом с ним.
Я бы, конечно, предпочла место напротив, но близость с Виктором нравилась мне не сильнее, чем с Платоном. Орк хотя бы свой, привычный.
Пришлось занять самый краешек диванчика.
– Обижаешь, это моя маленькая отдушина, – фыркнул Виктор. – Например, что насчет «Беспамятства»?
– А что туда входит? – ради приличия уточнила я.
– Весь крепкий алкоголь, который есть в баре, а также три кубика льда, – расхохотался бес.
– Пожалуй, мы обойдемся без коктейлей, – решился Платон. – У тебя получилось что-нибудь узнать?
– Ну, про Альбеску ты в курсе? – хмыкнул Виктор.
Я вздрогнула.
– Угу, – подтвердил Платон.
Колено его незаметно дотронулось до моей ноги под столом. Наверное, это был жест успокаивающий, но я отодвинулась еще чуть-чуть к краю. Чтобы не соприкасаться даже вот так, случайно.
– Что-то он там с арбитрами не поделил, те его очень красиво припугнули. Мои ребятки сейчас пытаются выяснить, в чем конкретно причина раздора. При этом Виталик, кажется, все знает, но молчит. Не был бы он моим другом, вспорол бы ему живот за такое. Знает же, как мне тяжело устоять перед чужими секретами. А ты, случайно, не знаешь?
– Меня не особо волнуют подробности, если честно.
Он не врал, потому что уже знал правду – но Виктору не рассказывал. Наверное, потому, что это напрямую касалось его брата. Видимо, их отношения с бесом не подразумевали обоюдной честности.
– А что тебя волнует? – Виктор приблизился к нам, глянул на Платона с весельем.
– У меня были еще две просьбы. Давай начнем с простого. Я оставлял тебе список имен.
– А при твоей спутнице вообще можно делиться такими тайнами?
Я опустила взгляд в стол, пытаясь никак не выдать своего волнения. Это же мои родственники! Боги, сердце оглушительно билось меж ребер. Даже дышалось через раз.
– Даже нужно.
– Хорошо. Особо интересного там нет. Кто-то умер, кто-то жив-здоров. Я пробил их всех, абсолютно непримечательная нечисть, ни в каких темных делишках не задействована. Аж скучно. Вот, держи.
Виктор протянул свернутый лист, и Платон не глядя сразу же передал его мне.
– Разберешься, что к чему? – спросил таким тоном, будто я была его подчиненной.
Но я приняла правила игры. При бесе опасно даже показать возмущение и уж тем более нельзя проболтаться, что это мои близкие. Поэтому я отстраненно кивнула.
– Конечно.
Судя по тому, каким взглядом нас окинул Виктор, он был очень даже заинтересован выведать, что за отношения нас связывают. Понимал: Платон не привел бы абы кого, но не мог (или не хотел) спрашивать напрямую.
Я развернула бумагу, пробежалась взглядом по ней. Виктор тыкал то в одно имя, то во второе, давая краткие пояснения. Многие не пережили последние годы: кто-то скончался от старости, кто-то «при загадочных обстоятельствах», некоторые – от банальных болезней. Кто-то оказался пропавшим без вести. Другие мои близкие разъехались кто куда, видимо, услышав о том, что за мной охотится Нику. А может, просто так совпало.
Я понимала мозгом, что, даже если заявлюсь к ним в гости – вряд ли они меня пустят. У них собственные семьи, дети, внуки. Да и наслать на них такую опасность…
Даже не знаю, стоит ли к ним соваться. Все же перед моими глазами до сих пор стояла сцена того, как кровь мамы заливает песок. Неужели я хочу повторения этого кошмара? Неужели мне мало одной трагической гибели из-за собственной неосторожности?
Не знаю. Не понимаю пока, как поступить.
Надо все обдумать.
Материнского имени в этом списке, конечно же, не было. Я даже не включала ее туда – потому что о ее смерти знала наверняка.
Но обнаружилось кое-что интересное.
Мой отец жил в этом городе вместе с семьей. У самого залива, в коттеджном поселке. Не может быть. Так близко?..
Конечно, я не собиралась приходить к нему и молить о помощи (он точно откажет, ведь однажды уже бросил нас с мамой), но увидеться, хотя бы посмотреть на него…
Щемящее чувство в груди все нарастало.
– Маш, оставишь нас с Виктором наедине? – внезапно спросил Платон, хотя ничто не предвещало; наверное, он заметил, как меняется мое настроение. – Ненадолго. Покопайся пока в тех сведениях, которые у нас есть.
– Хорошо.
Я покорно отсела в другой конец зала, даже не подумав спорить. Лист бумаги, который сейчас был зажат в моих пальцах, слишком бесценный. Платон уже сделал для меня больше, чем многие другие, – и за это я готова была простить ему многое.
Почти все.
Платон задумчиво посмотрел, как Марьяна занимает самый отдаленный столик, и сонно зевнул.
– Сделаешь кофе? Маше – тоже, если можно. Прости, что я так нагло. Но в сон дико клонит.
Все же удерживать магический купол в открытом состоянии – занятие энергозатратное. И хоть сегодня Платон чувствовал себя гораздо бодрее, чем обычно, но поздний час и магическая нагрузка на организм давали о себе знать. Не хочется заклевать носом посреди диалога, тем более с Ковтуном, с которым всегда лучше держать ухо востро.
– Да без проблем. – Виктор отмахнулся и, встав, добрался до кофеварки, стоящей за барной стойкой.
Некоторое время они молчали, чтобы не перекрикиваться. Затем Виктор взгромоздил две чашечки на поднос и элегантно донес сначала до Марьяны, а затем – до Платона. Выглядел он при этом так буднично, будто в свободное время подрабатывал официантом. Непринужденно.
Все же любопытный он, необычный. Не гнушается и сам кофе сварить, хотя другой бы на его месте отказался. Все же статус обязывает.
Может, Виктор не врал, когда просил о дружбе? Поэтому и относится к Платону если не как к другу, то точно не как к обычному просителю, коих у Ковтуна – сотни.
Платон благодарно кивнул и сделал глоток. Потом перевел взгляд в сторону Марьяны. Может быть, попросить ее подождать в холле? Бес, уловив ход его мысли, усмехнулся:
– Под этим столом артефакт от прослушивания. Сегодня как раз установили. Твоя помощница не услышит.
– Как предусмотрительно.
– Ну, клуб планируется использовать не только как увеселительное заведение. Тут будет много интересного, – расплылся в улыбке Виктор. Свое детище ему явно нравилось.
– В таком случае продолжим?
– Разумеется. Ты еще спрашивал про некую Марьяну Сциллову. Ничего особо интересного не расскажу. Если очень коротко, то жила довольно закрыто, с матерью. Особыми видами магии не обладает, знает бытовое колдовство. В двадцать лет добровольно присоединилась к подручным Альбеску, потом сбежала. Причем умудрилась сделать это дважды. Теперь тот ее ищет, предложил солидное вознаграждение. Цифры интересуют? – Платон отрицательно мотнул головой, и Виктор продолжил: – В последний раз ее видели в этом городе, но след обрывается. В твоем списке ее родственники, но, думаю, ты и сам в курсе. Думаю, кто-то из-за нее и помер – кто был ближе к ней и ее матери. Но наверняка не скажу, как видишь, прямых убийств тут нет. Короче говоря, девица где-то прячется. Нику ее ищет, но не особо активно. Ориентировка нужна? Как выглядит, отличительные черты?
Виктор говорил все то, что Платон и сам уже знал от Мари. Возможно, чуть раньше от этих сведений было бы куда больше пользы – но сейчас он скорее убеждался, что она не лгала. Все ужасы, о которых она вспоминала, – правда.