Позвонить кому-то тоже желания не возникало. Я легла спать и, проворочавшись до утра, наконец заснула с надеждой на грядущий день. Вдруг он мне принесет хорошую новость и мой Олег найдется живым и здоровым?
Глава 4
Телефон упорно визжал под ухом, а я никак не могла понять, откуда такой противный звук. Бобби срывал с меня одеяло и просился гулять. Кто-то нещадно колошматил по входной двери. Я оторвала голову от подушки, и до меня наконец-то дошло, что на дворе почти полдень. Похоже, я понадобилась всем сразу и одновременно.
Я схватила телефонную трубку. Звонила Алина. Без какого-либо пожелания доброго утра, без слова здрасьте она начала вываливать на меня плоды своих умозаключений.
– Короче, я долго думала, мне нужно его забрать, и чем скорее, тем лучше. До чего довела твоего мужа пагубная страсть к выпивке, сама знаешь. Два трупа и безвинный человек в тюрьме.
– Ты о чем? – вклинилась я в ее монолог.
– Совсем алкоголиком сделали моего Густава. Нужно срочно его из кутузки вызволять, не приведи господи, поднаберется там от криминального контингента неизвестно чего. Связи у меня в прокуратуре есть, освободят под залог, пока у меня поживет. Нужно же нам друг к другу привыкать? Алло! Ты меня слышишь?
Я ее уже не слушала, потому что мчалась к двери. Звонок разрывался трелью, а сама дверь ходила ходуном, по-моему, ее уже снимали с петель.
– Кто? – поторопилась спросить я.
– Полиция! Откройте!
Я замерла. Не в моих правилах открывать дверь посторонним людям. Сейчас по подъездам много всякого сброда шастает. Сосед мой, Толик, приучал жену не открывать чужим людям таким образом. Поначалу, когда она, не спросив «Кто там?», открывала дверь, он ее предупреждал словесно, затем, когда учеба долго впрок не шла, прямиком тяжелой рабочей рукой в лоб печать ставил. За короткое время она эту науку усвоила. Но тут, как на грех, приехала в гости теща. Дочка о методе ускоренного запоминания предупредить мать забыла. Старушка отперла дверь без известного пароля: «Кто там?» – и получила от зятя кулаком аккурат промеж глаз. Был жуткий скандал, мамаша провела неделю в больнице, но получила в качестве компенсации месяц реабилитации в санатории. Теперь маменька в гости к зятю ни ногой, а в соседской двери торчит «глазок».
У меня на двери тоже есть «глазок», и с посторонними я обычно разговариваю через закрытую дверь, но тут такое дело – полиция.
– Ваше удостоверение, пожалуйста, – попросила я, накинув цепочку на дверь.
– Оперуполномоченный лейтенант Мирошник, – полицейский подсунул к щели красную книжечку и тут же ее закрыл, не дав мне даже сконцентрировать взгляд на строке с фамилией. Пришлось верить ему на слово. Я открыла дверь и пропустила в квартиру не слишком молодого для лейтенанта полноватого мужчину.
Бобби истошно лаял и подскакивал на месте, все ближе в прыжке перемещаясь к двери, следовало его все-таки вывести. Полицейский отодвинулся от пса к стене.
– Не бойтесь! Бобби очень миролюбивый пес, он не кусается, – попыталась я успокоить оперуполномоченного.
– А чего мне бояться вашего Бобика? Я с «макаровым», при исполнении, пусть только ваша псина попробует рыкнуть, живо на тот свет отправится.
– Кому Бобик, а кому и Роберт Мария Клаус Эстер фон Рапунзель. Надеюсь, я никого не забыла, – вступилась я за Бобби, обидевшись на грубого блюстителя закона.
Кто такой Макаров, я знала и не сомневалась, что полицейский приведет приговор в исполнение. Но этого не знал бедный песик. Поскуливая, он опустил морду, забился в угол, возле которого стоял лейтенант Мирошник, и пописал на коврик. Вспомнив вчерашнюю буженину, я подумала, что оперуполномоченному очень повезло. Но полицейский даже не догадывался о том, что могло случиться, и принял действия Бобби как оскорбление должностного лица при исполнении.
– Что он делает? – взревел Мирошник. – Да я вашего Бобика вышлю на сто первый километр от Магадана в сторону Камчатки!
В страхе за щенка я живо поймала Бобби и зашвырнула его в спальню, а затем плотно прикрыла за ним дверь – пусть пересидит, пока не уйдет человек с «макаровым».
– Что же мы стоим на пороге? Заходите на кухню, я вас чаем угощу, – пригласила я Мирошника, стараясь загладить инцидент.
Оперуполномоченный, не снимая ботинок, прошлепал в кухню и без приглашения уселся на диван. Я налила ему в чашку вчерашней заварки, разбавила кипятком и поставила на стол.
«Большего он не заслуживает, – решила я. – С чем, интересно, он пожаловал? Неужели что-то с Олегом?»
Волнение охватило меня, вдруг я сейчас узнаю нечто, чего не смогу пережить? Даже думать об этом не хотелось.
Лейтенант быстро допил чай и огляделся по сторонам в поисках того, чем бы закусить. Его взгляд надолго задержался на вазе с печеньем. Надо было, конечно, предложить ему конфеты или бутерброды, но от обиды за щенка у меня как-то вылетели из головы все правила хорошего тона.
– Я пришел к вам сообщить пренеприятное известие, – начал Мирошник.
«К нам едет ревизор», – продолжила я про себя.
Тьфу, какая чушь! Он пришел ко мне с вестью об Олеге. С нехорошей вестью, я это чувствовала. Что он мне может сказать? У меня потемнело в глазах.
– Ваш муж подозревается в убийстве Анны Щегловой.
– Значит, он не утонул? – обрадовалась я. Если обвиняют, значит, он жив! Жив! Что же здесь неприятного? Наоборот, это радостная весть!
– Труп его не найден, мы не можем утверждать, жив он или нет. – Я скисла, а Мирошник продолжил: – Но пока его тело не всплывет, если он, конечно, утонул, ваш муж – подозреваемый номер один. Гражданин Клюквин Олег Александрович объявлен в розыск, и я должен вас предупредить, гражданка, сокрытие преступника рассматривается как соучастие и карается по закону. Так что, если он появится дома или даст о себе знать, звоните нам по этим телефонам, – он написал мне на салфетке несколько номеров. – В ваших же интересах – сотрудничать с органами полиции. У вас дочь подрастает, каково ей будет, когда вы оба окажитесь в тюрьме.
У меня присох к нёбу язык, я смотрела на Мирошника и думала, а как же презумпция невиновности, и почему подозревают именно моего мужа, он ведь был не один, был еще Густав, да мало ли кто мог быть на берегу.
– А отчего умерла Анна Щеглова?
– Удар тупым предметом по затылочно-височной области, и вследствие этого – утопление. Может, конечно, она сама ударилась головой о камень, когда падала, но падают обычно вперед, а не назад или вбок. Но вы учтите, гражданка, я вам этого не говорил, это тайна следствия.
– Буду молчать как рыба.
– Расписку о невыезде у вас взяли?
– Взяли, – промямлила я.
– Вот и хорошо. Значит, вы все поняли: если он объявится, мигом звоните нам. – Оперуполномоченный поднялся из-за стола и прямиком прошествовал к двери.
Надежда поселилась в моем сердце. Олег жив! Это какое-то недоразумение, не мог он никого убить, тем более женщину. Он найдется! В полиции разберутся, настоящий преступник будет пойман, и справедливость восторжествует.
Полная оптимизма, я позвонила Алине и пересказала разговор с лейтенантом Мирошником. Она выслушала меня и без энтузиазма заметила:
– Живой, говоришь? Это еще вилами по воде писано. Убил, не убил, а сидеть придется. Но если это так, я тебе, подруга, не завидую, лучше уж вдовой, чем передачи на зону слать. Ну да чего заранее расстраиваться, может, он все-таки утонул? – У меня появилось желание запустить трубку так, чтобы она долетела до Алины и больно треснула ее по лбу. Вечно она слушает все наполовину! По мне, хоть в тюрьме, но живой! Хотя кое в чем она права, тюрьма – не лучший вариант.
– Как ты можешь так говорить о моем муже? Он мухи не обидит!
– А кто тогда убил эту Щеглову? Уж не Густав ли? – съехидничала она.
– Не знаю.
– Думай, прежде чем что-то сказать! Сама говорила, немцы нация законопослушная. И вообще мне некогда. Я сейчас еду забирать Шульца. Мне еще надо его после камеры продезинфицировать, а после «рыбалки» организм от остатков алкоголя очистить. У меня дел невпроворот, а ты меня отвлекаешь. Пока! – и Алина положила трубку.
Подруга называется! Забыла, кто ее с этим Шульцем познакомил? Буду рада, если ее разжиревший бюргер в тюрьме проспится и не вспомнит противную Алину!
Но что толку возмущаться, надо что-то делать, выбираться из сложившейся ситуации. И начать надо, пожалуй, с Бобби, а то он, бедненький, весь изошелся, сидя взаперти в комнате.
– Бобби, дружочек, выходи, пойдем гулять.
Только я спустилась вниз и выпустила Бобби на газон, перед подъездом остановилась Юркина машина. Петров со скорбной миной на лице вылез из нее и подошел ко мне.
– Привет! Как дела? – мрачно спросил он.
– Хуже некуда! Только что полиция уехала. Олега обвиняют в убийстве девушки. Я даже не знаю, что сказать. Похоже, им нужно на кого-то списать труп. Олега ищут. Неизвестно, жив он или нет, но обвиняют почему-то его.
– Я знаю, у меня тоже был следователь. Ты права, на пропавшего Олега они могут повесить все нераскрытые преступления. История!..
– Слышишь, а ты не в курсе, Густав очнулся?
– Густав очнулся, да толку с него мало, он ничего не помнит.
«Здорово, хорошо, если бы он и Алину не вспомнил», – промелькнуло у меня в голове.
Петров продолжил:
– Вчера утром он проснулся, никого нет. Потянулся за бутылкой, опохмелился и опять задрых. Они ведь всю ночь квасили. Удивляюсь, как он вообще, непривычный к выпивке, выжил.
– Я тебя умоляю, такому борову и цистерны мало, он же весит килограммов сто пятьдесят. К тому же немцы – народ расчетливый, пил он, как говорится, за чужой счет, а на шару можно выпить много.
– А шара объема не имеет… Прости, совершенно некстати вспомнил анекдот. Мальчик, школьник, подходит к отцу и спрашивает: «Папа, как найти объем шара?», на что отец задумчиво отвечает: «Сынок, шара объема не имеет». А если всерьез, мы Шульца специально привезли на рыбалку, чтобы споить. Ты же видела, как ему Олег в рот водку вливал пивными кружками?