Симос представил, как его подружка заходит во все дома подряд. Он столько лет живет тут, а в гости ходил куда меньше. Иногда Ундина его ужасно забавляла. Она не выпускала фотоаппарат из рук и снимала всех жителей деревни: господина Лефтериса на ослике; Гаруфалью, выправляющую сети для рыбаков; Ангелу, собирающую артишоки, Маламо, красящую что-то во дворе. С Ундиной деревня вдруг сильно выросла для Симоса. Он и вообразить никогда не мог, что такое скромное количество людей делает столько разных вещей.
– Ты знаешь, – заметила она позавчера, – что Деспина в жизни не видела карту? И думаю, ее просто потрясли мои слова о том, что Земля круглая. Зато она все тебе расскажет про каждый камень в Кофине.
Симос попытался на своем скудном английском объяснить ей, что никто здесь – за исключением его отца и еще нескольких человек, работавших в море, – вообще не покидал деревню. Так они привыкли. Здесь были их занятия, их семьи. А денег у них никогда не водилось в избытке.
– А ты? – заинтересовалась Ундина. – Тебе никогда не хотелось путешествовать?
Симос неопределенно кивнул. Ундина не сдавалась.
– Ты разве не хочешь увидеть Африку, Париж, Мексику?
Симос снова кивнул.
– Хочу, – ответил он, а сам подумал все то же: с появлением Ундины мир стал больше.
В поисках Ундины Симос увидел мчащегося ему навстречу Маркоса и приготовился к ссоре. Тот, пылающий и красный, несся так, будто его преследовали. Симос подумал, что вдруг ему повезет и Маркос просто промчится мимо без остановки, но тот бросился прямо к нему.
– Сим, я тебя искал. Я понимаю, что тебе это покажется странным, но мне нужно срочно найти отца Григориса.
– Снова насчет подношений будешь приставать?
– Нет, кое-что поважнее. Ты мне поможешь?
– Откуда мне знать, что ты не врешь? Ты точно хочешь впутать меня во что-то.
– Нет, даю тебе слово.
Симос смотрел на него и пытался по взгляду понять, правду ли слышит. Он никак не мог выбросить из головы зверства, что Маркос учинил с Манисом.
– Даю тебе слово, говорю же, – повторил Маркос. – Помнишь, как мы были маленькими? Помнишь, мы тогда стояли на часах и караулили, не покажутся ли на море пираты? Помнишь нашу клятву? Вместе стоим – ни шагу назад…
– …черных корсаров отправим в ад! – воскликнули уже они вдвоем.
– И что, на горизонте появились черные паруса корсаров? – язвительно поинтересовался Симос.
– Кое-что похуже. И не на горизонте, а в самом сердце деревни. Ты мне поможешь?
– А у меня есть выбор? Клятву же дал, – отозвался Симос, смягчившись.
– Тогда бежим. У меня есть идея, где мы можем найти отца Григориса.
Маркос и Симос мчались вперед, а время мчалось вместе с ними – только в другую сторону. Они вернулись в детство и стали не разлей вода, как раньше, когда состязались в беге, футболе и всем прочем. Задыхаясь, мокрые от пота, они остановились глотнуть воздуха. Чуть поодаль, на дороге, ведущей к морю, они увидели Одинокое Дерево – оно сияло и мерцало как маяк. На его ветках сверкали и переливались полумесяцы, кораблики с поднятыми парусами, развевающимися вымпелами и сигнальными флажками.
– Подношения! – закричали оба.
Никто и никогда не видел, чтобы столько кораблей бороздило ветви деревьев. Само море бы им позавидовало.
В тени кораблей
Когда в ночь на Воскресение ударили колокола, первые верные увидели отца Григориса – он ждал у входа в церковь. Всем уже было известно про великое чудо, про то, что подношения обнаружились на ветках дерева.
– Ты видал? – повторял один другому. – А мы-то напрочь про него позабыли и больше не устраиваем праздников в его честь!
И один другому напоминал, как пировали они некогда в тени раскидистых ветвей. Так все и сговорились отметить пасхальное воскресенье вместе – на другой день, за пределами деревни.
Погода была прекрасной, солнце – щедрым на тепло, так что приготовления начались с самого рассвета. Мужчины чистили окрестности и вместе с детьми собирали для костра опавшие ветки олив и прочий хворост. Вокруг костра они положили камни квадратом и поставили между ними вертела с насаженными кусками баранины.
– Мясо мы лишний раз не переворачиваем, – разъяснял кир-Фомас мальчикам, которые были у него на подхвате, – только когда оно уже занялось с одной стороны. Потому-то мы и называем его антикристо[8], супротивным. Супротив огня мы его устанавливаем, а не над ним и не под ним.
Мальчикам не терпелось сбежать и поиграть в мяч, но кир-Фомас продолжал наставления:
– И помните, что правильное антикристо мы только солью присыпаем. Много крупной соли требуется. Но никаких других специй. Даже перцу там делать нечего. Поняли?
– Да, барба-Фомас, даже перцу там делать нечего, – прокричали мальчишки и стремительно исчезли, пока он снова не нашел для них работы.
Каждое семейство бросило свои покрывала на землю, а поверх них расстелило скатерти. Женщины распаковывали тюки и добывали из них тысячи чудес: пироги, фаршированные тыквы, свежие артишоки, улиток, сыры и мытые овощи. Дети носились и играли в прятки и салочки, пока взрослые поднимали первые бокалы. Все наперебой приглашали друг друга присесть у их покрывала и угоститься. Бокалы пустели все быстрее и быстрее, а общее настроение становилось все веселее и веселее. Уже и музыкальные инструменты достали, и песни начались. То тут, то там вспоминали о кир-Фомасе, который самопровозгласил себя ответственным за вертела и ни в какую не соглашался оставить их без присмотра.
– Дуй сюда, Фома, пропустим по стаканчику винца, давай выпьем раки![9]– кричали ему.
– Э, друзья, я свой пост ни за что не оставлю, – отнекивался он. – Я свою первую закуску никому не уступлю.
Свою долю внимания получила и Деспина. Новость потрясла всех: Деспина уезжала вместе с Райнером и Ундиной. Она проведет с ними два месяца, а потом они вместе вернутся на лето.
– Теперь-то она поймет, что Земля круглая, хочет она того или нет. И она выучит меня говорить по-гречески лучше, чем сейчас, – щебетала Ундина, пока Симос пытался справиться с тоской, нахлынувшей из-за внезапного известия. – Ты будешь меня ждать? – спросила Ундина. Симос только кивнул, а она наклонилась и поцеловала его в щеку. – Ты – лучший мой друг в Греции и Австралии.
Каким далеким показалось Симосу лето! Нет, он был рад, что Деспина поедет с ними. Так Ундина не забудет об их крошечной деревне, когда вернется в свою страну.
Когда все было съедено и выпито, а танцевать никто больше не мог, все растянулись на земле. Они смотрели на корабли, что покачивались в ветвях Дерева, и каждый думал о своем. Только Виолета продолжала рассказывать истории детям, которые завороженно слушали ее.
Фото вытянула руку и коснулась Стратоса. Она опасалась, что серебряные корабли поднимут настоящую бурю в его душе и море увлечет его обратно, а ей останется только прыгнуть со скалы и разбиться о камни. Но Стратос, видимо, думал о другом:
– Видишь, как красиво могут плыть корабли даже по веткам дерева? Я сыт морем по горло, малявка. Теперь я мечтаю о том дне, когда мы попробуем наше первое вино.
Николас был очень доволен, что жители деревни решили праздновать Пасху у Дерева: ему не хотелось, чтобы Ангела все тосковала о своем доме. Он смотрел теперь, как жена укачивает младенца, и любовь переполняла его до краев. А она, словно почувствовав эти мысли, обернулась и взглянула на него.
– Николас, а тебя очень заденет, если мы не назовем малышку Василией?
– Ничуть. Назови ее в честь своей матери. Назови ее как угодно, как ты хочешь.
– Я назову ее Виолетой. Надеюсь, имя ей подойдет.
– Ангела, какой ветер принес тебя ко мне? – Николас обнял жену и затем прошептал в ее косы то, что должны были услышать только они. – Вот теперь твои корни переплелись с моими, и мы будем вместе навеки.
– Никола, пойдешь поиграть с нами в мяч? – прокричали ему Симос, Йоргис и Вретос.
Высоко в небе, над самым хребтом горы, появился орел. Он летел высоко, распростерши крылья. Внезапно он нырнул вниз. Хлопая крыльями, спускался он ниже и ниже, боролся с потоком ветра, пока не оказался прямо над Деревом. Маркос следил за его полетом как зачарованный, прыгал с камня на камень, чтобы подобраться к орлу поближе. Осознав, что он такое делает, Маркос оглянулся посмотреть, не заметил ли кто. К счастью, всех занимал лишь футбольный матч.
– Если бы только мы обладали даром древних, что умели читать будущее по полету птиц, – проговорила Виолета за его спиной.
– Вот эту птицу я знаю, – отозвался Маркос. – Это костяник. Он поедает костный мозг, а кости выбрасывает.
– Ну что ж, желаю тебе стать похожим на него.
– Чтобы я летал высоко или чтобы поедал костный мозг?
Виолета пожала плечами и улыбнулась. За этой улыбкой Маркосу почудился веселый смех девушки с пожелтевшей фотографии, которую он увидел в коробке под кроватью. И Маркосу вдруг показалось, что он слышит, как Виолета говорит: «Я вернулась в свою деревню. Только об этом я всегда мечтала. Вернуться сюда, где весной рядом с морем расцветают виолы».