– Мы не ломали, а вот те типы очень даже возможно. Я подозреваю, они до сих пор в квартире. Им, – я кивнула в сторону людей в камуфляже, – стоит только зайти в квартиру и убедиться в этом.
– Значит, не так уж и плохи наши дела, воров сейчас найдут, ты же слышала, их начальник сказал, что они вскроют квартиру и проверят, все ли на месте. А перед нами извинятся и отпустят.
Мы затормозили перед фургоном, к которому нас подвели люди в форме. Дверь фургона отворилась, и нас попросили залезть внутрь.
– Дамы, милости просим. Лимузин к вашим услугам! – Охранник противно засмеялся, выставляя на всеобщее обозрение золотые передние коронки.
– Подождите, это недоразумение. Мы увидели, как двое лезут в квартиру, и вызвали полицию. Это легко проверить, позвоните туда, и вам скажут, что был звонок, – я попыталась внести хоть какую-то ясность.
– Выясним, обязательно все выясним. В полицию как раз вас и везем, а там разберутся, кто третью квартиру в этом районе ограбил. У, суки, мы за вами уже неделю охотимся. А на вид даже очень приличные дамочки.
Не переставая подло улыбаться, золотозубый расковал нас, схватил Алину за голову, наклонил ее и тычком придал ее телу ускорение. Она влетела в фургон, а в руке охранника остался рыжий парик. Он брезгливо на него посмотрел, потом повернулся ко мне и сдернул уже с моей головы искусственные волосы.
– Что вы делаете? Какое вы имеете право? Требую адвоката, это незаконно! – повысила я голос, но лучше бы я не злила охранника.
Он приподнял меня за лацканы пиджака и что есть силы тряханул. Затем приблизил свое лицо к моему и прошипел:
– Что, следы хотели замести? Я вам не завидую, лучше сразу колитесь, не так больно будет.
Совет охранника привел меня в дикий ужас, я затряслась мелкой дрожью в предчувствии самого худшего и сама полезла к Алине в фургон. К машине подошел главный, и золотозубый вручил ему наши парики со словами:
– Подготовились на славу, думали, войдут рыжими да брюнетками, а выйдут другой масти, шельмы! Как земля таких… носит?
– Молодец, Иванов, раскрыл преступную группировку. Если докажут, что это они квартиру депутата грабанули, то выйдут дамы не скоро, лет этак через семь. До встречи, бабушки!
– Не виноваты мы! – завопила Алина из фургона.
– Вези! Тошно слышать каждый раз одно и то же, – скомандовал начальник.
– Подождите, вы были в квартире?
– Только оттуда! Ни единой души, так что мотать вам срок, голубушки.
– В этих домах есть запасной выход из кухни в подъезд, так называемый черный ход для прислуги, – догадалась Алина, но ее уже никто не слышал, дверь фургона захлопнулась. И, как нам показалось, тотчас открылась снова.
– Вылезайте! Приехали! Сейчас определим вас на постой, – обрадовал нас золотозубый.
О! Мое родное отделение полиции, где я не так давно беседовала с Воронковым и компанией. В прошлый раз это здание произвело на меня самое гнетущее и пренеприятное впечатление. А сегодня была рада и даже счастлива, что нас с Алиной привезли именно сюда. Надеюсь, меня здесь еще не забыли и по старой памяти во всем быстренько разберутся.
– Куда их дальше? В камеру следственного изолятора?
– Нет, туда нельзя, разрешения нет.
– Так возьми!
– Вы думаете, если мы – полиция, то вкалывать должны от зари до зари, без праздников и выходных? А сегодня, между прочим, второе мая, и людям тоже расслабиться нужно. Никого нет.
– А с этими что делать, не отпускать же!
– В «обезьяннике» посидят, ничего с ними не случится. До чего дошло, камеру им подавай, привыкли к отдельным номерам, а у нас тут не гостиница. Пожалуйте, дамы, к народу! – возмущался для порядка лейтенант, обиженный тем, что именно его заставили дежурить в праздничный день. – Одно я вам обещаю, девушки, скучно вам не будет. Компашка подобралась что надо. Вы в своих Версаче туда впишетесь.
– Я имею право на один телефонный звонок! – заявила Алина о своих правах.
– Нет, девушка, вы сейчас и на нары прав не имеете. Вот придет завтра начальство, тогда оно и определит, куда вас поселить: в одиночку с персональной парашей или в общую, где спят по очереди.
– Позвоните, пожалуйста, Воронкову. Я хочу сделать заявление. Он меня знает и не откажет, – ухватилась я за последний шанс.
– И даже не подумаю. Он только вчера два задержания произвел. Нужно же человеку когда-нибудь отдыхать?
– Ну, тогда один телефонный звонок, я очень вас прошу.
По всей видимости, я вызвала у дежурного прилив жалости, и он разрешил мне подойти к телефону. Алина, вновь прикованная ко мне наручниками, проследовала за мной.
– Кому звонить будешь? – спросила она.
– Сундукову, у него должна быть связь с Воронковым.
Я набрала номер его мобильного телефона, но, как назло, в данный момент он был вне зоны сети, о чем и сообщил мне противный голос оператора. Тогда я набрала домашний номер телефона, подошел Санька.
– Санечка, миленький, у меня одна минута. Придет дядя Игорь, или вдруг будет звонить, передай ему, что мы в полиции, в нашем районном отделении. Нам нужна помощь!
– А можно, я прокурору позвоню? У меня знакомый в прокуратуре работает, – жалобно попросила Алина.
– Нет, женщина, нельзя. Прокуроров не приглашают, они сами приходят. И потом, я обещал только один телефонный звонок. Вы и так у меня много времени заняли. – Лейтенант достал коробку из-под обуви и скомандовал: – Быстро сложили сюда в коробочку деньги, драгоценности, колющие и режущие предметы. Пояса тоже снимайте.
Мы сняли с себя все, о чем попросил дежурный, и нас отвели в помещение, в народе называемое «обезьянником».
За решеткой нас поджидала компания из лиц обоего пола: два старика-бомжа, тетка с испитым лицом и девчонка-малолетка, судя по всему, постигающая навыки древнейшей профессии.
Тетка на нас не обратила никакого внимания, свернувшись калачиком, она дрыхла на лавке. Девчонка, увидев нас, фыркнула и отвернулась к стене. Зато мужики проявили к нам немалый интерес. Сначала они переглянулись, зацокали языками, затем приосанились, расправили грудные клетки, тряхнули жирными прядями волос и шаркающими походками подгребли к нам.
– Девчонки, как погодка? Прогуляемся по казематам?
– Закусон принесли? У нас выпить есть. Вы как?
– Мы никак! Мы не пьем с посторонними! – Я попятилась к решетке.
– А мы можем и познакомиться. Разрешите представиться, Лев Бенедиктович. А это – Аполлинарий Вениаминович.
– Отвалите, мы не будем с вами знакомиться, мы здесь ненадолго, за нами сейчас приедут! – неуверенно сказала Алина.
– Ненадолго? Это как сказать. Лиха беда – начало, еще привыкните, – обнадежил Лев Бенедиктович. Алина от обиды заплакала. – Ты, красавица, не плачь, а то завтра перед следователем будешь выглядеть хуже Варьки, – и он кивнул в сторону синюшной тетки.
Алина посмотрела на пьянчужку и прекратила плакать, вспомнив, что и тушь для ресниц, и пудра, и помада остались в машине, и восстановить красоту ей будет совершенно нечем. Но вместо слез на нервной почве ее стала мучить икота.
– На вот, выпей, – Лев Бенедиктович протянул ей аптечный пузырек. – Успокой нервишки, лучше коньяка будет.
– Что это? Ик! – в очередной раз вздрогнула Алина.
– Настойка боярышника на спирту. Пей прямо с горлышка. Пей. А то вся на нервах, расслабься.
Алина взяла пузырек, вытерла горлышко краем блузки и, не прикасаясь к губам, влила в рот коричневую жидкость.
– Действительно, на коньяк похоже.
– А я тебе что говорил, коньяк ни в какое сравнение не идет, и стоит копейки. Как звать-то?
– Алина, а ее – Марина.
– За что загребли? – участливо спросил Аполлинарий.
– За помощь родной полиции.
– Это как же?
– Мы увидели, как в квартиру лезут воры, позвонили в полицию. Приехали менты, воров упустили, а нас забрали.
Бомжи долго смеялись, потом, успокоившись, Лев вполне серьезно произнес:
– Ну, что скажу, ваши дела – швах! Если этих воришек на месте не поймали, сидеть за них вам, девки, придется.
– Но это же мы позвонили в полицию!
– И что с того? Поймали-то вас! Что вы делали в квартире?
– Мы не были в квартире, мы стояли на площадке и задерживали злоумышленников.
– А задержали вас! – Аполлинарий опять покатился со смеху и смеялся до тех пор, пока Лев не треснул его по спине.
– Чего ржешь, не видишь, расстроены девки, нашли приключения на свою…
С этим трудно было не согласиться. Получилось по принципу: «Хотели как лучше, а получилось как всегда», мы оказались крайними. Была же у меня мысль не связываться с полицией. Какой-никакой, а опыт общения с правоохранительными органами уже имелся. Так нет же, вляпалась по новой. А все Алина со своими иллюзиями относительно долга, чести и совести. Вот теперь придется провести ночь в обществе бомжей, проститутки и выпивохи.
– Да, барышни, попали вы в переплет, – констатировал Лев. – Я вот что вам скажу, по закону вам полагается защитник; если у вас есть влиятельные знакомые, пусть адвокат выходит на них. У каждого имеются родственники, знакомые, и у начальства ментовского тоже они есть. Авось вас отмажут. А пока укладывайтесь спать. Утро вечера мудренее.
Но поспать нам так и не удалось. С одной стороны, мы надеялись, что с нами разберутся, и ждали, когда нас выпустят на волю. С другой, спать нам на грязных лавках не хотелось. Представив себе, сколько разной заразы прилипло к немытым доскам, сколько дизентерийных микробов и туберкулезных палочек буйным цветом расцвело на одном квадратном сантиметре этой вонючей камеры, мы часа два стояли, ни к чему не прикасаясь. Первая не выдержала я, у меня подкосились в коленях ноги, и я упала на скамейку.
– А, была не была! Шампунь «Дружок» поможет всем! – поддержала меня Алина и присела рядом.
Прижавшись друг к другу, мы встретили рассвет в камере. В восемь утра начался новый рабочий день. Только теперь я поняла, что значит слово «обезьянник» именно в милицейской трактовке. Посмотреть на нас с Алиной пришла половина служащих данного участка.