– Ты на Виктора намекаешь? – вздернула я бровь.
– Нет, конечно, ты что. Я бы никогда не подумала о таком! – оскорбилась чертовка, вздыбив хвост от возмущения. – И не смей ничего ему говорить, поняла? А то сейчас насочиняешь про меня ему нелепиц.
Она насупилась и снова вернулась к гранату.
– Перестань. Ничего я ему не скажу. – Я подошла к основе, которую начала готовить мама. Сейчас она выглядела как слегка красноватая вода, будто чуть подкрашенная марганцовкой. Но первые пузырьки уже появлялись на поверхности. – А зелье тебе точно не нужно. Ты ему и так нравишься.
Чертовка замерла, даже дышать перестала.
– Ты врешь, – буркнула она, а сама уставилась на меня с такой мольбой во взгляде, что даже неловко стало.
Кажется, в этот момент Кира была готова простить мне все на свете, стать моей лучшей подругой, выполнить любую прихоть, только бы я сказала ей то, что она хочет услышать.
– Нет. Правда так думаю.
– А почему ты так думаешь?
Я бы, конечно, многое могла ей рассказать, про то, как искрит между ними, какие взгляды бес бросает на нее, когда думает, что никто не видит. Как отреагировал на ее танец с Виталием. Но сейчас это было явно лишнее. Да и вмешиваться во взаимоотношения такого нервного типа, как Виктор, с кем бы то ни было не хотелось.
– Спроси у него сама.
Кира моментально сдулась, отвернувшись к тарелке с красными зернами.
Курьер приехал через два часа пятьдесят минут. Еще чуть-чуть, и основу пришлось бы готовить заново. Я так нервничала, что мы не успеем, что расчесала до крови запястье.
– Ну до чего ты бестолковая, – отчитала меня мать, сунув в руки аптечку, а сама принялась кружить над ингредиентами, чтобы правильно их подготовить. – Тут еще записка. Твой «друг», – она выделила последнее пренебрежительным тоном, – просит еще приготовить зелье смены облика. Необходимое все прислал. Ох, чует мое сердце, планируете какую-то противозаконную чернуху. Не дай бог попадетесь, а арбитры потом на того, кто зелье варил, выйдут…
Она принялась причитать, а я перебирала содержимое аптечки, чтобы найти там пластырь и заживляющее. Под руки попался флакончик с сухой смесью. Я машинально прочитала название: «Корень златоглазки / лавр».
– Мам… – Я приподняла его на свет. – Ты ведь даже не скрываешься.
Мать бросила на меня гневный взгляд, подошла, вырвала из моих рук бутылек и убрала в шкаф.
– Твой отец в зельях все равно ни черта не понимает. А скрываться что толку? В прошлый раз я скрывалась как могла, даже варила не дома. Ингредиенты в саду закапывала. А только проблем больше от этого, и возможности вовремя подливать уменьшаются. Да и подозрительно выглядит.
Я даже не знала, что сказать на это. Любовь родителей даже после их расставания оставалась у меня в памяти светлым воспоминанием, чем-то, что закончилось, но тем не менее было, и было прекрасным. А сейчас… изнанка оказалась далеко не сказочной.
– У меня нет слов, – честно призналась я.
– Ты ведь хочешь, чтобы я помогла с антидотом? – хмыкнула мама. – Вот и молчи. Полюбишь сама безответно, тогда поговорим.
Отчего-то вспомнилось, как Платон (вернее, тогда я думала, что это Платон) выгнал меня из своего поместья. Мой мир рухнул, так мне казалось. Могло ли приворотное зелье тогда все исправить?
По телу прошла волна страха и нервной дрожи. На мгновение я представила, как бы все было, будь во мне больше от матери. Больше умений, больше – ее характера.
Вот только привороженного Серпа Адрона мне не хватало. Слишком уж я была наслышана про него. Влюбленный маньяк – это ничуть не лучше, чем спятивший древний вампир.
«Все-таки хорошо, что об этом способе удержать любовь я даже не подумала», – тяжело сглотнула я.
На изготовление антидота ушла почти вся ночь. Рядом настаивалось зелье смены облика. В конце приготовления мама прочитала заклятье и, полоснув себя ножом по ладони, добавила капли своей крови.
– Готово. – Она зевнула и выключила огонь под котелком. – Ты спать идешь? Могу вам диван в гостиной расправить. Только учтите – один на двоих.
В этот момент с улицы послышался шум подъезжающей машины. Час был ранний, я выглянула в окно. Машина была не одна.
И если первая принадлежала бесу, то вторая… Александр Анатольевич?
– Наверное, мы поедем.
– Отец расстроится, – скривилась она. Не переживая о его чувствах. Скорее, констатируя факт и переживая о том, что придется выслушивать его. – Он всю ночь с Димкой нянчился, только уснул.
Как я раньше могла не замечать этого? Неужели потому что была ребенком и видела все в розовом цвете?
– Извинись за меня. Скажи ему, что я спасу того, кто мне дорог, а потом обязательно приду.
– Сначала убедись, что вся эта чернуха не привлечет внимания, – прищурилась мать. – Повторяю. Мне хватило твоих проблем с Альбеску. А у меня сейчас маленький ребенок.
– Хорошо, – пообещала я.
Она вздохнула, покачала головой. И вдруг обняла меня. Крепко, почти до дрожи.
– Прости меня, девочка моя. Я не лучшая мать. Но я рада, что ты сейчас жива и свободна. Не попадись никуда снова, пожалуйста. А если… когда все закончится, то приходи. Мы с папой будем тебя ждать.
Из родительского дома я ушла в смешанных чувствах. С одной стороны, я была безумно рада, что мама оказалась жива, что папа от меня не отказывался, что у меня есть младший брат… С другой… мои детские воспоминания оказались фальшивкой. Красивой картинкой, за которой не было ничего. Лишь морок, наваждение, магия.
Отец никогда не любил маму, а мама была одержима им настолько, что держала на приворотных зельях. И держит до сих пор. Даже тогда, когда отец сам уже привык к ней, притерся и, возможно, не стал бы уходить из-за тысячи причин, она не дает ему выбора. Она даже не дает ему выбрать ее самостоятельно.
Она выбирает за него.
В этот раз за рулем был Виталик. А Макс сидел на заднем сиденье в машине доктора.
– Ну как? Успешно? – Едва заметив, что мы выходим, Виктор высунулся из машины.
Я приподняла два флакона, и бес заметно повеселел.
– Отлично. А у нас в компании пополнение. – Он кивнул на машину Александра Анатольевича. – Кира, сядь к Максу, а ты, Мари, к нам. Расскажем тебе все по дороге.
Чертовка, только-только начавшая оттаивать по отношению ко мне, злобно сверкнула глазами, сжала кулаки до побеления, но возразить не посмела. Правда, во взгляде ее так и читалось: «Ах ты, змея! А притворялась-то белой овечкой!»
Едва я села на заднее сиденье, бес всучил мне стаканчик с кофе, а Виталик завел мотор.
Отъезжая от родительского дома, увидела отца в окне. Он не спал и выглядел грустным.
Помахала ему рукой. Не знаю, заметит ли?
Папа помахал в ответ. Даже дышать стало легче.
– Значит, так. Есть три новости, хорошая и две плохих. С какой начать?
– Давай с хорошей.
Кофе был очень крепким. Как раз то, что нужно. Еще бы пару капель зелья бодрости туда, и вообще замечательно, жаль, не подумала о нем раньше.
– Если кто-то притворится доктором – например, с помощью зелья изменения облика, – то сможет пройти в поместье вместо него, чтобы напоить Серпа антидотом. Арбитры видят лишь «слепок» образа того, кто проходит через защитный полог. Александр Анатольевич поможет нам обмануть систему.
– А плохие новости?
– Сам доктор этого делать не будет, потому что связан клятвой «не навреди тем, кто еще не подыхает, подожди, пока они начнут подыхать». – Виктор странно усмехнулся собственной формулировке, но я слишком устала за ночь, чтобы вникать в нее. – Сделать это надо не просто сегодня, а прямо сейчас, пока у него не отозвали «ключ», так сказать. Серп уговорил арбитров сменить ему врача.
– Значит, придется идти кому-то из нас?
– Не кому-то, а тебе. Ты единственная знаешь поместье и хотя бы примерно представляешь, что обычно доктор делал с Платоном. Как проходит осмотр. Времени на то, чтобы готовить кого-то другого на эту роль, у нас попросту нет.
Даже спать перехотелось. Адреналин подскочил в крови, моментально разгоняя удары сердца. Остатки кофе я выпила залпом.
Виктор прав. Времени нет, нужно сделать все сейчас. Ради Платона.
– Мне нужно подготовиться. Одно дело – с помощью зелья лицо поменять, а другое – фигуру. На это уйдет время. Мне нужно большое зеркало и… натура, с кого лепить. Ну и одежда.
Вряд ли Серп хорошо знал доктора, чтобы придираться к мелочам. Но бес сказал про «слепок» для арбитров. Не хотелось бы, чтобы те заявились в поместье раньше времени.
– Тут по дороге будет гостиница. – Виктор махнул рукой на небольшой домик впереди. – Я снял комнату. Будем переодевать тебя там.
Счастливым Александр Анатольевич не выглядел, когда я пыталась скопировать особенности его телосложения. Возражений не было, но выглядел он так, будто ему пистолет к затылку приставили.
Впрочем, кто знает, возможно, так и было, просто в метафорическом смысле. Как-то же бес уговорил его ввязаться в эту авантюру, которая может стоить врачу не только карьеры, но даже свободы. Для арбитров аргумент «меня заставили» хоть и будет смягчающим, но от наказания не избавит.
Сменив внешность перед зеркалом и переодевшись в одежду доктора, я показалась Виктору. И пиджак, и брюки сидели как влитые, скопировать получилось почти безукоризненно. Я даже ссутулилась, потому что видела, что док чуть горбится, когда расслабляется.
Бес одобрительно поднял большой палец.
– Прекрасно. Александр Анатольевич, скажите, получилось же?
– Получилось, – без особого энтузиазма согласился врач.
– А теперь поясните, что в вашем чемоданчике имеется и как этим пользоваться. Чтобы не получилось, что Платон попросил достать стетоскоп, а «вы» возьметесь за скальпель. Только коротенечко, пожалуйста. Лишнего времени нет.
Мы понимали, что, скорее всего, содержимое чемоданчика вообще не понадобится (точнее, понадобится лишь незначительная его часть), но все же стоило иметь хотя бы малейшее понимание о предназначении каждой вещи. Не хотелось проколоться в мелочах. Серп Адрон слишком умен, он заметит, если «доктор» начнет колебаться или запутается в собственных же инструментах.