– Платон, не делай этого, – взмолилась я, поворачиваясь к мужчине. – Пожалуйста, не соглашайся.
– Тик-так, мои дорогие, тик-так, – пропел Нику и полез в карман фиолетового пиджака. – Так, где-то тут у меня с собой договор. Решайте быстрее, я еще надеюсь успеть сегодня на финальную репетицию перед завтрашним концертом. Кто-то в любом случае пойдет сегодня со мной.
– И что же? Тюрьма мне больше грозить не будет?
Нику довольно, почти по-мальчишески заулыбался, правда, глаза его при этом оставались все такими же холодными. Я как никто знала, что за его улыбками могут скрываться любые эмоции, но точно не искренняя радость.
– У нас с арбитрами договоренность. Мои вещи они не трогают.
– Значит, Марьяна будет свободна? – уточнил он так, словно его нисколько не покоробило определение, данное Альбеску. – Официально? Навсегда? Ты не вернешься за ней через неделю?
– Я переоформлю ее договор на тебя – законом это не возбраняется. В таком случае наша с ней сделка будет аннулирована и твоя малышка сможет пойти на все четыре стороны.
Платон, кажется, даже не колебался. Во взгляде не было ни сомнения, ни страха. На меня он при этом не смотрел, хотя я бросала на него взгляды, полные немой мольбы. Повлиять на его решение я никак не могла, но не нужно жертвовать собой ради моей шкуры! Она того не стоит!
Виктор никак не реагировал, лишь жадно впитывал в себя всю эту сцену. Оно и понятно – он лишних проблем как раз не хочет.
– Мне нужны сутки, чтобы попрощаться и закончить дела, – сказал Платон твердо под мой вздох ужаса.
– Я дам тебе пять минут, – Нику лениво зевнул. – О! Хотите, обвенчаем вас напоследок? Лет триста назад я некоторое время гостил в католическом монастыре, даже имею соответствующий сан. А что, соглашайтесь. Будете соединены душами, хоть не на земле, так на небесах. – Он картинно смахнул слезинку со щеки.
Уж не знаю, обманывал он или говорил правду – но не удивилась бы, узнай, что Альбеску действительно от скуки успел побывать даже священником.
Платон на его насмешливое предложение никак не отреагировал, только шагнул ко мне и крепко обнял. И хоть я понимала, что передо мной чужое незнакомое тело, но вжалась в него со всей силой. Вцепилась онемевшими пальцами, пытаясь, наверное, защитить собой, спаяться с ним намертво, только бы не отпускать. Никогда. Ни при каких обстоятельствах.
– Не надо… – взмолилась еще раз, чувствуя, как глаза наполняются слезами. – Пожалуйста, одумайся…
– Не плачь. – Он нежно коснулся моего лица. – Все будет хорошо. Да и к тому же однажды ты спасла жизнь мне, настала моя очередь платить по счетам. Теперь мы квиты.
– Не надо, – повторяла как будто в тумане. – Платон, ты не понимаешь, на что соглашаешься.
– Послушай, Мари. Мне все равно не будет покоя в теле отца. Меня убьют либо арбитры, либо собственные братья. Так хоть какая-то защита. Лучше уйти к Альбеску, чем существовать в вечных просчетах собственной гибели.
– Это не жизнь…
– Но и не смерть. Дар молчит, значит, рядом с Нику мне не грозит умереть. Понимаешь?
Мое сердце ныло, разрывалось от почти физической боли. Все застарелые раны и залеченные шрамы воспламенились, стоило вспомнить «жизнь» у Альбеску. Я не желала подобной участи никому и уж точно – не тому мужчине, которого успела впустить в свое сердце.
Я была готова пожертвовать собой ради него. Точнее – отдать Нику заслуженное. Ведь мое согласие на сделку добровольное, я сама продала себя Альбеску – и не имею никакого права менять свою никчемную жизнь на жизнь Платона.
Чего я добилась, что умею? Кроме варки зелий, ни в чем не преуспела. Исчезну – никто и не вспомнит. Никто не всплакнет. А он – гениальный ученый, маг с огромным потенциалом. Он разберется с отцом, отсидит остаток времени под домашним арестом – и вновь сможет заниматься тем, что получается у него превосходно.
Я же свой выбор однажды сделала и теперь должна расплатиться за него сполна. Пусть и с запозданием.
Платон ничего не сказал мне больше – лишь коротко поцеловал в губы тем самым поцелуем, который бескрайне солон от непрошеных слез и пахнет вечным прощанием.
Затем подошел к бесу. Тот поднялся с диванчика. Они застыли друг напротив друга.
– Спасибо за все. – Орк пожал Виктору ладонь. – Не держи на меня зла за прошлые обиды.
– Мы же друзья, а у друзей нет старых счетов, – ответил бес грустно. – Жаль, конечно, что наша дружба обрывается столь скоро, но я запомню ее до самой смерти.
В доказательство своих слов он вновь дотронулся до шеи, напоминая, видимо, о видении собственной кончины.
– По возможности передай моим братьям, чтобы не злились. Да и с Серпом не помешало бы разобраться. Могу я попросить тебя хоть как-то посодействовать? Не требую помощи, но хотя бы анонимную весточку черкани куда следует.
– Сделаю все, что в моих силах, – кивнул Виктор серьезно. – За ней тоже пригляжу, работой обеспечу, – внезапно пообещал он, мотнув головой в мою сторону.
Платон благодарно хлопнул его по плечу.
– Какая трогательная сцена, я точно расплачусь, – нетерпеливо перебил Нику. – Давай закругляйся. Часики тикают.
– Ты же обещал пять минут, – хмыкнул Платон.
– А я что-то передумал. Ну так что?
– Я согласен. Давай свой договор.
Нику достал из внутреннего кармана фиолетового пиджака свернутый в трубочку контракт. Он был тонюсенький, я сама прекрасно его помнила. Никаких, казалось бы, подводных камней. С тебя – добровольное согласие, с Альбеску – твое дальнейшее содержание и полная ответственность за твою жизнь. Все предельно лаконично, любой низший поймет.
Кто переходит под власть вампира, становится невидимкой для арбитров. Точнее – единственное, что те могут сделать, это вернуть пленника обратно хозяину, если тот решится на побег. На законных, так сказать, основаниях – бумажка-то подписана тремя сторонами.
Платон прочитал договор и мрачно кивнул.
– Где подписаться?
– О, минутку-минутку, – захихикал Нику. – Сейчас мы все организуем. Только сразу предупреждаю. Ляпнешь что-нибудь помимо ответов на прямо обращенные к тебе вопросы, и я передумаю. Заберу девку обратно, а ты просто сдохнешь. Видишь это? – он дождался кивка Платона. – Отлично.
Затем он кинул кристалл, который до того держал в руках, на пол. На секунду помещение озарила яркая вспышка света, а когда она рассеялась, в комнате стало больше на одно существо.
Перед нами стояла низенькая девочка в ситцевом платьице. Вся такая невинная, маленькая, со смешными косичками светлого, почти белого цвета. На вид – лет тринадцать, не больше. Даже меньше, наверное. Совсем ребенок. Глаза большие, ресницы длиннющие.
Я знала, что за внешней хрупкостью скрывается жуткое чудовище, старый арбитр, который является по сигналу кристалла.
– Здравствуй, Нику, – скрипучим, как старый снег, голосом сказала она, обращаясь к вампиру.
– Привет-привет, малышка, – улыбнулся он ей.
Девочка поморщилась.
– Давай все же соблюдать нормы делового общения. Напоминаю, меня зовут Анна Рихард, а не «малышка».
– Скучная ты, Анна Рихард, – выпятил он губу. – Ладно, сегодня не о тебе. Сегодня поговорим о моей добыче.
Он кивнул на Платона. Арбитр выгнула бровь.
– Вообще-то побег из Теневерса карается немедленной смертной казнью. Серп Адрон является заключенным, а потому я должна привести приговор в исполнение, – произнесла она сухо, но не пошевелилась.
Платон едва заметно поморщился – я углядела в его взгляде некое узнавание, будто раньше он уже встречался с этой женщиной в теле ребенка. А вот Альбеску якобы испуганно вздохнул, театрально засуетился.
– Не надо, ты что! Он же ко мне бежал со всех ног. Так хотел к цирку моему присоединиться, что аж не вытерпел до конца заключения! Мы быстренько скрепим сделку, заверим ее печатью арбитра, и все, Серп Адрон принадлежит мне. Да и вообще, вы его хоронить собирались, так что все, поезд ушел, он больше не ваш узник… а мой.
– Решение добровольное? – обратилась она к Платону.
Тот уверенно ответил:
– Разумеется.
Виктор отошел чуть назад, как бы показывая, что он участия не принимает, вообще случайно здесь оказался и очень бы хотел, чтобы все побыстрее свалили из его клуба. Если бы не взгляд, которым бес рассматривал окружающих, я бы решила, что он вообще абстрагировался от ситуации.
– М-да, не дают мне спокойно из отпуска выйти, опять вся в канцелярщине погрязну, – пробурчала девочка. Выхватив из рук орка договор, пробежалась по нему глазами, проверяя правильность формулировок. – Ты помнишь, что в этой десятилетке это твой последний договорник?
– Но-но, вообще-то я не беру никого нового. – Вампир поднял вверх указательный палец. – Я совершаю обмен. Вот он взамен нее.
– Где ее договор? – Арбитр зыркнула в мою сторону.
– Так вот же. – Нику похлопал себя по карманам, будто договор действительно мог лежать там. – Ой, потерялся что-то. Но ты же сможешь перезаключить сделку без этих глупых бумажек? Мы же свои твари, сочтемся.
– Альбеску, не испытывай мое терпение. Ты прекрасно знаешь, что мы работаем с тобой только на основании официальных контрактов.
Нику с обидой вздохнул, а затем… вытащил наружу смятую бумажку.
– Уже и пошутить нельзя. Держи, – передал он ее девочке.
Я не верила своим глазам. Мой договор?! Откуда он у него взялся?
Неужели Нику заранее знал, что Платон придет именно сюда… за мной… и согласится отдать себя в услужение Альбеску, чтобы спасти меня? Хотя у него же была собственная предсказательница, возможно, она и сообщила, что события сложатся именно так.
От судьбы не убежишь, и Нику всем своим видом это демонстрировал. Как бы ни пыталась я скрыться от него, как бы ни искала обходные пути – а он знал, что мы встретимся.
Может, потому особо и не зверствовал, пытаясь отыскать меня во второй раз?..
Ждал, когда приплывет рыбка покрупнее в виде Платона и заглотит наживку.
Каждым своим действием, каждым словом я все ближе и ближе подводила Платона к этому решению.