Всех вас избавил; о том не забыли вы, думаю; будьте ж
Смелы и ныне, исполнив покорно всё то, что велю вам.
Силу удвойте, гребцы, и дружнее по влаге зыбучей
215 Острыми вёслами бейте; быть может, Зевес покровитель
Нам от погибели близкой уйти невредимо поможет.
Ты же внимание, кормщик, удвой; на тебя попеченье
Главное я возлагаю – ты правишь кормой корабельной:
В сторону должен ты судно отвесть от волненья и дыма,
220 Видимых близко, держися на этот утёс, чтоб не сбиться
Вбок по стремленью – иначе корабль, несомненно, погибнет».
Так я сказал; всё исполнилось точно и скоро; о Скилле ж
Я помянуть не хотел: неизбежно чудовище было;
Вёсла б они побросали от страха и, гресть переставши,
225 Праздно б столпились внутри корабля в ожиданье напасти.
Сам же я, вовсе забыв повеление строгой Цирцеи,
Мне запретившей оружие брать для напрасного боя,
Славные латы на плечи накинул и, два медноострых
В руки схвативши копья, подошёл к корабельному носу
230 В мыслях, что прежде туда из глубокого жадная Скилла
Бросится лога и там ей попавшихся первых похитит.
Тщетно искал я очами её, утомил лишь напрасно
Очи, стараясь проникнуть в глубокое недро утёса.
В страхе великом тогда проходили мы тесным проливом;
235 Скилла грозила с одной стороны, а с другой пожирала
Жадно Харибда солёную влагу: когда извергались
Воды из чрева её, как в котле, на огне раскалённом,
С свистом кипели они, клокоча и буровясь; и пена
Вихрем взлетала на обе вершины утёсов; когда же
240 Волны солёного моря обратно глотала Харибда,
Внутренность вся открывалась её: перед зевом ужасно
Волны сшибались, а в недре утробы открытом кипели
Тина и чёрный песок. Мы, объятые ужасом бледным,
В трепете очи свои на грозящую гибель вперяли.
245 Тою порой с корабля шестерых, отличавшихся бодрой
Силой товарищей, разом схватя их, похитила Скилла;
Взор на корабль и на схваченных вдруг обративши, успел я
Только их руки и ноги вверху над своей головою
Мельком приметить: они в высоте призывающим гласом
250 Имя моё прокричали с последнею скорбию сердца.
Так рыболов, с каменистого берега длинносогбенной
Удой кидающий в воду коварную рыбам приманку,
Рогом быка лугового их ловит, потом, из воды их
Выхватив, на берег жалко трепещущих быстро бросает:
255 Так трепетали они в высоте, унесённые жадною Скиллой.
Там перед входом пещеры она сожрала их, кричащих
Громко и руки ко мне простирающих в лютом терзанье.
Страшное тут я очами узрел, и страшней ничего мне
Зреть никогда в продолжение странствий моих не случалось.
26 °Cкиллин утёс миновав и избегнув свирепой Харибды,
Прибыли к острову мы наконец светоносного бога.
Там на зелёных равнинах быки криворогие мирно
С множеством тучных баранов паслись, Гелиосово стадо.
С моря уже, находяся на палубе, явственно мог я
265 Тяжкое слышать мычанье быков, на свободе гулявших,
С шумным блеяньем баранов; и тут же пришло мне на память
Слово слепого пророка Тиресия фивского с строгим
Словом Цирцеи, меня миновать убеждавшей опасный
Остров, где властвовал Гелиос, смертных людей утешитель.
270 Тут к сокрушённым сопутникам речь обратил я такую:
«Верные спутники, слушайте то, что, печальный, скажу вам:
Сведать должны вы пророка Тиресия фивского слово
С словом Цирцеи, меня миновать убеждавшей опасный
Остров, где властвует Гелиос, смертных людей утешитель:
275 Там несказанное бедствие ждёт нас, они утверждают.
Мимо, товарищи, чёрный корабль провести поспешите».
Так я сказал; в их груди сокрушилося милое сердце.
Мне ж, возражая, ответствовал так Еврилох непокорный:
«Ты, Одиссей, непреклонно-жесток; одарён ты великой
28 °Cилой, усталости нет для тебя, из железа ты скован.
Нам, изнурённым, бессильным и столь уж давно
не вкушавшим
Сна, запрещаешь ты на берег выйти. Могли б приготовить
Ужин мы вкусный на острове, сладко на нём отдохнувши.
Ты ж нас идти наудачу в холодную ночь принуждаешь
285 Мимо приютного острова в тёмное, мглистое море.
Ночью противные ветры шумят, корабли истребляя.
Кто избежит потопления верного, если во мраке
Вдруг с неожиданной бурей на чёрное море примчится
Нот иль Зефир истребительно-быстрый? От них наиболе
290 В бездне морской, вопреки и богам, корабли погибают.
Лучше теперь, покорившись велению темныя ночи,
На берег выйдем и ужин вблизи корабля приготовим.
Завтра ж с Денницею пустимся снова в пространное море».
Так говорил Еврилох, и товарищи с ним согласились.
295 Стало мне ясно тогда, что готовил нам бедствие демон.
Голос возвысив, безумцу я бросил крылатое слово:
«Здесь я один, оттого и ответ, Еврилох, твой так дерзок.
Слушайте ж: мне поклянитесь великою клятвой, что, если
Встретите стадо быков криворогих иль стадо баранов
300 Там, на зелёных лугах, святотатной рукой не коснётесь
К ним и убить ни быка, ни барана отнюдь не дерзнёте.
Пищею нас на дорогу обильно снабдила Цирцея».
Спутники клятвой великою мне поклялися; когда же
Все поклялися и клятву свою совершили, в заливе
305 Острова тихом мы стали с своим кораблём крепкозданным.
Близко была ключевая вода; все товарищи, вышед
На берег, вкусный проворно на нём приготовили ужин;
Свой удовольствовав голод обильным питьём и едою,
Стали они поминать со слезами о милых погибших,
31 °Cхваченных вдруг с корабля и растерзанных
Скиллой пред нами.
Скоро на плачущих сон, усладитель печалей, спустился.
Треть совершилася ночи, и тёмного неба на онпол
Звёзды склонилися – вдруг громовержец Кронион Борея,
Страшно ревущего, выслал на нас, облака обложили
315 Море и землю, и тёмная с грозного неба сошла ночь.
Встала из мрака младая с перстами пурпурными Эос;
Чёрный корабль свой от бури мы скрыли под сводом пещеры.
Где в хороводы весёлые нимфы полей собирались.
Тут я товарищей всех пригласил на совет и сказал им:
320 «Чёрный корабль наш, друзья, запасён и питьём и едою.
Бойтесь же здесь на стада подымать святотатную руку;
Бог обладает здесь всеми стадами быков и баранов,
Гелиос светлый, который всё видит, всё слышит, всё знает».
Так я сказал, и они покорились мне мужеским сердцем.
325 Но беспрестанно весь месяц свирепствовал Нот; все другие
Ветры молчали; порою лишь Эвр подымался восточный.
Спутники, хлеба довольно имея с вином пурпуровым,
Были спокойны; быков Гелиосовых трогать и в мысли
Им не входило; когда же съестной наш запас истощился,
330 Начали пищу охотой они промышлять, добывая
Что где случалось: стреляли дичину иль рыбу
Остросогбенными крючьями удили – голод томил их.
Раз, помолиться желая богам, чтоб они нам открыли
Путь, одинокой дорогой я шёл через остров: невольно,
335 Тою дорогой идя, от товарищей я удалился;
В месте, защитном от ветра, я руки умыл и молитвой
Тёплой к бессмертным владыкам Олимпа,
к богам обратился.
Сладкий на вежды мне сон низвели нечувствительно боги.
Злое тогда Еврилох предложение спутникам сделал:
340 «Спутники верные, слушайте то, что скажу вам, печальный;
Всякий род смерти для нас, земнородных людей, ненавистен;
Но умереть голодною смертью всего ненавистней.
Выберем лучших быков в Гелиосовом стаде и в жертву
Здесь принесём их богам, беспредельного неба владыкам.
345 После – когда возвратимся в родную Итаку, воздвигнем
В честь Гелиоса, над нами ходящего бога, богатый
Храм и его дорогими дарами обильно украсим;
Если ж, утратой своих круторогих быков раздражённый,
Он совокупно с другими богами корабль погубить наш
350 В море захочет, то легче, в волнах захлебнувшись, погибнуть
Вдруг, чем на острове диком от голода медленно таять».
Так говорил Еврилох, и сопутники с ним согласились.
Лучших тогда из быков Гелиосовых, вольно бродивших,
Взяли они – невдали корабля темноносого стадо
355 Жирных, огромнорогатых и лбистых быков там гуляло, —
Их обступили безумцы; воззвавши к богам олимпийским,
Листьев нарвали они с густоглавого дуба, ячменя
Боле в запасе на чёрном своём корабле не имея.
Кончив молитву, зарезав быков и содравши с них кожи,
360 Бёдра они все отсекли, а кости, обвитые дважды
Жиром, кровавыми свежего мяса кусками обклали.
Но, не имея вина, возлиянье они совершили
Просто водою и бросили в жертвенный пламень утробу,
Бёдра сожгли, остальное же, сладкой утробы отведав,
365 Всё изрубили на части и стали на вертелах жарить.
Тут улетел усладительный сон, мне ресницы смыкавший.
Я, пробудившись, пошёл к кораблю на песчаное взморье
Шагом поспешным; когда ж к кораблю подходил,
благовонным
Запахом пара мясного я был поражён; содрогнувшись,
370 Жалобный голос упрёка вознёс я к богам олимпийским:
«Зевс, наш отец и владыка, блаженные, вечные боги,
Вы на беду обольстительный сон низвели мне на вежды;
Спутники там без меня святотатное дело свершили».
Тою порой о убийстве быков Гиперионов светлый
375 Сын извещён был Лампетпей, длинноодеянной девой.
С гневом великим к бессмертным богам обратясь,
он воскликнул:
«Зевс, наш отец и владыка, блаженные, вечные боги,
Жалуюсь вам на людей Одиссея, Лаэртова сына!
Дерзко они у меня умертвили быков, на которых
380 Так любовался всегда я – всходил ли на звёздное небо,
С звёздного ль неба сходил и к земле ниспускался.
Если же вами не будет наказано их святотатство,
В область Аида сойду я и буду светить для умерших».