Ежечасно в Салеми приходили известия и послания из соседних местностей. Повсюду население заявляло о своей готовности присоединиться к восстанию. И тогда, по просьбе полковника Ла Мазы, генерал Гарибальди разрешил ему собрать этих новых добровольцев, сформировать из них отряды и сосредоточить их в одном и том же месте.
Между тем именитые граждане Салеми и нескольких других общин побудили генерала принять на себя диктаторские полномочия. Что он и сделал посредством указа, который мы видели развешанным на улицах Палермо.
В Салеми было подписано еще одно распоряжение, помеченное той же датой.
Оно имело целью создание национальной армии, которая должна была формироваться путем массового призыва всех мужчин, годных к военной службе, в возрасте от семнадцати до пятидесяти лет, и разделенных на следующие категории:
от семнадцати до тридцати лет — для действительной военной службы в пехотных батальонах,
от тридцати до сорока — для действительной службы в округах, откуда они родом,
и, наконец, от сорока до пятидесяти — для караульной службы в их собственных селениях.
Утром 15 мая генерал получил сообщение о том, что колонна королевских солдат идет на Салеми. Он немедленно дал приказ экспедиционному корпусу, равно как и отрядам, которыми командовали Сант’Анна и Коппола, двинуться по дороге на Калатафими.
Экспедиционный корпус к этому времени подвергся реорганизации. Число рот возросло с семи до девяти; командование 8-й и 9-й ротами было поручено соответственно капитанам Бассини и Грициотти.
Эти девять рот, равно как и отряд пьемонтских карабинеров, были разделены на два батальона: первым командовал полковник Биксио, вторым — полковник Карини.
Вот в каком походном порядке они шли на врага.
Порядок этот, действуя от имени генерала Гарибальди, назначил полковник Сиртори, начальник штаба.
Итак, отряды Копполы и Сант’Анны шли по флангам колонны, осуществляя разведку.
9-я рота Грициотти шла в авангарде; в ста шагах позади нее следовала 8-я рота, находившаяся, как уже было сказано, под командованием капитана Бассини.
Затем 7-я рота под командованием Кайроли.
Затем 6-я рота под командованием Чаччо, заместившего Карини.
Затем 5-я рота под командованием Анфосси.
Эти пять рот состояли под начальством Карини.
За ними следовали артиллерия и инженерная бригада под командованием Орсини и Минутилли, а также рота добровольцев, которая была сформирована из экипажей пароходов «Ломбардо» и «Пьемонте» и командование которой, естественно, было поручено Кастилье.
Во главе второго батальона, непосредственно за артиллерией, шел Нино Биксио со своими четырьмя ротами и отрядом генуэзских карабинеров.
Отрядом карабинеров командовал Мосто, сформировавший его в Генуе.
Двигаясь в таком походном порядке, колонна прошла через деревню Вита, известную своими разбойниками, куда несколько часов спустя стали привозить тех, кто был ранен в бою при Калатафими.
Генерал, подле которого находились Сиртори и Тюрр, вместе со своим штабом опередил авангард колонны, достиг вершины холма и, благодаря проведенной рекогносцировке, сумел изучить позицию противника. Тотчас же он отправил к колонне адъютанта, которому было поручено дать добровольцам приказ сойти с дороги и занять высоты по правую сторону от нее, оставив на ней лишь артиллерию и роту поддержки.
Пока национальная армия занимала эту позицию, на горизонте появилось несколько рот королевских стрелков 9-го батальона легкой пехоты, спускавшихся в лощину и двигавшихся навстречу гарибальдийцам.
Впервые патриоты и королевские войска встречались лицом к лицу.
XXIIIКАЛАТАФИМИ
Бросим взгляд на людей и на местность, где они вот-вот начнут убивать друг друга.
Главные силы королевской армии находятся в самом Калатафими и занимают город, расположенный на склоне горы, которая высится справа от них и, следственно, слева от гарибальдийцев.
Аванпосты противника выставлены впереди Калатафими, в миле от города.
Стоит генералу Ланди узнать, что добровольцы уже в Вите, и разглядеть с высоты горы группу офицеров, наблюдающих за королевской армией, и он дает своим войскам приказ выйти из города и спуститься в лощину, а затем взобраться на возвышенности, которые господствуют над дорогой: три слева и одна справа.
Генерал Гарибальди, стоя в самом центре той группы офицеров, что была замечена генералом Ланди, в окружении полковника Тюрра, майора Тюкёри, капитана Миссори и нескольких других офицеров, прямо с высоты холма дает следующие распоряжения.
Полковник Тюрр примет командование над генуэзскими карабинерами, превосходными стрелками, вооруженными швейцарскими карабинами и имеющими в своих рядах несколько очень богатых молодых людей в качестве добровольцев.
Отряд карабинеров растянется на полмили и сформирует стрелковую цепь, предназначенную для того, чтобы завязать перестрелку со сторожевым охранением противника.
Позади Тюрра двинутся: справа — 7-я рота, слева — 8-я, а сзади, в качестве поддержки, — 6-я и 9-я. Эти четыре роты будут состоять под начальством Карини.
6-я рота понесет трехцветное знамя, которое подарили Гарибальди монтевидейские дамы.
И, наконец, вслед за ними пойдут пиччотти Копполы и Сант’Анны, присоединившиеся к добровольцам на пути в Салеми.
Общая численность пиччотти составляет около двухсот пятидесяти человек.
Биксио и его четыре роты, равно как и начальник штаба Сиртори, пока остаются в резерве. Две пушки, находящиеся в исправном состоянии (у двух других нет лафетов), будут поставлены на дороге и приведены в боевое положение, чтобы отбить кавалерийскую атаку, которой, по всей видимости, угрожает королевская армия.
Расположив таким образом свои силы, гарибальдийцы ожидают наступление противника, который начинает с того, что посылает навстречу им стрелковые роты, и те бегут вперед, во все горло крича: «Viva il Re!»[24]
Королевские офицеры подают команды не обычным голосом, а громким криком.
Увидев все это и рассудив, что пройдет не менее четверти часа, прежде чем враг окажется на расстоянии ружейного выстрела, генерал спускается с холма, где он находился, становится между отрядом генуэзских карабинеров и двумя ротами, шедшими следом за ними, и приказывает всем сесть прямо на землю, сказав:
— Передохните, ребята! У нас еще будет куча времени, чтобы устать.
И он первым подает пример, садится, вынимает кусок хлеба из котомки Фрошанти и начинает завтракать.
Все подражают его действиям, каждый в соответствии со своими возможностями.
Когда королевские солдаты оказываются всего лишь в двух ружейных выстрелах от них, генерал призывает к себе всех горнистов и приказывает им вместе трубить сигнал подъема.
Все они приставляют ко рту горны и одновременно трубят зорю.
Словно электрический разряд проносится по рядам добровольцев, они вскакивают на ноги и хватаются за оружие.
В ту же минуту королевские стрелки останавливаются, а некоторые даже отступают на несколько шагов.
В этот момент на вершине пригорка, расположенного справа от добровольцев и слева от неаполитанцев, появляется многочисленный вражеский отряд, который выдвигает на огневую позицию две пушки.
Королевские солдаты возобновляют наступление, на мгновение прерванное звуками гарибальдийских горнов.
Когда противники оказываются на расстоянии ружейного выстрела друг от друга, обе стороны открывают огонь, а точнее сказать, смертельный огонь по добровольцам открывают неаполитанцы, обладающие оружием большей дальнобойности и точности, в то время как огонь добровольцев остается почти безрезультатным.
И в самом деле, королевские стрелки были вооружены нарезными карабинами с коническими пулями, в то время как у гарибальдийцев были простые солдатские ружья, которые им незадолго перед тем выдали и которые они еще не успели привести в порядок.
Пиччотти Сант’Анны и Копполы, получив задание обогнуть вражескую позицию справа, выполняют этот маневр лишь частично, поскольку далеко не все из них идут вперед вслед за своим командиром.
Среди пиччотти обращают на себя внимание два монаха, капуцин и францисканец, которые держат в руках ружья, идут впереди других и ведут огонь, словно заправские солдаты.
Первый из них вызывает у Гарибальди особое удивление, а затем и восхищение.
До какого-то момента, продолжая наблюдать за происходящим, генерал сохранял спокойствие и не двигался с места, но, при виде того что батальоны королевских стрелков, вначале дрогнувшие, вновь сплотились и из их рядов несутся смертельные залпы, скомандовал общую атаку.
Стоит ему отдать эту команду, и он лично становится во главе первых рот, заместив полковника Тюрра, который объезжает весь фронт боевого порядка, чтобы передать приказ об общей атаке.
Карини ведет свои роты на правом крыле, Биксио совершает тот же маневр на левом крыле, но приказ об общей атаке становится, по существу говоря, ненужным, ибо сражение завязывается повсюду само собой.
Королевские стрелки, в грудь которым нацелены штыки легионеров, начинают отступать в беспорядке, но тут же присоединяются к своей атакующей колонне, заняв более выгодную позицию, чем прежде.
И тогда, посреди этого общего сражения, происходят удивительные отдельные атаки. Каждый офицер, собрав сто, шестьдесят, а то и всего лишь пятьдесят бойцов, идет во главе их в наступление.
Подобные атаки возглавляют все: сам генерал; Тюрр, который к этому времени успевает вернуться на свое прежнее место; Карини, который продолжает идти во главе своих рот, справа от генерала; Биксио, который прикрывает его левый фланг; Стокко, который командует ротой неаполитанских и калабрийских добровольцев, а также Скьяффино, Менотти, Кайроли, Бассини, Грициотти и Чаччо.
Королевские солдаты стойко держатся при каждой атаке, стреляют, перезаряжают ружья и продолжают вести беглый огонь до тех пор, пока в десяти шагах от них не начинают сверкать штыки легионеров, тем более страшные, что они кажутся насаженными на безмолвные ружейные стволы.