«Сынок, один мой хороший друг подарил мне путевку в европейскую водолечебницу. Съездим с ним вдвоем, здоровье поправим, воздухом целебным подышим. Не теряй меня. Уеду всего на две недельки. Передала тебе побольше заморозки – пожалуйста, не складируй в морозилку, как обычно, а кушай. Наварила тебе десять литров сливового компота. Тебе нужно поправлять здоровье.
Люблю, мама».
Ясно, что «хороший друг» – это мамин ухажер. Она очень боялась показывать его сыновьям открыто, опасалась, что они не примут его в семью. Все же чужак, да еще и не орк. Хотя и Дитрих, и Златон, и Платон больше всего желали маме счастья. Пора бы строить свое будущее, а не думать о тиране, который и ей жизнь отравил тоже.
Что ж, пусть отдохнет. Ей полезно.
Платон долго еще стоял в дверях, а сердце его заполошно колотилось в груди.
Он был близок к провалу, и лишь чудо спасло его от последствий. Но страшнее всего, что на секунду Платону хотелось поддаться уговорам отца и просто добить ни в чем не повинного доктора – только бы тот не помешал осуществлению плана.
Когда он вернулся в замок, груженный пакетами от матери, которые передал доктор, Мари уже вылезла из комнаты за камином и пришла на кухню.
– Хочешь кофе? – улыбнулась она, но за уверенным видом скрывалась нервозность.
Сгрудив пакеты в сторону, Платон обнял ее, прижимая к себе. И наконец смог выдохнуть.
– Я тоже разнервничалась, – призналась она шепотом, хотя он не сказал ни слова.
– Ты молодец, быстро нашла решение. – Платон зарылся ладонью в ее волосы, вдыхая их аромат. Пахло горькими травами, белладонной, ромашкой. Зельем забвения, которое она варила.
– Это я виновата. Нужно быть внимательнее. В прошлый раз чуть не попалась, когда пришел твой брат. И теперь вот снова. Я приношу только неприятности…
– Тш-ш… – Он прижал указательный палец к ее рту, прерывая. Затем осторожно наклонился и поцеловал в самый краешек губ.
Руки легко обвили ее талию, желая удержать мгновение, которое казалось вечным. Ее дыхание щекотало кожу.
– Я правда так думаю, – вздохнула Мари.
– Ведьмам положено приносить неприятности, – усмехнулся Платон. – Мари, я сам виноват. Расслабился, увлекся расчетами ритуала и заметил дока, уже когда он оказался в метре от меня.
За окном проглядывали лучи утреннего солнца, отражались в стоящей на столе вазочке с печеньем.
– Да, но я могла бы, прежде чем идти…
– Мы сейчас правда это делаем? Спорим, кто из нас больше накосячил? – поднял брови мужчина, насмешливо глядя на зардевшуюся ведьмочку.
Мари не выдержала и тоже прыснула.
– Ладно, согласна, это глупо. – Она тряхнула рыжей копной волос. – Так что насчет кофе?..
– У меня есть предложение получше, – коварно усмехнулся он, вовлекая ее в поцелуй.
Руки нежно скользили по ее спине. Поддавшись порыву, Платон резко поднял девушку на руки. Ее ноги обвили его талию, она взвизгнула от неожиданности и радости, а потом заливисто засмеялась мелодичным, словно звон колокольчиков, смехом.
Платон осторожно усадил ее на стол, сдвинув вазочку в сторону. Та покачнулась, перевернулась. Печенье и цветные конфеты разлетелись по полу.
– Нам снова все прибирать… – прошептала Мари, на мгновение оторвавшись от его губ.
Но это было тут же забыто. Ничто не имело значения, кроме… В каждом вдохе и выдохе остался только трепет момента, когда они смогли сблизиться настолько, что стали одним целым.
До кофе в итоге они добрались не скоро.
Сначала еще раз убрались на кухне, потом разобрали контейнеры, которые передала Агата.
А после завтрака Платон снова взялся за расчет ритуала.
– Расскажешь, что ты задумал? – Мари подошла сзади и обняла его.
Платон облизал губы, не зная, стоит ли говорить ей правду. Хотя… почему нет?
– Сегодня ночью я проведу ритуал. Полностью восстановлю свое здоровье и верну способность обращаться в орка. – Голос звучал сухо и решительно, будто бы действительно он знал наперед, как будет. Как будто бы не сомневался в своих силах до последнего.
– В день, когда мы с тобой встретились в первый раз… – Мари не договорила, но он понял, о чем она спрашивает.
– В тот раз мне не удалось. Но сегодня – все будет иначе.
Третья попытка просто обязана быть успешной, но что, если и она провалится?
– Хорошо, – неожиданно легко согласилась девушка. – Мне надо будет остаться в доме?
– Да, чтобы у меня было больше сил и не пришлось снова держать купол, – осторожно произнес Платон, удивленный той легкостью, с которой она согласилась. Что? Даже не попробует отговорить от авантюрной затеи? Не скажет ему, какой он кретин, что связывается с настолько темной магией? Не предложит подождать и еще раз все перепроверить?
Видимо, удивление его было настолько искренним, что Мари в ответ вскинула брови:
– Что ты так смотришь?
– Ты действительно не против?
– Ну… – протянула она. – Насколько я успела тебя узнать, говорить тебе о том, что это противозаконно и опасно, – бесполезно. Так что остается только поддержать. – Она звонко чмокнула его в щеку. – Главное, возвращайся поскорее.
Ведьмочка отстранилась.
– Пойду пока устрою набег на твой сад. Посмотрю, что еще может пригодиться, запасусь ингредиентами, мало ли, вдруг тебе еще от каких-то свидетелей нужно будет избавиться.
Она упорхнула из кухни и не услышала, как Платон прошептал одними губами:
– Мари, ты восхитительна…
Из фамильного особняка он уходил уже ночью. Весь день потратил на расчеты формул, на подбор пропорций. Он попросил Мари не провожать его, но спиной чувствовал, как она все равно наблюдает за ним из окна в одном из залов.
Призвав магию, он легко поднял купол и так же легко отпустил его. Колдовство давалось все легче и легче. Понять бы только, с чем же был связан приступ слабости днем.
«Все это неважно, сегодня я снова стану орком».
Ритуал решил проводить в одном из складов вдоль по шоссе. Фирма, которой он принадлежал, сейчас была в состоянии банкротства, и Платон надеялся, что охраны там не будет.
Лучше, конечно, опять пойти в заброшенный литейный цех, который он использовал в прошлый раз. Но два выброса темной магии в одном и том же месте могли вызвать ненужные вопросы арбитров. И так все это происходило вокруг поместья, а значит, могло вывести на него.
С охраной действительно повезло.
– На этот раз все получится, – бескомпромиссно сказал себе Платон. Прозвучало как приказ. Сделай или умри.
И плевать, что внутри бушует от беспокойства. Чего ему бояться? Неужели вдруг стало жалко собственной жизни?
Внутри просторного кирпичного строения было пусто – только доски да металлолом, сваленные кучей. А в потолке вообще дыра.
Первым делом мужчина достал из принесенного с собой чемоданчика свечи. Иначе в погруженном во мрак и пыль помещении он бы не увидел ни зги. Электричество не работало.
Оно и к лучшему. При магическом выбросе велик шанс короткого замыкания и в результате – пожара.
Закончив со свечами, он перешел к рунам. Напряжение витало в воздухе, сердце билось громкими ударами, а рука, державшая нож, дрожала. Должно быть, это от предвкушения, разве не так?
– Лучше погибнуть, чем продолжать быть калекой. – Но отчего-то былой тезис, который казался непреложным, перестал приносить уверенность и давать силу.
Отчего же сейчас все так переменилось? Отчего умирать, даже не став снова орком, совсем не хотелось?
Платон стиснул зубы, протянув нож над ладонью, надрезал ее острым лезвием. Полоса наполнилась алым, он осторожно собрал на кончик пальца кровь. Каждая руна должна напитаться ею, оживая и заряжаясь энергией.
В центре руночертежа взвилось пламя. Огненный язык подобно змее обвивал каждый символ, пожирая магические компоненты, которые Платон предварительно расставил в нужной последовательности.
Огненные языки все ярче скользили по складу, темный вихрь вращался вокруг Платона. Дыра в потолке стала окном в небеса, и звезды засияли ярче, бросая свой свет на ритуал.
Свечи, расставленные вокруг круга, постепенно тухли. Только огонь в центре продолжал светиться ярко.
Сила магии начала накапливаться внутри него, словно горячий океан, готовый взорваться.
И вместе с тем в голове зашумело. Так было и в прошлый раз. Он знал, что еще может остановиться. Еще не поздно пойти на попятную.
– Марьяна…
Он добавил прядь ее волос, и та вспыхнула в магическом пламени, перед глазами возник ее колдовской зеленый взор.
Теперь, что бы ни случилось, по крайней мере, он не сможет навредить ей, если сойдет с ума. Это дало силы продолжать.
Вибрации проходили сквозь каждую его клетку, пробуждая забытые ощущения, все то, чего он был лишен. Кульминация совсем близко.
«Ей не нужен калека, ей нужен тот, кто сможет ее защитить. Все будет хорошо», – вновь приказал себе Платон, не давая возможности одуматься. И второй раз полоснул себя по ладони. На этот раз кровь полилась в самый центр руночертежа.
«Куда я дел фиолетовый флакон?» – Он похлопал себя по карману. Кажется, отвлекшись на добавление пряди волос, он упустил из виду один из ингредиентов.
Но нужно было продолжать, чтобы не сработал откат. Ладно, не самая страшная потеря, без него ритуал сработает. Платон начал читать заклинание. Его голос звучал гулко и мощно, наполняя пространство склада, отражаясь от стен и сливаясь с вихрем темной магии.
Внутренний огонь, пробудившийся в нем, становился ярче и сильнее с каждой прочитанной фразой. Он был единым целым с магией. С невероятной силой, которую он сумел возродить.
Мощная волна энергии выбросилась из него. Вихрь темной магии пронизал склад, создавая сильное давление и сотрясая все вокруг. Все потухшие свечи вспыхнули в последний раз, пламя ярко осветило все вокруг, а затем потухло.
Вместе с сознанием.
Прошла секунда или две.