Нет, не может быть…
Она любила меня. Она защищала меня вполне искренне. Просто папу – любила сильнее. Вот и решила воспользоваться последним шансом на счастье с ним. А может, когда шла к нему, даже не надеялась вновь сойтись – но слишком уж удачно легли карты.
– Почему он не убил тебя? – Я осознала, что вопрос звучит жестоко, лишь когда задала его. Просто была безмерно удивлена, что Нику сохранил жизнь обычной ведьме, да еще и противостоящей ему.
Но мама не стала на сей раз цепляться за слова.
– Не знаю, наоборот, его нечисть очень тревожилась, что не успеет меня откачать. Альбеску приказал им, чтобы я была целой и невредимой.
Хм…
Я зацепилась за это требование. Случайно ли оно было сказано? Неужели Виктор прав и вампир действительно связан договором с арбитрами?
Неужели Нику не так уж неуязвим и бесконтролен, как мне казалось раньше? Я считала Альбеску почти что богом, которому можно все. Но арбитры все же имели над ним власть.
Взять тот же метеорит или разговор с девочкой-арбитром, которая прямым текстом осаждала вампира, а он… он подчинялся ее словам, хоть и кривлялся сильнее обычного.
Виктор как будто услышал мои слова. Потому что, стоило подумать о нем, как бес вошел в гостиную.
Я вспомнила, что ворота мы не закрыли – папа был слишком взволнован, а я даже значения не придала тому, что они остались приоткрыты. Потому что потом увидела маму – и было уже не до таких мелочей.
– Так, что-то ты задержалась. Как успехи? – спросил Виктор, без разрешения усаживаясь на диван. – О. Это все-таки твоя мамочка? Случилось чудо, и она воскресла?
– Кто это? – напрягся отец.
– Мой… друг, – соврала я, потому что так было проще объясниться, чем говорить всю правду.
– Да-да, я друг Марьяны, и я очень жажду знать, к чему привел ваш разговор. Ты уже сказала мамочке про зелье?
– Не успела.
– Папенька, будьте так добры, – бес посмотрел на моего отца, – прогуляйтесь, пожалуйста. Надо кое-что обсудить, желательно без посторонних. Сами понимаете, лишние свидетели – лишние проблемы… у этих самых свидетелей.
– Я не…
– Пап! – Я моляще уставилась на него. – Все будет хорошо, обещаю. Никто не причинит маме вреда.
– Думаю, мне не стоит больше опекать твою мать. Хотите говорить с ней? Всегда пожалуйста, не буду вам мешать. – Кажется, он очень обижался на нее за обман. – Ира, дай мне Димку. Переодену ему подгузник.
Он подхватил моего брата на руки и ушел из гостиной, поднялся по лестнице на второй этаж. Мы остались втроем. Виктор расселся на диване, закинул ногу на ногу. Оценивающе глянул на мою мать: будто просканировал ее глазами. Уж не знаю, что увидел, но на губах беса растянулась довольная улыбка.
– Хорошо выглядите, рад видеть вас в добром здравии, – отметил бес, и со стороны было непонятно, ирония это или комплимент.
– Что вам нужно? – Мама выпрямилась, посмотрела на него строго.
– Да так, ерунда, если по-честному. Ваша дочь хвасталась, что вы о-о-очень сильная лунная ведьма. – Мама не ответила, но Виктора это не остановило, он продолжил: – Что, даже можете отменить действие выпитого зелья?
– Возможно.
– Что насчет темных ритуалов? – Он подался вперед.
– Я не понимаю, с чего должна вам помогать. Я даже имени вашего не знаю.
– А вы не мне помогайте, а вашей дочери, которая места себе не находила, считая вас погибшей из-за Альбеску. Это ее просьба. Да, Марьяна?
Кивок получился жалкий. Во мне слишком многое намешалось. Черное и белое, добро и зло потеряли всю яркость, мир вокруг стал серым. Отец, который меня не бросал. Мать, которая воспользовалась моей кончиной, чтобы вернуть мужчину. Все это казалось таким неправильным.
Может, я сплю?
Ущипнула себя за локоть.
Нет, боль вполне ощутимая. Жаль. Было бы приятно проснуться в постели особняка, рядом с Платоном, и понять, что на мне все еще есть метка, зато ему не угрожает опасность. Ничего страшного. Я бы выкарабкалась. Не привыкать.
– Что за ритуал? – вздохнула мама. – Мне нужно посмотреть на него. Далеко не все чары кровь способна обратить вспять. Не делайте из этого панацею.
– У нас есть список ингредиентов. Вот. Обратите внимание, что слезы арахны не были применены.
Мама вдумчиво вчиталась в текст. Потом встала, взяла со стола карандаш – и начала что-то помечать им прямо на том же листе бумаги. Нам оставалось только ждать. Виктор зевнул. Я ковыряла заусенец на пальце – нервничала так сильно, что должна была хоть чем-то занять руки.
Наконец мама сказала:
– Если заменить вот это на противоположные по свойствам вещества и закрепить все кровью лунной ведьмы, то получится зелье отмены. Не уверена насчет третьего и седьмого пунктов, лучше свериться по справочнику. Но вроде все правильно. Зелье должен выпить тот, кто проводил ритуал.
– А если он – это уже не совсем он? – уточнил бес. – Так сказать, после ритуала одно тело и осталось…
– Тело живо?
– Конечно, иначе бы смысла в отмене не было. Уж я-то понимаю, что трупам лучше лежать на кладбище. Нет, тело живо и здравствует, а вот с наполнением тела, скажем так, сложности.
– Значит, его тело и должно выпить зелье. Антидот подействует только на ту же самую кровь.
Она протянула испещренный мелким текстом лист обратно Виктору. Тот одобрительно присвистнул, оценив масштаб и скорость работы.
– Чудесная новость. Вы же нам поможете приготовить это чудесное зелье?
– Я бы не хотела влезать в какие-то темные ритуалы… даже ради собственной дочери. Марьян, пойми. У меня только жизнь наладилась, твой брат совсем маленький. Я не знаю, кто твой друг и откуда он пришел. Я не знаю, чего вы добиваетесь и что на это скажут арбитры. Быть пособницей преступления – нет уж, увольте.
– Мам, я больше никогда ни о чем тебя не попрошу, – сказала я, поднимая взгляд. – Обещаю, я не помешаю вашему с папой счастью, я даже не полезу в вашу семью, если вы не захотите меня видеть. Обещаю. Это очень важно для меня. Пострадал хороший… человек. – Я сознательно не стала говорить «мужчина» или «орк», чтобы не вдаваться в ненужные подробности. – Он спас меня от Нику Альбеску, но сам теперь его пленник. Я не смогу жить, если не сделаю хоть что-то. Мам…
Некоторое время мама колебалась.
– Ладно. Но мне нужны недостающие части зелья. Уж извините, в кухонном шкафчике не храню.
А Платон хранил…
– Все будет. – Виктор хищно улыбнулся. – Мари, ты же поможешь маме с приготовлением? Вдвоем всяко веселее будет. А мне как раз надо решить еще один насущный вопрос. Кира тоже с вами побудет. Она не помешает.
– Да, конечно.
– Отлично. Я договорюсь, вам завезут недостающие ингредиенты.
Виктор поднялся и, поблагодарив маму за содействие, откланялся. Я увидела, что Макс и Виталик топтались во внутреннем дворе. Он махнул им рукой, мол, пойдемте. И обмолвился мечтательно:
– Пиццу что-то так захотелось… ребят, закажем по дороге?
Парни переглянулись и понимающе кивнули. Кажется, «пицца» – это какое-то их кодовое слово.
Я вернулась в дом. Отец спустился по лестнице, глянул в окно на уходящую троицу.
– Все в порядке?
– Да. Это действительно мои друзья. Мы поговорили с мамой, она пообещала помочь приготовить одно зелье. Я буду очень ей благодарна. Прости, что вломилась вот так, потревожила вас с мамой.
– Тебе не за что извиняться. Я безмерно рад, что ты, моя маленькая девочка, жива. Мои молитвы услышаны морскими богами. Правда, теперь я думаю, что твоя мать опять меня приворожила. В тот день, когда осталась в моем доме, когда рыдала на моем плече, – сказал отец не со злостью, но с тоской. – Кажется, она не умеет иначе.
– Что ты будешь делать?
– Не знаю. – Он потер переносицу. – У нас сын… и ты. Я не готов опять потерять вас. Немолод уже, чтобы искать новую женщину. Ира… неплохая, наверное. Нужно все обдумать, а не пороть горячку. Ты какое-то время погостишь у нас?
– Да, мне нужно помочь маме.
– Это хорошо. – По щекам папы вновь скатывались слезы. – Это очень-очень хорошо.
Глава 15
Александр Анатольевич Шмидт был жаворонком. Если бы каждый день у него получалось ложиться в девять и вставать в пять утра – он был бы счастлив. Но, к сожалению, профессия накладывала определенные ограничения. Помощь пациентам могла понадобиться и днем, и ночью, и даже ранним утром.
В тот день он тоже лег поздно, вечером была сложная операция, а потом его срочно вызвали на дом к другому пациенту. Поэтому, когда он услышал странный шум где-то в соседней комнате, то не сразу проснулся.
Потирая лицо, доктор в одних трусах вышел из спальни. Шебуршение шло из кухни. Он не закрыл окно и к нему влез соседский кот через балкон? Такое уже случалось, а потому, кроме раздражения и желания выгнать хвостатого взашей, а затем снова завалиться спать, других мыслей не появилось. Он даже дар напрягать не стал, чтобы прощупать пространство на предмет посторонней ауры в доме.
Вот только вместо черного кота…
Ему в лоб уперся ствол крупнокалиберного оружия.
– У вас есть молоко? Мы тут пиццу принесли, но она острая оказалась, а у меня изжога.
Доктор сглотнул, окончательно просыпаясь. На его кухне обнаружилось трое посторонних. Один из них – здоровенный бугай – наставил ему в лицо пистолет. Молодой парень чуть старше двадцати сидел за столом, уткнувшись в экран его личного ноутбука. Третий, некрасивый горбатый мужчина в деловом костюме, который плохо сидел из-за дефекта фигуры, одной рукой рылся в холодильнике, а в другой держал кусок пиццы.
От горбатого и того, что был с пистолетом, тянуло аурой низших. Даже странно, что он не почувствовал. Видимо, действительно вымотался вчера.
– Что? – Александр Анатольевич перевел взгляд на середину стола, где лежала открытая коробка с пиццей.
Тот парень, что сидел за ноутбуком, потянулся, взял кусок и жадно откусил.
– Молоко? Хотя… – Горбатый вытащил какую-то пачку. – Нет, это просрочено. Вы за пациентами так же следите, как и за продуктами в холодильнике?