Врагом был любой, кто пожелал бы войти в цитадель.
Но именно это и намеревались сделать товарищи Франкёра, которые вскоре вернулись, нагруженные мешками с провизией.
Франкёр повелительным тоном крикнул им:
— Отваливайте!
— Смотри-ка! — загалдели солдаты. — Да это же Франкёр дурачится! Ну и шутник, однако!
И они продолжили идти к цитадели.
В этот момент раздался пушечный выстрел и над головами солдат со свистом пронеслось ядро. Тем не менее они продолжили идти вперед, но за ядром последовал град пуль.
Это Франкёр перешел от орудийной пальбы к ружейной стрельбе. Свист пуль, равно как и грохот пушки, ясно говорили о том, что если Франкёр и шутит, то шутка его может иметь тяжелые последствия.
И поскольку по отношению к другим он начал применять военную силу, по отношению к нему тоже было решено действовать с применением военной силы.
Один из солдат, прицепив к концу палки носовой платок, парламентером направился к цитадели.
Но Франкёр крикнул ему, что не будет ничего обсуждать с простым солдатом, что он король Ратонно и намерен жить в своем королевстве один, без подданных.
Это притязание на безлюдье и на королевство он подкрепил ружейным выстрелом, по счастью недостаточно метким, так что пострадал лишь платок парламентера.
Затем он принялся вести беглый огонь, что не составляло для него особого труда, ибо ему нужно было лишь нажимать на спусковые крючки ружей, которые были им заранее нацелены и заряжены.
Солдаты начали с того, что попытались отыскать укрытие от этого града пуль в расселинах скал, но затем, видя, что огонь продолжается, добрались до берега, сели в шлюпку и вернулись в Марсель, где сержант, командир этого отряда, сообщил о странных притязаниях Франкёра и о том, как они были подкреплены.
На следующий день туда был отправлен другой отряд, дабы удостовериться в истинности изложенных фактов и захватить крепость, если окажется, что они соответствуют действительности.
Однако за это время Франкёр ощутил, что ему тесно в пределах собственного острова, хотя он был на нем один, и его охватила тяга к завоеваниям. Всю ночь он заряжал пушки и на рассвете начал вести огонь по замку Иф.
Комендант замка Иф был разбужен неожиданным известием о бомбардировании вверенной его попечению тюрьмы.
Он поднялся на верхнюю площадку замка и увидел, что огонь ведется с Ратонно.
Поскольку на протяжении двух недель у него не было никаких сношений с Марселем, ему пришло в голову, что за это время разразилась война между Францией и каким-нибудь государством, которое и захватило остров.
У него тоже были пушки; он приказал зарядить их и нанести ответный удар.
Марсель не знал, что и думать об этой утренней канонаде.
Однако военные власти города еще накануне были осведомлены, что крепостью Ратонно завладел Франкёр. К коменданту замка Иф послали лодку, чтобы поставить его в известность о том, что произошло накануне. По счастью, бранясь посредством пушечных выстрелов, два этих форта наделали больше шума, чем вреда.
Лишь один солдат из гарнизона замка Иф был ранен; что же касается Франкёра, то он чувствовал себя настоящим королем.
Он решил, что это превосходящая сила его огня подавила огонь противника, и сделался лишь еще горделивей и высокомерней.
Но, как мы помним, он не позволил вернуться в крепость своим товарищам, намеревавшимся обеспечить ее запасами продовольствия, и в итоге ему стало недоставать провизии.
И как раз в это время какое-то голландское судно вошло на всех парусах в порт Ратонно.
Франкёр начал с того, что пустил в него ядро, которое продырявило ему грот и фок; затем, видя в какой ужас ввергло всех на борту это неожиданное проявление враждебности, он крикнул капитану:
— Немедленно лечь в дрейф и отправить королю Ратонно лодку с сухарями и солониной.
Капитан, не понимавший языка, на каком говорил король Ратонно, велел французскому матросу-протестанту, родители которого после отмены Нантского эдикта добрались до Амстердама, перевести эту речь. Матрос не очень хорошо понял, кто такой король Ратонно, но, поскольку лишь короли имеют право стрелять из пушек, он сообщил капитану, что, по-видимому, у острова Ратонно есть король и что этот король требует послать ему сухари и солонину.
Капитан распорядился доставить на берег все, что потребовал король Ратонно, и, когда лодка возвратилась, повернул на другой галс, дав себе слово никогда впредь не приближаться к этому негостеприимному берегу.
Между тем король Франции не мог мириться с захватом части его королевства, какой бы незначительной она ни была, и г-н де Виллар, его уполномоченный представитель, решил положить этому конец.
Но, поскольку не вызывало сомнений, что Франкёр сошел с ума, и не годилось делать людей, пребывающих в здравом рассудке, жертвами этого сумасшествия, было решено захватить Франкёра посредством хитрости.
Франкёр, единственный обитатель своего королевства, пожинал не только выгоды, но и убытки от царившего там безлюдья. Ему приходилось все делать самому, занимаясь и своей кухней, и своей безопасностью.
Что касается его кухни, все шло само собой с тех пор, как он обзавелся сухарями и солониной.
Что же касается его безопасности, все обстояло намного сложнее.
Обращало на себя внимание, что ночи у Франкёра, как у Тиберия на Капрее, Дионисия в Сиракузах и Людовика XI в Плесси-ле-Туре, были тревожными; по ночам он вставал и обходил дозором крепость, дабы убедиться, что ничто не угрожает спокойствию его королевства и никто не замышляет против его власти.
Чтобы яснее видеть затеваемые козни, свои ночные обходы он совершал с фонарем в руке.
Фонарь позволял ему идти более уверенным шагом, но одновременно выдавал его присутствие.
И вот однажды вечером г-н де Виллар приказал поместить несколько солдат в засаду среди скал Ратонно.
Солдат этих сопровождал рыбак из квартала Сен-Жан, которого звали Гане Крепыш; это был парень, не знавший себе равных по части мышечной силы и ни разу не положенный на обе лопатки, как говаривал, не очень правильно с точки зрения грамматики, но весьма образно, покойный Рабассон.
Ему были известны дозорные тропы Франкёра; он встал на пути короля Ратонно и, в ту минуту, когда тот проходил мимо, схватил его сзади в охапку и объявил ему, что взял его в плен.
Франкёр почти не сопротивлялся; он знал, что король Франции могущественней короля Ратонно, а Гане Крепыш сильней Франкёра.
И потому он решил капитулировать.
Условия капитуляции были согласованы немедленно. Стороны договорились, что Франкёр I, король Ратонно, возвращает Людовику XV, королю Франции, цитадель и находящееся там оружие и боевое снаряжение. Сдача цитадели влекла за собой, естественно, и сдачу острова.
Что до Франкёра, то он покидал Ратонно на почетных условиях, то есть унося свой вещевой мешок и свою курительную трубку.
На другой день после капитуляции он отплыл в Марсель, куда уже дошел слух о его поражении. Он застал набережные города заполненными многочисленной толпой, поджидавшей свергнутого короля.
В те времена свергнутые монархи были куда большей редкостью, чем теперь, и люди еще отрывали зад от стула, чтобы посмотреть, как они проезжают мимо. Так что Франкёру изо всех сил рукоплескали, что не всегда случается с монархами, оказывающимися в том положении, в каком оказался Франкёр.
Оставаясь первое время на свободе, хотя и находясь под надзором полиции, желавшей понять, в самом деле являлся Франкёр сумасшедшим или нет, бывший король Ратонно несколько дней победоносно разгуливал по улицам Марселя, рассказывая всем, кто готов был его слушать, о немногочисленных, но вполне драматических событиях своего царствования.
Чересчур частое повторение этого рассказа завершилось воспалением мозга и бешеной лихорадкой.
Франкёра поместили в лечебницу.
Против всякого ожидания, он выздоровел, но рассудок к нему так и не вернулся.
Господин де Виллар, не в силах воздержаться от сочувственного отношения к этому свергнутому монарху, добился для бывшего короля Ратонно места в Доме инвалидов, где на протяжении еще пяти лет тот веселил ветеранов битвы при Фонтенуа и завоевателей Маона рассказами о своем недолговечном королевстве.
Таково предание о короле Ратонно: как видите, оно нисколько не хуже любого другого.
Но пора с ним заканчивать; капитан дает приказ лечь в дрейф: к этому маневру его подталкивает Берто. Он криком кричит, требуя, чтобы его бросили в воду; акулы его съедят или он съест акул — для него неважно, но он не желает оставаться долее на борту ни секунды.
Ренье, такой же бледный и такой же отчаявшийся, как Берто, хочет разделить его участь.
Мы находимся в полумиле от мыса Круазетт и в сотне саженей от острова Майре, до которого доплыл Монте-Кристо; бедняг высадят на берег, и они пешком вернутся в Марсель.
Ренье мешком падает в лодку, Берто приходится в нее снести, Ру спускается в нее сам.
Пока Берто остается у нас на виду, он не подает никаких признаков жизни.
Из первого же портового города, где мы причалим, я по телеграфу справлюсь о его самочувствии.[15]
Шхуна продолжает свой путь, и спустя четверть часа Марсель, замок Иф и Ратонно скрываются за островом Майре…
VIIIЗАМОК Г-НА ШАППОНА И ЗАМОК КОРОЛЕВЫДЖОВАННЫ
Переведя взгляд на палубу, я увидел, что почти все пребывают в том же состоянии, в каком только что находились Ренье и Берто.
Адмирал — по праву своего высокого звания — подал пример, спустившись в каюту.
Примеру последовал Поль Парфе.
Доктор, стоявший спиной ко мне, вцепился в леер, и содрогание его плеч выдавало занятие, которому он предавался.
Ле Грей, при жизни разрешавший Вальдену всякого рода вольности по отношению к нему, был мертв или близок к этому. Он ничком лежал распростертым на палубе, и Вальден, пользуясь его бесчувственным состоянием, обходился с ним, как с дорожным столбом, который забыли пометить.