– У вас в деревне нет таких элитных щенков фокстерьеров! И вообще, не стирай границу между городом и деревней! – огрызнулась я на Игоря. Ну достал меня Сундуков в роли деревенского парня. Хочет казаться хуже, чем есть на самом деле? Сама видела, как он утром угостил Бобби сарделькой, а теперь, видите ли, пожалел бедному песику пельмень, еще и воришкой назвал. Хотя у нас Бобби не без этого, если что-то вкусное плохо лежит, обязательно стянет.
Поскольку я ставила воду для пельменей и бросала их в кипяток, убирать со стола вызвался Вадим. Санька отправился решать математику, а Игорь, вспомнив, что он тяжело болен, схватившись за горло, побрел в кабинет к дивану.
Время от времени Сундуков напоминал нам о своем присутствии: из кабинета доносились жалобные стоны. Но никто не обращал на него внимания, и в конце концов он перестал изображать из себя тяжелобольного. Пару раз он выходил на кухню за чаем и бутербродами, через неприкрытую дверь спальни я могла наблюдать его набеги на холодильник.
Я уже собиралась закрыть дверь и лечь спать, как Сундуков позвал меня тихим голосом умирающего:
– Тетенька, а мне чаю можно? В последний раз прошу.
Ах, обжора! Сколько литров чая ты уже выпил? Я поднялась с постели и пошла на кухню. Достала кружку, ливанула туда кипятка без заварки и поставила перед Игорем.
– Держи, племяш! Надеюсь, не обидишься, что чай без сахара и всего остального? Коль помираешь, зачем продукты зазря переводить?
– Добрая вы, тетенька! Идемте в кабинет. Дверь закройте, я вам скажу, где наследство свое зарыл.
Я прикрыла за собой дверь. Игорь усадил меня на диван и заговорил нормальным тоном:
– На завтра у меня планы поменялись. В общежитие мы с вами не поедем, мне нужно помотаться. Когда будет звонить похититель?
– Вечером обещал.
– Если вдруг меня не будет дома, поговорите из этой комнаты. Надо нажать на эту кнопку. – Игорь показал, где нажать. – Еще, про акции я все слышал. Не торопитесь. Кстати, где они хранятся?
– В ячейке банка. Я вспомнила, Олег как-то мне говорил.
– Код знаете? Ключ у вас есть?
– Да, есть. И код я знаю.
– Съездим, заберем их. Без меня ничего не предпринимайте. Все понятно?
– А ты чем завтра будешь заниматься?
– Не скажу. Ждите меня.
Глава 16
Утром, когда я проснулась, Игоря уже не было. Санька выгулял Бобби и заторопился в школу. Вадим ушел вместе с сыном, и я осталась одна.
Обычно я люблю, когда дома никого нет. Тихо и спокойно. Никто не толпится в очереди в ванную и туалет, не грузит меня просьбами и поручениями, не требует, чтобы я в течение пяти минут выгладила брюки, которые уже два года как не доставались из шкафа. Но это все было тогда, когда мелочи жизни не ценились. Вернуть бы все назад! И брюки бы гладила, и поручения выполняла бы.
Сейчас в квартире не слышно было даже шороха, и эта безмолвная тишина звенела у меня в ушах. Я ждала и боялась телефонного звонка, который мог меня вернуть к нормальной жизни, а мог и разбить все вдребезги.
Нет, дома я точно бы сошла с ума. Надо было себя чем-то занять. Если у Игоря изменились планы, я ведь тоже могла пригодиться в частном сыске? Если у него не получилось поехать в общежитие, я и сама могла туда съездить. Можно даже с Алиной за компанию.
Алина не стала возражать и уже через час была у моего дома. Я отметила, что дома ей отчего-то не сиделось.
– Как жизнь?
– Бьет! Догадываешься, по какому месту?
– Разногласия на международном уровне?
– Если бы! Я человек культурный, деликатный, тонко чувствующий партнера, могу найти общий язык с любым интересующим меня мужчиной, будь то соотечественник, будь то иностранец. Дело не в этом!
– Тогда в чем?
– Ты знаешь, я тебя уже начинаю бояться, как ляпнешь что, не подумавши, то и сбывается.
– Алина, ты меня еще Вангой назови! Что я такого сказала?
– Сказала, что мне нужно Густава стеречь.
– Так я это так, без какой-либо задней мысли. А что случилось?
– Я вчера домой пришла, а у нас гости. Кто бы ты думала? Люська Коновалова!
– Наверное, пришла тебя прорабатывать, на путь истинный наставлять. О семье вспомнить уговаривала? Я так понимаю, она это из лучших побуждений, свою ошибку исправить захотела.
– Ага, из лучших убеждений! Послушай, как все было!
Добрую часть пути до общежития Алина возмущалась непрошеной гостьей.
– Прихожу вчера домой. Никто меня не встречает, никто не выражает бурную радость от моего появления, не бросается подать тапочки, не зовет к столу, не…
– Ты покороче можешь изложить, чего он не сделал, а то мы до Коноваловой так и не доберемся, – перебила я Алину, зная, как она любит находить сравнения элементарным действиям.
– Не перебивай! Я захожу на кухню, а эти два мамонта меня не слышат, так увлечены беседой. Коновалова ему: «Ах, Шиллер! Ах, Гете!» Он ей: «Uber allen Gipfeln», а она ему вторит: «Горные вершины спят во тьме ночной». Я стою, меня не замечают, лишняя я на этом празднике поэзии, воркуют, как два страуса.
– Почему страуса? Голуби воркуют.
– У голубей вес двести граммов, а у этих и у страусов вес по полтора центнера. Не перебивай! Она ему: «Ах, Шуман! Ах, Глюк! Как я люблю Вагнера!» Что-то мне подсказывает, что слово «глючить» от Глюка произошло. Короче, заглючило их по полной программе.
– Не знаю. Глюк – это немецкий композитор, а слово «глючить» от слова «галлюцинация», – не поняла я шутку Алины.
– Да знаю я. Потом он начал рассказывать ей о Зигфриде и нибелунгах. Представляешь, я парюсь, ему колбаски жарю, из запоя вывожу, блох травлю, а он Коновалову Вагнером просвещает. Меня грузит пивом и сосисками, а ее музыкой и стихами ублажает. При этом моим коньяком угощает и конфеты ей скармливает, которые Вадим с симпозиума из Праги привез. Мне, заметь, привез! Густав вообще в дом, кроме колбасок, ничего за неделю не принес, живет на мои деньги. Так вот, Люська конфетки кушает и припевает: «Какой вы, Густав, умный, какой эрудированный», он ей: «Люсьен, вы нимфа, вы тонкая натура, чуткая и нежная», а сам все ближе подползает к ее толстой талии и пытается попробовать Люську на ощупь. Тут я откашлялась и говорю этой парочке: «Что же вы без хозяйки сидите? Мой коньяк пьете? Мне, конечно, для Люсеньки ничего не жалко. Я ей своим счастьем обязана, но все равно нехорошо как-то без меня. Так и быть, налейте и мне, выпью за дружбу между народами». Коновалова сидит краснее помидора, Густав от неожиданности язык проглотил, он так увлекся Коноваловой, что меня в проеме дверей не заметил. Люська мне: «Алиночка, ты меня неправильно поняла. Я пришла уладить недоразумение, Вадим Андреевич перед тобой ни в чем не виноват». – «А мне это уже по фигу. Я нашла новое счастье в лице Густава и прошу тебя, Люся, свой коварный взгляд на господина Шульца не бросать!» – с полной определенностью ответила я Коноваловой. Может, минуту назад я сама бы отдала Люське Шульца, но, когда у меня нагло из-под носа пытаются увести принца моей мечты, я готова загрызть любого, кто станет на моем пути.
«Однако принц Алининой мечты оказался донжуаном», – усмехнулась я про себя.
– И чем же закончился этот вечер?
– Коновалова быстро ретировалась, а Шульц весь вечер на меня дулся. Он даже пытался защищать Люську. Сказал, что она образованная, привлекательная женщина, достойная всяческого уважения и похвал. А я повела себя грубо, как мелкая собственница. Сказал, что я и Олег – два сапога пара. И если я его из тюрьмы вытащила, это еще не дает мне права распоряжаться им по своему усмотрению. Каков наглец! Неблагодарный! Это же надо, на неделе второй мужик пытается меня бросить! Может, это карма у меня такая? Или сглаз?
– Думаю, с кармой у тебя все в порядке. Не забивай себе голову такой ерундой. Сама же говорила, все мужчины такие непостоянные. Я только не поняла, ты Густава вновь возлюбила или это тебя на почве ревности прорвало?
– Если бы я сама знала! Если гадалки и предсказательницы не дали мне четкого ответа, что я могу знать? Я совершенно запуталась.
Мы подъехали к зданию общежития и опять попали в людской водоворот. Дети, тетки с кошелками сновали вверх-вниз по лестнице, мужики в холле клацали костяшками домино. С кухни доносились запахи борща, тушеной капусты, пережаренного масла и еще чего-то не очень приятного. По большому счету, пахло препротивно. Попробуйте смешать все имеющиеся у вас духи в одном флаконе. Что получится? Редкостная бурда! Так и на кухне, запах селедки нельзя забить ванилью или суточными щами. А здесь еще не обошлось без протухшего продукта.
– Чем воняет? Запах какой-то странный, – Алина тоже почувствовала зловоние.
– Может, холодильник сгорел и у них мясо пропало?
Заткнув носы, мы подошли к Зоиной комнате.
– Фу, вонь жуткая! Стучи! – скомандовала Алина. – Прилежная Федоркова небось сидит на лекции, а мы тут ароматы вдыхаем. Зря мы к ней приехали.
И правда, я совсем об этом не подумала. Рабочий день, половина десятого утра, самое время студенту грызть гранит науки. Поэтому, особенно не церемонясь, треснула кулаком о дверь. К нашей неожиданности, она со скрипом отворилась.
– А ты говоришь, никого нет, – сказала я Алине. – Зоя, ты дома?
Ответа не последовало.
– В туалет выбежала, – сделала заключение Алина. – Если бы далеко, обязательно закрыла бы дверь.
Мы постояли минут пять, как видно, Зоя надолго засела в местах общего пользования. От противного запаха меня начало подташнивать. Думаю, Алину тоже тяжелый дух начал пронимать, она достала платок и прикрыла им нос.
– Давай войдем? Чего в коридоре стоять. Мы не воры, мы из газеты, – вспомнила нашу легенду Алина. – Может, там не так воняет?
Мы протиснулись в комнату. К сожалению, воняло здесь не меньше. Мы огляделись, все было перевернуто верх дном. Странно, в прошлый наш визит девушка показалась нам аккуратисткой, в комнате было чистенько, и все стояло по своим местам. Теперь же книжки валялись вперемежку с тетрадями. Створки шкафа были открыты, все ящики вывернуты, одежда кучей лежала на полу. Даже матрац, и тот был сдвинут в сторону, а постельное белье скомканным валялось рядом с кроватью.