– Лучше бы сказать, открыла свое сердце, – заметила маленькая бабушка.
Весь вечер они провели за разговорами о гостях Деспины. Только Симос молчал. Что-то подсказывало ему, что дочка Райнера и была той самой волшебной русалкой. Его охватил чудовищный стыд, захотелось, чтобы земля разверзлась под ногами и поглотила его. Он собрался было поинтересоваться, сколько дней они проведут в деревне, но не пришлось. Мама сама все рассказала:
– Дней пятнадцать проживут иностранцы у Деспины. Райнер хочет показать дочке все вокруг.
– Да ладно, на всю округу столько дней не понадобится. Двух-трех за глаза хватит, – сказал Симос.
Думал он лишь о том, что, если иностранцы проведут в деревне два-три дня, он может сказаться больным и не выходить из дома, держаться подальше от площади и остальных ребят. «Она наверняка, – размышлял Симос, – глупая кукла из города, которая все сделает, чтобы меня опозорить. Может, она уже и рассказала обо всем отцу и Деспине. И где мне теперь укрыться?» – вяло подумал Симос и вдруг почувствовал, как тяжелеет голова. Мать посмотрела на него пристально и бросилась поцеловать в лоб.
– Оставь меня, мама.
– Да ты весь горишь, у тебя жар.
– Да чей это дурной глаз на тебя обратился, мальчик мой? – вскинулась маленькая бабушка.
– Что вы такое говорите? У него жар, при чем тут глаз? – рявкнул отец.
Но маленькая бабушка уже начала читать молитвы и заговоры от сглаза и порчи.
– Никогда не знаешь, – бормотала она.
Внутри оливы
Целый день Симос провел дома. Жар спал, но голова все еще была тяжелой. К полудню он почувствовал себя лучше, встал с постели и начал помогать отцу в делах; вечером пододвинул свой стул поближе и составил отцу компанию в его молчании. На другой день, однако же, мать выгнала его на улицу.
– Что это с тобой такое, что ты засел дома?
Симос поднялся и поплелся на площадь, неустанно размышляя, какой путь выбрать. Деревня была невелика, всего-то две дороги. Или он пройдет прямо перед домом киры-Деспины, или сбоку от него, совсем рядом, но дороги, которая бы позволила проскользнуть незамеченным, нет. Симос был в ярости. Да что это с ним, он не боялся настоящих духов и настоящих нереид, а теперь шарахается от лже-русалки?
Поэтому он двинулся самым открытым путем. Перед домом Деспины он старательно напустил на себя безразличный вид, но не успел пройти мимо: услышал, что кто-то мурлычет себе под нос арию Виолеты. Он обернулся и увидел девочку.
– Привет! – Она махнула ему рукой.
Симос кивнул, и в это мгновение за спиной у девочки появилась кира-Деспина. Окликнув Симоса, она представила их друг другу:
– Это Ундина, ты не возьмешь ее с собой? Вы с остальными ребятами показали бы ей деревню. Ты знаешь английский, не зря же ты в школу ходишь. А она быстро учится.
Что было делать, Симос кивнул еще раз, и Ундина мгновенно оказалась рядом.
Симос мчался вперед, и быстро, но чувствовал, что она не отстает. Он даже не оборачивался, не глядел на нее, и все же шорох кроссовок подтверждал: Ундина ни за что не сдастся и не выпустит его из виду.
Они обежали всю деревню, но никого не нашли. Тогда Симос направился к речке. Девчонка тащилась следом, но в какой-то момент он вдруг понял, что ее шаги стихли.
Симос остановился и подождал, упорно не оборачиваясь. Ничего. Тогда, испугавшись, что потерял свою спутницу, он все же бросил взгляд назад – с показным равнодушием. Как он и думал, Ундины не было. Он повернул обратно и начал поиски. Симос прошел почти половину пути вдоль реки – ничего. А вдруг девчонка заблудилась? Что, если она поскользнулась где-то, а он даже не заметил? Пришло в голову самое страшное – что он найдет ее, но в какой-нибудь пропасти, с жуткими травмами. А вдруг она потеряла сознание и не может позвать на помощь? Симос разозлился на самого себя. Время убегало, а он кипел все сильнее. Как он мог быть так жесток к девочке, которая ни в чем перед ним не провинилась?
– Ундина! – крикнул Симос. Казалось, он расслышал сдавленное «Да», но разобрать откуда не сумел. Он закричал громче: – Ундина, Ундина!
Он обега́л деревья и осматривал их стволы, будто они могли разверзнуться и поглотить девочку. И в самом деле, скоро он увидел, как Ундина вылезает из ствола старой оливы, исцарапанная и растрепанная. Ну конечно, все дело в дереве – так Симос подумал, наблюдая, как она выбирается. В оливе было дупло, а он и не знал. Куст, росший рядом, закрывал отверстие. А Симос-то еще утверждал, что знает здесь каждое дерево наизусть и наперечет.
Ундина знаками поманила его за собой, а затем раздвинула кусты и пошла вперед. Вокруг было сумрачно – настоящее тайное убежище, полное листьев и пауков. Свет с трудом пробивался сквозь переплетения ветвей и пышную листву. Постепенно глаза привыкли к темноте, и тогда Симос заметил, что Ундина наклонилась над землей и что-то ему показывает. Он тоже наклонился и увидел Маниса.
Как это возможно, чтобы с собакой такое произошло всего за день? Ундина показала на лапу Маниса – одна сплошная рана. Она протянула руку, чтобы коснуться чего-то темного, но Симос перехватил ее запястье и крепко сжал. Капкан для птиц. Симос знаками показал, что это опасно, и Ундина всхлипнула.
Все это время пес тяжело дышал. Плач Ундины, казалось, разбудил его: он открыл глаза, взглянул на Симоса и снова впал в забытье. Симос взял его на руки, стараясь не потревожить рану, затем переглянулся с Ундиной – и они без слов договорились, что пса нужно забрать. Ундина раздвинула ветки, надежно скрывающие маленькое убежище, и пропустила Симоса. Тот пошел вперед, держа Маниса на руках.
– Тетя Деспина? – проговорила Ундина, пытаясь понять, куда они понесут собаку.
– Нет, Ундина, у Маниса есть семья. Мы отнесем его к Виолете. Пойдем!
Симос бросился вперед, Ундина – за ним. Они поднялись к речке, миновали Одинокое Дерево и дошли до Камней Виолеты. Сама она стояла у дома, поджидая их, словно бы знала, что они придут. Она не запричитала, не заплакала, только и произнесла «Манис мой» так, будто это и было вырвавшимся у нее рыданием. Затем побежала к дому, открыла дверь и показала Симосу на свою постель. Симос положил Маниса на белую простыню. Виолета осмотрела пса и тут же – так, словно занималась этим всегда, – принялась за лечение. Промыла Манису раны и положила на них что-то похожее на растертую душицу. Аромат был сильным, почти резким, но ничего не напоминал Симосу. Пес по-прежнему не шевелился, не открывал глаз, и только редкие, почти неслышные стоны нарушали его забытье.
– Спасибо, Симос, – проговорила Виолета. – Я звала тебя с самого утра. Думала даже пойти в деревню поискать тебя, но боялась, вдруг Манис вернется и не найдет меня. И ты услышал, кажется, и принес мне его обратно.
Ничего больше не сказала Виолета; не стала спрашивать, ни где Симос нашел пса, ни что произошло.
– Ундина услышала. Если бы не Ундина, я бы его не нашел.
Виолета повернулась и посмотрела на Ундину – все это время та стояла в углу и плакала. Виолета приблизилась, погладила ее по щеке, вытерла слезы, а затем приложила два пальца к уголкам губ девочки и слегка растянула их в улыбке.
– Спасибо, Ундина, маленькая русалка. Приходи снова, поиграешь с Манисом.
– С ним все будет хорошо? – спросил Симос.
– Он молодец, наш Манис. Он так легко меня не бросит. Особенно теперь, когда он должен познакомиться с твоей подружкой. Приходите снова, мы здесь будем. Когда захотите, тогда и приходите.
Симос и Ундина отправились в обратный путь, не говоря ни слова. Проходя мимо речки, они увидели, как Маркос и остальные мальчики поднимаются по склону. Похоже, они ходили к тайному дуплу, но пса там не обнаружили.
– Что случилось? Нашел себе союзника? – поинтересовался Маркос, оглядывая Ундину с головы до ног.
– Кто-то другой идет на войну, – отозвался Симос и потянул Ундину за собой.
Он решил, что во второй раз не предаст друзей – Виолету и Маниса. И нет, он не будет говорить с Маркосом так, будто ничего не случилось, только из страха остаться без компании. Ему не нравилось то, что делал Маркос, и даже если все мальчишки сговорились между собой, он все равно не отступится от своего решения.
– С каких пор ты приклеился к помешанной? Это ради нее ты отвернулся от своих друзей? Если сейчас же не остановишься и не расскажешь нам, куда дел чертову шавку, то получишь.
– Шавку зовут Манис, и я отнес его туда, где его ждали, туда, где он должен был бы быть, если бы не твои издевательства. Надеюсь, он быстро поправится, а не то…
– А не то что? Ты мне угрожаешь? Посмотрите на этого героя!
– С каких пор стало благородным занятием мучить маленькую беззащитную собаку? И как тебе только в голову пришло поставить капкан для птиц, чтобы его поймать!
– С тех пор как эта сумасшедшая заявилась в нашу деревню и мы решили, что это она виновата во всем. Если хочешь знать, я видел, как она пытается ночью войти в церковь. Я это и священнику сказал. И он тоже в это верит. Твоя Виолета украла все подношения. Но куда бы она ни пошла, мы их заберем!
– Виолета ничего не крала.
– А тебе-то откуда знать? Может, это ты их украл?
– Знаю, потому что… – Симос осекся. Ни за что на свете он не предал бы отца Григориса, но нужно было быстро сообразить, как спасти Виолету от клеветы.
– Потому что – что? Что ты знаешь? А ну говори!
– Виолета ничего не крала. Тебе просто этого не понять. Как бы объяснить… Она – про другое. Море, цветы и спокойствие – вот и все, что ей нужно. Ничего другого. На что ей эти подношения? Кому она их продаст?
– А с чего ты с ней не разлей вода? Ты нам сказал, что только подходил к Камням Виолеты. Что это ты вдруг ее защитником заделался?
– Ну что ж, ты прав. Я не сказал вам всей правды. Не знаю почему. Но я говорю правду сейчас. Я снова ходил к Виолете. Она мне нравится. Она любит музыку и знает такие вещи, которые никто в деревне не знает.