ункт, чтобы руководить штурмом непосредственно с места боевых действий. Как раз в это время японцы открыли пушечный огонь, и один снаряд взорвался в двух шагах от генеральского КП. Бакнера тяжело ранило, и через несколько минут он скончался. Так жестокосердный бог войны отомстил генералу за его чрезмерную осторожность по отношению к ближним. Так Саймону Бакнеру было суждено стать первым американским генералом со времен Гражданской войны, погибшим на поле брани. А буквально на другой день столь же трагическая участь постигла бригадного генерала Козиуса Изли, помощника командира 96-й пехотной дивизии, также сражавшейся на Окинаве... И только 21 июня американцы смогли официально объявить о том, что сопротивление противника наконец сломлено.
Таким образом, операция по захвату Окинавы длилась в общей сложности 82 дня (вместо семидесяти запланированных). За это время американцы потеряли 6900 человек убитыми (солдат, моряков и летчиков), при том что 30 тысяч человек были ранены. Кроме того, они лишились 880 самолетов, при этом 266 из них были уничтожены на борту авианосцев. Потери американского флота, как уже говорилось, составили 334 боевых единицы: 35 кораблей затонули, а 299 получили серьезные повреждения. В свою очередь японцы потеряли 117 тысяч человек и 3800 самолетов.
Эти данные были опубликованы в Соединенных Штатах, что называется по горячим следам. Война в Европе к тому времени закончилась. Тихоокеанская кампания тоже близилась к концу — победа американцев уже ни у кого не вызывала сомнений. И американское верховное командование, предвосхищая великое торжество, решило подготовить общественность к столь знаменательному событию заблаговременно, с тем чтобы, с одной стороны, поразить сограждан масштабами триумфа, а с другой — снискать почтение американцев за доблесть, мужество и стратегический талант, проявленные в решающей грандиозной битве. Но не тут-то было: преданные огласке цифры потерь вызвали в Соединенных Штатах бурю негодования. Надо же, почти семь тысяч убитых — просто невероятно! Тем более, если учесть, что американцы обладали подавляющим превосходством в живой силе и боевой технике. По тем же данным, американская корабельная артиллерия обрушила на Окинаву 35 тысяч тонн снарядов, а полевая — 66 тысяч тонн. И это — не считая общего веса сброшенных на остров авиабомб, который невозможно было определить даже приблизительно.
Почему же в таком случае не были стерты с лица земли оборонительные укрепления противника, который сумел не только сдержать наступление, но и уничтожить около семи тысяч солдат? И какими бы яркими и драматичными ни были репортажи военных корреспондентов с места боевых действий, они не давали точного представления о том, насколько яростным и стойким было сопротивление японцев. И не случайно ведущий американский журналист Дэвид Лоренс в своей обличительной статье от 4 июня спрашивает: «Почему от нас скрывают правду о сокрушительном провале военной операции на Окинаве? Почему же в правительстве не нашлось ни одного человека, который взял бы на себя мужество и ответственность признать, что тактические просчеты на Окинаве были под стать, если не хуже, ошибкам, приведшим к трагедии в Перл-Харборе?» На что главнокомандующий Тихоокеанским флотом адмирал Честер Нимиц счел необходимым дать письменный ответ — по его мнению, вполне исчерпывающий: «Я вылетел на Окинаву вместе со своим штабом, и в течение двух дней мы с генерал-лейтенантом Бакнером и другими командующими анализировали сложившуюся оперативную обстановку. Должен со всей ответственностью заявить, что операция по захвату острова была продумана и проведена самым тщательным образом, хотя при всем том высадка десанта на новых участках оказалась малоэффективной и себя не оправдала, поскольку для противника это уже не было неожиданностью. Не следует забывать и трудности, связанные со снабжением, — их приходилось преодолевать ежедневно, и ценой неимоверных усилий...» И лишь после того, как по всей стране показали документальные киноленты о том, что в действительности являл собой штурм Окинавы, особенно в завершающей части, американские граждане наконец поняли, какой страшной ценой далась победа.
«От исхода этой битвы будет зависеть судьба Империи: мы либо спасем ее, либо потеряем безвозвратно», — заявил 20 апреля адмирал Тойода, главнокомандующий объединенными силами японского флота. В самом деле, битва за Окинаву во многом предопределила участь Японской империи. Американские моряки и летчики уже воспринимали войну не иначе, как большую колониальную экспедицию. В японских территориальных водах сосредоточились крупнейшие соединения американского и британского флотов — они крейсировали совершенно свободно, не встречая со стороны противника ни малейшего сопротивления. Даже танкеры, всегда старавшиеся держаться подальше от районов боевых действий, теперь без всяких опасений дозаправляли авианосцы и линкоры прямо в Токийском заливе. Корабли проводили учебные маневры уже в виду японских берегов, отрабатывая новые тактические приемы — например, ночные стрельбы по прибрежным секторам под прикрытием и при поддержке ночных истребителей. Однако все это проделывалось скорее забавы ради, вернее, для устрашения. 4 июля, в День независимости, американцы объявили, что на Японию была сброшена стотысячная тонна бомб. К этому времени многие крупные японские города полыхали огнем или же были обращены в пепел, а число погибших среди гражданского населения составило свыше миллиона. «Если Япония будет упорствовать и дальше, — ультимативным тоном объявил генерал Дулитл, — мы нанесем по ней удар силами не 2400 бомбардировщиков, как по Германии, а мощью трехтысячного соединения «летающих суперкрепостей». С учетом подразделений палубной авиации в распоряжении генерала Макартура теперь насчитывалось более 10 тысяч самолетов.. Оборонительные рубежи противника были подавлены повсеместно — железное кольцо осады стиснулось вокруг Японии еще плотнее и крепче. И 17 июля Честер Нимиц торжественно объявил по радио о том, что «американская тяжелая корабельная артиллерия открыла огонь по стратегическим объектам городов, расположенных на Хонсю и Хоккайдо, двух крупнейших островах Японского архипелага, ознаменовав тем самым начало новой эпохи в Тихоокеанском регионе». Американские моряки наблюдали с палуб кораблей, как сквозь сизую туманную пелену, затянувшую японские берега, в пасмурное небо поднимаются столбы дыма и пламени. На море тоже было неспокойно: сильное волнение не стихало вот уже много дней. Но это ничуть не мешало закаленным в боях и штормах летчикам регулярно подниматься в воздух и садиться на палубы авианосцев без малейших осложнений. Словом, четко отлаженный адский конвейер работал без перебоев. Теперь даже Токийское радио кричало на весь мир, что жизнь японцев превратилась в сущий кошмар. И чтобы в этом убедиться, достаточно окинуть беглым взглядом серое, унылое побережье Японии, охваченное от горизонта до горизонта пламенем незатухающего пожара... 26 июля Соединенные Штаты направили Японии знаменитый ультиматум, подписанный также Великобританией и Китаем: «Крупнейшие воздушные, наземные и морские силы готовы обрушить на Японию последний удар. Использование всей нашей военной мощи, помноженной на непоколебимость нашего духа, приведет к полному уничтожению территории Японии». А это, в свою очередь, означало неминуемую гибель всего японского населения — разумеется, в том случае, если правительство Японии откажется принять ультиматум.
Итак, боевые действия закончились, а война, тем не менее, продолжалась. Вернее, то было затянувшееся противостояние, пронизанное непримиримым духом войны. Ультиматум был сделан 26 июля. Время шло — а ответа все не было. И тогда великий Белый человек зажег адский светоч. И пламя его полыхнуло над Землей, угрожая ослепить все человечество.