о смертного в те дни было невозможно добиться разрешения на выезд — он получает его и мчится в Швецию, чтобы вызволить из балтийского «плена» свои танкеры. В движение приводятся обширные связи в промышленных и политических кругах Стокгольма и Осло. Безрезультатно, если не считать денежной компенсации от правительств этих стран. В конечном итоге и это интернирование обернулось для удачливого дельца самым наилучшим образом.
После войны он получил свои танкеры целехонькими, в то время как многие судовладельцы Греции (равно как и других стран антигитлеровской коалиции) лишились большинства своих кораблей, потопленных гитлеровцами, итальянцами, японцами.
В Европе, над которой бушевал шквал войны, оставаться было бесцельно и к тому же небезопасно. И вот наш герой снова в Буэнос-Айресе. Вспомнив о делах давно минувших дней, он берется за табачный бизнес. Балканские сорта табака вне досягаемости, и теперь впору подумать о том, как получше пристроить оставшиеся в его распоряжении шесть судов. Конъюнктура складывалась самая благоприятная: Соединенные Штаты еще не приступили к поточному строительству судов серий «либерти» и «виктори», ощущался острый недостаток в свободном тоннаже, и каждый транспорт был на счету. В те дни на стол к адмиралу Эмори Лэнду, возглавлявшему управление военно-морских перевозок, положили на стол телеграмму из Буэнос-Айреса. В напыщенных выражениях, всячески выпячивая свои патриотические чувства, Онассис предлагал использовать его суда для борьбы со странами фашистской «оси».
В этой телеграмме что ни слово, то ложь. В обстоятельной биографии дельца, вышедшей из-под пера Д. Лилли, отмечается, что в течение всей войны Онассис ни цента не пожертвовал на дело союзников. И вообще, по словам биографа, «он никогда не проявлял сколько-нибудь четко выраженных политических симпатий и антипатий». С этим последним утверждением вряд ли можно согласиться, ибо в действительности бизнесмен-космополит всегда тяготел к самым реакционным кругам. В частности, в Аргентине он поддерживал теснейшие отношения с пронацистски настроенными представителями местных военных и политических кругов.
Кое-какие данные о его профашистских взглядах стали известны американской разведывательной службе. Через несколько месяцев после того как адмирал Э. Лэнд получил вышеупомянутое «патриотическое» послание Онассиса, в его адрес поступил официальный документ из ФБР с пометкой «Секретно, лично, со специальным курьером». В документе говорилось:
«Согласно информации, полученной из конфиденциального источника, господин Онассис, владелец ряда судов, намеревается отбыть во вторник 18 июня 1942 года из Буэнос-Айреса в Соединенные Штаты на борту клиппера Панамериканской компании. Согласно той же информации, визит Онассиса связан с его намерением вступить в деловые отношения с управлением военно-морских перевозок. Информатор рекомендовал одять осторожным и связях с г-ном Онассисом, поскольку он высказывал недружественные чувства в отношении военных усилий Соединенных Штатов».
Чья-то влиятельная рука сделала так, что это примечательное предостережение не достигло адресата. Оно было похоронено в канцелярских дебрях управления адмирала Лэнда, а онассисовская флотилия, плавающая под панамским флагом, получила выгодные подряды. Но только ли, на перевозках американских грузов делал тогда свой бизнес будущий миллиардер? Любопытное и многозначительное признание сделал уже в послевоенные годы финансист Гитлера Яльмар Шахт: «В то время мы поддерживали с Онассисом самые тесные отношения. Через посредников мы фрахтовали у него суда и получали некоторую информацию».
Шахт не пожелал более подробно распространяться о характере информации, которую поставлял нацистам судовладелец. Но, памятуя, как прибыльно Онассис сбывал в свое время телефонные секреты, можно не сомневаться, что он предложил нацистам достаточно ценный для них «товар», нимало не заботясь о том, что эта «информация» может серьезно повредить военным усилиям союзников.
В 1945 году, когда отгремели залпы второй мировой войны, торговые флоты большинства стран мира являли собой жалкую картину. Греция, например, из 450 судов, принадлежавших частным лицам или государственной компании, лишилась 360. Другое дело Онассис. Его танкеры, интернированные в Европе, остались невредимы. Суда, которые зафрахтовало американское управление военно-морских перевозок, приносили ему ежегодно по 250 тысяч долларов каждое. Поскольку зарегистрированы они были в Панаме, а сам Онассис имел аргентинское гражданство, ему удавалось уберечь от обложения налогами почти все своп прибыли от сделок с морским ведомством США. В общей сложности его состояние оценивалось теперь примерно в 30 миллионов долларов.
«Положительно это была неплохая война для Аристотеля Сократа Онассиса», — резюмирует Д. Лилли.
С такими деньгами можно было приступить к осуществлению давнишней мечты: стать в один ряд с крупнейшими частными судовладельцами мира. Оставалось определить, какой, географический район избрать на ближайшее будущее в качестве основной базы для своих операций. Собственно, выбирать было нечего. Большинство европейских верфей лежало в руинах. Возможности стран Латинской Америки в области судостроения были мизерны. Да и общая деловая конъюнктура чуть ли не во всем капиталистическом мире, задолжавшем Америке, оставляла желать лучшего. Решение напрашивалось: Соединенные Штаты, несказанно разбогатевшие на войне, а точнее — Нью-Йорк. Где, как не в Нью-Йорке, общепризнанной столице мирового капитала, стоило попытать счастья в сфере большого бизнеса!
Попрощавшись с благословенным для него Буэнос-Айресом, где он так быстро нажил свой первый миллион, Онассис перебирается на берега Гудзона. И делает это без малейшего промедления, ибо в воздухе запахло возможностью «провернуть» превыгоднейшее дельце: поживиться за счет «излишков» сухогрузных транспортов типа «либерти», от которых намеревалось избавиться правительство Соединенных Штатов. В последние два военных года их пекли на американских верфях, как блины. Разумеемся, количество при этом порой переходило в качество с обратным знаком. При всем том они вполне могли еще эксплуатироваться в течение ближайшего десятка лет. Оказавшись перед дилеммой — пустить вчерашние военные транспорты на слом или реализовать их как излишки, соответствующие ведомства Соединенных Штатов остановились на втором, куда более выгодном варианте. Встав в позу благодетеля, официальный Вашингтон объявил, что продаст эти суда на самых льготных условиях частным владельцам союзных стран под гарантию их правительств. В цифрах это выглядело так: за судно, оцененное в 550 тысяч долларов, наличными вносилось 125 тысяч; остальная сумма погашалась в течение последующих 20 лет.
Из Афин в Соединенные Штаты прибыла специальная правительственная комиссия, чтобы помочь пострадавшим во время войны греческим судовладельцам пополнить свои армады. В те недели Онассис развил кипучую деятельность: лично осмотрел несколько десятков судов, провел «разъяснительную» работу среди своих соотечественников-судовладельцев, которые еще раздумывали, покупать ли им сделанные на скорую руку суда. Главу комиссии, известного политического деятеля С. Венизелоса, Онассис уговорил поручиться не меньше чем за 100 судов. Но когда дошло до персонального распределения закупленных «либерти», самого Онассиса в списке участников сделки не оказалось. Более опытные конкуренты, чьи имена были лучше известны в греческих торгово-промышленных и политических кругах, сумели оттеснить в сторону нувориша.
Ярости дельца, которому казалось, что он держал в руках перечень целой флотилии своих новых судов, не было границ. Чтобы хоть как-то выйти из положения и перехватить все же десяток-другой «излишков», Ари решил вступить в контакт непосредственно с морской комиссией Соединенных Штатов, которая занималась реализацией флота «либерти». Он получил разрешение приобрести 16 судов, что означало необходимость выложить наличными около 10 миллионов долларов. Деньги имелись, но не в правилах Онассиса было оплачивать свои крупные сделки собственной наличностью. Начались трудные переговоры с нью-йоркским «Нэшнл сити бэнк». Американские банки тогда не имели прецедентов по части финансирования торгового судоходства. К тому же речь шла об иностранце. Поэтому как большой успех Онассиса было расценено решение «Нэшнл сити бэнк» предоставить заем на 50 процентов стоимости приобретаемых судов с рассрочкой на погашение в 12 месяцев (испрашивался срок в 10 лет).
Условия уплывшей сделки, гарантированной греческим правительством, были, конечно, несравненно более выгодными. Но все же обошлось без немедленной уплаты наличными всей суммы, а кроме того, Онассис обзавелся в ходе переговоров влиятельными связями на Уоллстрите. Тогда же на опыте этого начинания стала выкристаллизовываться «генеральная идея» системы финансирования его будущих судостроительных программ.
В пылу спекулятивного ажиотажа молодому миллионеру было как-то недосуг заниматься устройством семейного очага. Но чем больше округлялся капитал новоявленного Одиссея (в священном трепете от блеска онассисовских миллионов нью-йоркский журнал «Тайм» сравнил дельца с Одиссеем, уверяя, что «вечный странник» из древнегреческого эпоса — любимый герой Онассиса, а Итака — его духовная родина), тем больший интерес вызывала его персона у богатых отцов, имеющих дочерей на выданье. В один из сентябрьских дней 1943 года крупнейший греческий судовладелец Ставрос Ливанос, находившийся в то время в Нью-Йорке, пригласил Онассиса в свои апартаменты. Его младшей дочери Тине было тогда 14 лет.
Существует ходячее выражение, что браки совершаются на небесах. Чувствам «романтика моря» не было нужды подниматься на столь большую высоту, его матримониальные проблемы решались на твердой земной почве. В отличие от эпопеи с женитьбой на Жаклин Кен-, неди, история не сохранила столь исчерпывающих подробностей помолвки и свадебной церемонии, состоявшейся в ноябре 1946 года, когда Тине Ливанос едва исполнилось семнадцать. Но доподлинно известно, что за два с половиной года, прошедшие с момента знакомства будущих супругов, папаша Ливанос и Аристотель Онассис скрупулезно изучили бухгалтерские книги друг друга. Когда 40-летний жених вел к венцу свою 17-летнюю невесту, впору было сказать: миллионы женятся на миллионах.